Январский гром (СИ). Страница 41

Вот только сдаваться в плен немцы пока не собирались, валили вперед всей массой, прикрывшись позади сильными арьергардами. И навстречу им «коридор» прошибали, весь 19-й стрелковый корпус вместо прорыва к Гдову увяз в жестоких боях с деблокирующей дивизией. И вот тогда вовремя подоспели егеря, переброшенные от Любани и Грузино, где они добивали остатки рассеянных по лесам немцев, что также упрямо шли на юг. Даже испанцы не сдавались, впрочем, их никто в плен не брал — вся отправленная на восток Франко дивизия была чуть ли не поголовно уничтожена, причем не только русским оружием, многое для этого сделали морозы, от которых теплолюбивые жители Пиренейского полуострова мерли, как мухи. И там на болотах тела и побросали, никто не стал озадачиваться фалангистами, возится с их погребением — с весной то, что останется от незадачливых пришельцев, после того как обглодает зверье, уйдет под торф…

— Крепко вам досталось, живые хоть?

Милоиван кивнул в сторону семи лежащих на лапнике тел, на которые было наброшено всякое тряпье, включая германские шинели, судя по дыркам и следам крови на них, снятые с убитых солдат вермахта. Еще раз пересчитал — вроде семь, но ног тринадцать, подумал что обсчитался, и посмотрел на сидящего перед ним младшего лейтенанта, с красными воспаленными глазами, с недельной щетиной на щеках, грязного, в порванном ватнике, на котором зияли прорехи, и характерные пятна ночевок у костра.

— Четверо умерло, эти пока живые. Вот набросали на них что есть, костер разводить опасно — они нас два дня минами закидывают. Совсем ведь близко от нас встали. Сотня метров — но топь разделяет, ее никак не пройти. Вы только смогли обойти, а вот немцы не стали, они на прорыв идут.

— Нет им прорыва, наши егеря «горловину» перехватили, хотя несколько тысяч все же выскочило. Но оставшихся здесь потихоньку добьем или переловим. Некуда им из болот деваться, и к Гдову не пройти — город плотно удерживаем, туда вроде по льду озера целая конная дивизия подошла со стрелковым полком от Нарвы.

— Хорошо, тогда хоть не напрасно здесь наша рота полегла. Я ее последний командир, взводным был до выброски. Полтора десятка бойцов всего осталось — все пораненные, но половина лежит плашмя, а мы еще драться можем. Поделитесь патронами, товарищ старший батальонный комиссар, а то у нас только одна лента к «дегтярю» осталась, и та «початая», да две гранаты — но те для бойцов приберегли, если немцы все же до нас доберутся.

Лейтенант говорил спокойно, кивнув на раненых — понятно, что их отдавать врагу не собирались. Какой на хрен плен на болотах, где сами немцы на «птичьих правах». Добили бы просто, да еще с мучениями. Так что подрываться тут во благо будет им самим, иначе расправятся. А иного выбора и не было — десантники в плен не сдавались, впрочем, их и не брали.

— Закончилось для вас сражение, лейтенант, свое дело вы сделали — сам видел какие заторы на дороге. Так что дам егерей и волокуши, до деревни восемь километров, там уже раненых в госпиталь, а вас всех в баню и спать ляжете, а то ведь за шесть дней глаза, поди, не сомкнули.

— За семь, товарищ комиссар — нашу роту в первом эшелоне выбрасывали. Мы в первую ночь пошли… А утром бой приняли — автомобили шли. Из пулеметов всех покрошили, у нас три ленточных «дегтяря» было, да два ПТР — восемь машин пожгли, несколько завалов устроили, мины поставить успели — вот тут они и полезли. А дальше все дни в один сплелись, только сегодня стихло, а вчера ваши пулеметы как услышали, поняли, что подмога близка. Если бы не «модули» и новые ДПМ, вряд ли бы удержались, всех бы побили. А так вроде выстояли…

Вооружены парашютисты прилично — новые модернизированные «дегтяри», как и модули для лент делались в Ленинграде, и у егерей их было достаточно — направлялись с завода в первую очередь. А вот ППС-41 со складным прикладом у егерей маловато, зато у десантников через одного. Потому и продержались столь долго, хотя от роты едва десятая часть осталась. Но дело свое парни совершили — не прошли немцы, вернее, их большая часть в здешних болотах и лесах останется.

— Ничего, зато немцы целого корпуса лишились — две дивизии ведь на прорыв пошли. А те, что вышли из окружения, обозов и транспорта не имеют, артиллерию бросили, да потери огромные.

