Сердце изнанки 4 (СИ). Страница 11

— Придержи язык, щенок! — рыкнул Викентьев.

— Вы уже доказали, что горделивы, что вы истинный аристократ. Может, на этом закончим? У меня не так много времени, да и у вас тоже. Вот там на холме, — я указал рукой, в сторону возвышенности, где расположились наемники, — стоят мои войска. У них полно тяжелого вооружения. И лишь от вас сейчас зависит, куда будут направлены гранаты — в ваше поместье или в тварей.

Викентьев сглотнул, но ничего не ответил.

— Вы уже наворотили достаточно бед. И дальше продолжать нет смысла. Ваше единственное спасение — принять капитуляцию. А еще сменить сторону, если хотите спокойно выйти из всего этого. Я уверен, вы не сами додумались до того, чтобы плодить тварей в червоточине. Уверен в этом на сто процентов, вам кто-то это подсказал. И вам всего лишь нужно указать того, кто вас надоумил на такой опасный шаг. А господин Злобин обеспечит вам прикрытие, я вам это гарантирую, он в этом заинтересован больше чем кто-либо. Всего лишь нужно пойти на встречу.

Викентьев молчал. Время тянет? Или просто дал слабину, вон плечи ссутулил, сгорбился весь, понимает, что проиграл с позором.

— Я согласен, — произнес он пересохшими губами, из-за чего стало сложно разобрать, что он говорит.

— Что? Я не расслышал? — переспросил я. Причем я не издевался, ведь действительно не расслышал.

— Я согласен подписать капитуляцию.

— Что ж, прекрасно, — произнес я, — тогда у вас есть шанс выжить. По крайней мере, я сделаю для этого все возможное.

— Прикажи своим воинам открыть огонь по тварям, немедленно — произнес Викентьев.

— Приказы здесь отдаю я. — оборвал я его. — Я сделаю сразу, как вы просите, но после того, как получу подписанный документ. Я выяснял, какова должна быть форма написания: нужен чистый лист бумаги и текст, написанный вашей рукой. К слову, лист бумаги и ручку я с собой привез.

— В этом нет необходимости, — ответил бледный как полотно Викентьев. — В моем кабинете есть заполненный формуляр. Надо только внести имена и дату.

— Хорошо, идемте! Не будем терять времени, — произнёс я, но поспешил добавить: — только хочу вас предупредить, у нас с вами есть только полчаса. Если через полчаса я не дам команду своим бойцам открывать огонь по тварям, они начнут рушить стены вашего поместья. И еще, если, вдруг, у вас появится желание или намерение меня перехитрить, напасть на меня, использовать эту заминку с целью выиграть преимущество, я вам скажу так: убивать я вас не собираюсь. Пока не собираюсь, но покалечу. Например, подрублю ноги или отрублю вам одну руку. Вы ведь правша, да? Правую руку, я вам оставлю, чтобы вы могли подписать документы. Поэтому не рекомендую хитрить.

— Да пошел ты! — вдруг, произнес он, резко разворачиваясь.

И к этому я тоже был готов. Я с силой пнул Викентьева в поясницу, отчего он не удержал равновесие и ничком упал на крышу.

— Я больше повторять не буду. Не заставляйте меня спускаться вниз, в подвал, где укрылся ваш сын, и резать его на лоскуты, чтобы прочистить вам разум. Я не шучу. Я не собираюсь играть с вами в поддавки, не собираюсь подставляться и идти на по попятную. Вы возомнили себя серьезным препятствием, но вы лишь маленькая ступенька на пути к истинному врагу. Вы промежуточный персонаж, уясните это. Вы не ровня ни Злобину, ни мне. И уж лучше отойти в сторону и остаться в живых со своей семьей, чем бесславно подохнуть. А если хотите иного, я это устрою.

Для острастки я подошел к Викентьеву и наступил на его запястье левой руки ногой, затем, рывком вогнал в тыльную сторону ладони острие клинка. Викентьев закричал, но у меня это не проняло.

— Вы это заслужили! У нас с вами был договор. Следующий такой фокус будет стоить вам всей руки. Я отрублю вам кисть. А пока радуйтесь, что отделались легким ранением.

— Понял, понял! — завопил Викентьев — кажется совсем сломался. — Хватит.

Я нарочно резко выдернул меч, чтобы ему было больнее. Викентьев закричал. Вроде такой серьезный мужчина, так бахвалился, а от столь несерьезной раны вопит, как резанный поросенок. Даже не по себе стало, будто ребенка обидел.

