Двойник короля 16 (СИ). Страница 30

Но ничего, и на этот ход у меня предусмотрены действия. Как в шахматной партии, всегда думай на несколько ходов вперёд. Вот только теперь придётся всё отложить и отправиться в поход. Приоритеты меняются, но не цель. Сначала узнаю, что тут делает Сосулькин.

Снова машина, и мой кортеж отправился дальше к армии, которая тут встала. Шины мягко шуршали по гравию, двигатель работал ровно и тихо. Мысли крутились в голове, как волчок, не желая останавливаться.

Раз так, то формально Енисейск уже можно считать моим. Его бросили, и, уверен, все, кто там живут, быстро перейдут под моё начало. Страх перед неизвестностью сильнее, чем верность отдалённому императору.

У меня появится много территорий и людей, но и ответственности. Ответственность — вот, чего обычно боятся те, кто стремятся к власти. Они хотят привилегий, но не бремени.

Я, конечно, могу бросить жителей. Продовольствия и всего нам хватит на месяцы, а за это время много чего может измениться. Но эта мысль лишь промелькнула и исчезла — я не из тех, кто бросает своих.

Тут нужно отдать должное, монарх неплохо сыграл на одной из моих слабостей. Своё я трогать не дам и буду заботиться. После выступления в Енисейске… Этот город мой, как и все люди. Все, кто смотрели мне в глаза, слушали мои речи, верили моим обещаниям. Отступить сейчас — значит, предать их доверие. А доверие — валюта более ценная, чем золото.

Дёрнул щекой, почувствовав, как напрягается каждый мускул лица. В прошлой жизни меня долго учили нескольким фундаментальным вещам, которые должен уметь король. Есть только страна и монарх, и всё подчиняется первому. А у настоящего правителя не должно быть привязанностей. Уроки въелись в память, как ожог, — болезненно и навсегда.

Волна ярости прокатилась по телу, горячая, слепящая, как будто кровь на мгновение превратилась в лаву.

— Хочешь войны? — оскалился я, отчего водитель вжался в сиденье, его пальцы побелели на руле. — Ты её, сука, получишь! В лучших традициях, которым меня научили.

Уже рассчитывал, как можно прямо сейчас действовать. Перебирал варианты в голове, будто колоду карт, — каждый со своими преимуществами и рисками. Стратегия не изменилась. Увеличилась территория, и людей стало больше. За несколько месяцев я смогу всё наладить, но нужно действовать быстро и решительно. Время работает против меня, каждый час промедления — это потерянные возможности.

Мы остановились около небольшого лагеря. Палатки выстроились аккуратными рядами, дым от костров поднимался в небо тонкими серыми нитями. Солдаты напряжены, их руки лежали на оружии, глаза следили за каждым нашим движением. Мои люди тоже — каждый готов открыть огонь при малейшей угрозе. Воздух звенел от напряжения, как натянутая струна.

Вышел и просто направился вглубь. Охотники с автоматами и ружьями наперевес следовали за мной — тяжёлые шаги, сосредоточенные взгляды, оружие готово к бою за долю секунды. Мы двигались, как единый организм, выверенный и смертоносный.

Добрались до офицерской палатки. Брезент трепетал на ветру, у входа стояли двое часовых — лица каменные, глаза будто стеклянные. Кивнул своим, чтобы ждали. Охотники рассредоточились, занимая позиции, с которых просматривалась вся площадка.

Одёрнул куртку и заглянул внутрь. Полутьма, пахло кожей, табаком и оружейной смазкой. Внутри был только полковник. Он сидел за столом. Сосулькин выглядел безупречно — идеально выглаженная форма с иголочки, ордена и медали аккуратно выстроены на груди. Волосы коротко подстрижены, лицо гладко выбрито. Только глаза выдавали усталость — тёмные круги под веками, красные прожилки на белках.

— Магинский? — поднял он взгляд и улыбнулся. — Ещё в армии было понятно, какие у тебя амбиции. Замахнулся на независимость и даже получил её? Поднял суматоху в столице? Армию императора кошмаришь, город почти захватил.

— Эдуард Антонович, приветствую вас, — кивнул, сохраняя нейтральное выражение лица. Внутренний радар работал на полную мощность. Я анализировал каждый жест, каждую интонацию.

— Садись! — махнул он рукой, указывая на стул напротив. — Нам есть что с тобой обсудить.