Комиссар достал из кармана полушубка пачку папирос, вытащил одну и отдал коробку лейтенанту, кивнув на бойцов — «пусть покурят». Тот молча поблагодарил, взял себе одну папиросу, а коробку отдал подошедшему на жест бойцу. Прикурили от трофейной зажигалки, чуть в стороне задымили и десантники, даже одному из лежащих раненых дали прикуренную папиросу. Было видно, что с табаком у них плохо, хотя из разорванного мешка вывалились несколько банок с трофейными консервами и еще лежали германские галеты в характерных упаковках.

— А ты отвоевался, лейтенант — приказано всех десантников из боя выводить и на отдых направлять. Я тебя фляжку спирта дам, после баньки выпить нужно. Поди, разводить будете?

— Зачем портить, «чистым» примем…

Отличавшиеся большой грузоподъемностью самолеты ТБ-3 имели один очень существенный недостаток, таковым для бомбардировщика не являющийся, но выброске десанта сильно мешающий. Приходилось выбираться наверх, через люки и держаться на крыле, уцепившись руками за специально натянутый трос. А там по знаку «выпускающего» прыгали вниз один за другим — это и являлось «акробатикой»…

Глава 47

— Теперь ситуация в нашу пользу, будем дожимать в Эстонии сколько можно, а вот на Луге и Ловати придется переходить к обороне. И главное — уничтожить окруженные группировки — в Холме, а также у Сланцев и озера Самро в первую очередь. Немцев там немного, так что у нас имеются все возможности добить противника в самые ближайшие дни.

Маршал стоял у карты, внимательно уставившись на разноцветные булавки, что покрывали «батальное полотно». В принципе, ситуация на фронте в целом соответствовала положению на середину июля прошлого года, с небольшими отступлениями в ту или иную сторону. Немцы удержали за собой Шимск и небольшой участок западного побережья озера Ильмень. Советские войска заняли линию от Сабска до Гдова, и собирались защищать ее до крайности. А так все по уже случившемуся сценарию — линия фронта шла по Луге и Ловати, с тем, что Великие Луки и Старая Русса были отбиты, а Холм пока занят противником. Пока, и вряд ли немцы там теперь продержаться — подтягивалась тяжелая артиллерия, которая должна была поставить окончательно «точку» на засевших в городе солдат генерала Шерера. В Эстонии чуть получше — Пярну было захвачено моонзундцами генерала Елисеева. И большая часть кораблей, судов и катеров, вмерзшей в лед германской флотилии досталась трофеями — подорвать плавсредства немцы не успели, к тому же на зиму с них выгрузили боеприпасы. Под Вильянди шли кровопролитные бои, а вот южную заречную сторону Тарту немцы покинули, заняв оборону в десяти километрах от города. И пусть туда отошла слабая охранная дивизия с одним пехотным полком, но так и преследовали противника конница и лыжники из состава 11-го кавалерийского корпуса.

— Как только сосредоточится танковая группа Черняховского из двух наших мехкорпусов, и подойдут стрелковые корпуса 8-й армии, нужно будет начинать наступление. А его следует направить с запада на восток — к Пскову, к Острову, и выйти в тыл неприятельской дивизии у Тарту. Матвей Васильевич, Николай Федорович, что там у нас с Демянском?

Новый начальник штаба Северо-Западного фронта генерал-майор Матвей Васильевич Захаров, принявший эту должность у генерал-лейтенанта Ватутина давно «колдовал» над картой, а Николай Федорович стоял с ним рядом и что-то советовал. Нужно отдать должное неуемной энергии этого человека небольшого росточка. И хотя генерал армии Мерецков был достаточно квалифицированным генштабистом, но вот энергии у него уже в должном объеме не имелось — напрочь выбили, и здоровья резко «поубавили». Командующим фронта Кирилл Афанасьевич быть не сможет, по сути, он и сейчас вроде заместителя Кулика на северном направлении, где каких-либо сюрпризов вряд ли следует ожидать. Финны перешли к обороне, отступив к линии границы 1939 года, и по данным разведки, продолжали укреплять оборонительные позиции на перешейке и в Приладожской Карелии. Но это им не поможет, когда начнется наступление, особенно на перешейке, куда можно стянуть мощные силы тяжелой артиллерии. Что на самом деле и произошло в реальной истории — раздолбали в пух и прах всю оборону, как до этого их знаменитую «Линию Маннергейма».