— Уверены, что нам в кабинет нужно? Или быстрее будет здесь подписать документы?

— В кабинет идем, — бросил Викентьев, усевшись, и прижав руку к груди, на меня он не смотрел.

Спустя минуту, Викентьев шагал впереди, прижимая руку к груди. Он добрался до флигеля, в котором был спуск вниз.

— Скажите мне, как вы допустил-то такое? — поинтересовался я. — Вроде вы были так уверены в своей победе. Вон и Лисин бахвалился, поддерживал вас. А тут такая неудача. Что произошло-то?

Викентьев молчал.

— Да ладно, неужели не хочется выговориться, это же так, не для протокола. Облегчите душу. Я ведь слышал о вашем роде — вы никогда не были злодеями. В прошлом ваш отец был героем войны. Наши деды вместе воевали. А сейчас вы творите такие дела. Я не верю, что вы сами до этого всего додумались. Ведь это же вас кто-то надоумил. Уверен, что это Лисин или Дибров.

— Тебе-то какое дело? — сиплым голосом ответил барон.

— Да никакого. Просто беседу поддержать, — произнес я. Мы как раз спускались по лестнице. — Хочется мне как-то реабилитировать вашу фамилию. Не верится, что вы столь быстро испортились, скурвились, как какие-то разбойники. Что стоит только червоточина. Неужто, вы всерьез решили кормить тварей червоточины? Неужто вы сами придумали выпускать их на свободу и натравливать их на людей? Неужели это действительно так?

Викентьев мрачно сопел.

— Как ты своему сыну-то в глаза смотреть будешь? — я понизив голос перешёл на ты. — Или он такой же? Порченый?

— Да что ты вообще знаешь? Это раньше все было просто. Повоевал, помахал мечом, перед императором походил в строем — и вот уже герой войны. А сейчас… Уважение добиться не так-то просто. Каждый норовит тебя сожрать. Вон, посмотри на Пылаевых. До чего они дожились? А раньше это был один из первейших родов Российской империи. Им прочили графский титул. А сейчас что?

— А что сейчас? — спросил я.

— За пять лет всё потеряли. Всё! И меня это ждало.

— Так они же не просто так потеряли, — парировал я. — Луиза, вон подливала зелья Александру Филипповичу. Я знаю, я нашел их. Думаю, не сама она это все делала, а по твоей указке. И Диму тоже опаивали. Вы много вреда принесли нашему роду. — Викентьев скукожился еще сильнее. — Когда-то мой дед называл твоего деда своим другом, а сейчас ты позволил такое. Это паскудство, недостойное вашей гордой фамилии. Иркутск пал из-за таких как ты, — произнёс я беспощадно.

— Да, что ты знаешь об Иркутске⁈ Наша семья там целый век держала оплот. Только сейчас он пал, когда старые рода перестали привлекать. Про нас забыли, нас бросили. Такие, как Лисин, падальщики — развиваются и здравствуют. Пируют на костях.

— Так это все-таки Лисин придумал с червоточиной? — снова напомнил я о своем вопросе.

— А кто же еще? Он и с культистами знается и такие дела проводит, что тебе и не снилось. Он наладил торговлю жемчужинами и полноценными кристаллами с кульптистами. Те, видимо, не знают их истинной ценности, поэтому отдают за бесценок. А Лисин нашел способ с ними договориться и теперь богатеет и завоевывает власть. И очень скоро он будет одним из первых, одним из сильнейших одаренных империей. И знаешь ли, уж лучше быть с ним рядом, чем против него. Хоть князь сам не знает, кого он пригрел. Лисин далеко пойдет.

— А Дибров что, тоже? — спросил я.

— Слишком много ты вопросов задаешь, Пылаев, — заявил он. — Я не намерен больше с тобой разговаривать. Подпишем капитуляцию, и ты сделаешь то, что обещал.

— Ладно. Нет, так нет, — произнес я, сбросив звонок. Все это время я держал в кармане магафон, а наш разговор слышал Виктор, глава паладинского корпуса. Все-таки я понимал, что мои фортеля с тварями могут привлечь лишнее внимание. А это был прекрасный способ снять с себя подозрение, а самое главное подпалить хвост Лисину. Думаю, откровения Викентьева серьезно заинтересуют паладинов.