Опустился на стул, чувствуя, как скрипит брезент палатки от порывов ветра. Где-то неподалёку переговаривались солдаты — приглушённые голоса, обрывки фраз.

— Как я понимаю, армия, которая находится тут… Это для меня? — глянул прямо в глаза, замечая, как на мгновение дрогнул взгляд полковника.

Он не ответил, но молчание было красноречивее любых слов. Сосулькин поправил воротник формы — нервный жест, который мужик тут же оборвал.

— А та часть, которая будет блокировать Енисейск, под вашим командованием? — продолжил, не давая ему собраться с мыслями.

— Вот почему ты такой умный, Магинский? — хмыкнул Сосулькин, откидываясь на спинку стула. Дерево скрипнуло под его весом. — Ничего удивительного, что столько всего добился, — он сделал паузу, словно взвешивая, сколько информации можно выдать. — Да. Меня сдёрнули с юга и направили сюда. Пятьдесят тысяч… — развёл руками, как фокусник, демонстрирующий пустые ладони. — Гордись! Почти как на границе с Османскими землями. Вон как тебя ценят и… уважают.

Уже пятьдесят тысяч? Неплохо. Это не просто карательная экспедиция, а полноценная военная операция. Я становлюсь всё более значимой фигурой на доске. Опасной фигурой.

— Генерал? — начал, уловив нотку, которая промелькнула в его словах.

— Жмелевский отстранён от должности. Это была его последняя встреча, — встал полковник. Тень, отбрасываемая им, растянулась по стенке палатки, как гигантский призрак.

Сосулькин подошёл к столу и достал бутылку коньяка. Два стакана звякнули о столешницу. Жидкость плеснулась, плотный бордовый цвет напоминал запёкшуюся кровь. Напиток дорожками бежал по стенкам, оставляя маслянистые следы, — хороший, выдержанный алкоголь.

Предложил выпить. Я взял стакан, ощущая приятную тяжесть в руке. Аромат ударил в ноздри — древесные нотки, ваниль, лёгкий привкус дыма.

— Его отправили в запас, — полковник кивнул в сторону, как будто Жмелевский мог стоять рядом. — Будет сидеть в столице. Могу тебе сказать одно… Монарх недоволен.

— Генерал! — повторил я, возвращая разговор к интересующей меня теме.

— Великий князь, — улыбнулся Сосулькин, и на этот раз улыбка коснулась глаз. — Он назначен генералом южной и северной армии нашей страны, его статус и положение при дворе выросли. После твоего суда и публикации депеши много голов полетело. Очень много, — он сделал глоток, смакуя напиток. — Большой удар по тем, кто поддерживал императора. Власть Ростовского растёт, и чтобы его как-то убрать… отправили на войну с севером.

Интересно. Значит, мои действия создали политический вакуум, который заполнил Ростовский. Он использовал ситуацию с максимальной выгодой. Умный ход.

— Что вы хотели? — задал вопрос в лоб, не видя смысла в дальнейших танцах вокруг да около.

— Насчёт города… — поморщился Сосулькин, словно проглотил что-то горькое. — Тут можешь положиться на меня. Я уже предполагаю, что ты сделаешь. Мешать не буду, — он отставил стакан, сцепив пальцы в замок. — Но дальше границ никто не двинется. Ни ты, ни кто-либо другой!

— Угрожаете? — поднял бровь, отмечая, как напряглись плечи полковника.

— Предупреждаю, — голос его стал мягким, почти дружеским. — Я не хочу с тобой воевать, Павел.

— Поверьте, Эдуард Антонович, я тоже, — ответил, крутя стакан в пальцах. Коньяк переливался в свете лампы, как жидкое золото. — Но если придётся…

— Если придётся… — повторил полковник, серьёзно смотря на меня. Между нами повисло молчание, наполненное невысказанными угрозами и возможностями.

Мы друг друга поняли. Без лишних слов, без пустых обещаний, как профессионалы, оценивающие силы.

— Попытаюсь помочь гражданам Енисейска военными пайками, — выпил Сосулькин залпом, как будто хотел смыть неприятный привкус. — Поверь, мне не по душе вся эта делёжка власти, но приказ есть приказ, — он отставил пустой стакан. — У нас и других проблем много. Джунгары тут нападают, с турками неспокойно, северная война. И ты…