Двойник короля 16 (СИ). Страница 29
— Хорошо! — кивнул, делая вид, что это решение даётся мне легко.
— Отлично! Отлично! — обрадовался аристократ, его лицо просветлело, словно лампочка зажглась внутри. — Завтра же отправлю. Нет! Сам привезу. Как же я, отец, одну её отпущу? А ещё приданое? Вещи? Служанок с собой? — он начал загибать пальцы, перечисляя. — Моя доченька ни в чём не должна нуждаться, — мужик остановился и оглядел территорию, его брови поползли вверх. — А откуда тут… столько людей?
— Пришли служить, — пожал плечами, словно речь шла о десятке добровольцев, а не об армии.
— Несколько тысяч? — рот аристократа открылся, он напоминал рыбу, выброшенную на берег.
— Ну да, — скромно ответил, наслаждаясь произведённым эффектом. — Военные со времён моей южной кампании, жители Енисейска.
Тут к нам подошёл Жора.
— Эдуард Эдикович, это моя правая рука в особняке и роду, — представил слугу, отмечая, как выпрямился Сюсюкин при официальном обращении. — Следуйте за ним. Он вас разместит и введёт в курс дела.
Адвокат последовал за Жорой, его плечи уже распрямились, походка стала увереннее. Человек, которому оказали доверие, всегда преображается.
А Булкин под впечатлением забрал одну машину. Вместил в неё всех людей, которые с ним приехали, и покинул территорию. Пыль из-под колёс взметнулась серым облаком.
Так, ещё одно дело в процессе, что не может не радовать. Операционная эффективность растёт. Булкин уже доставил деньги, обеспечит канал поставок. Всё, как в учебнике по управлению: делегируй и контролируй.
Приказал, и мне подогнали машину. Ещё пять ехали в сопровождении и плюс десять грузовиков. В автомобилях были вооружённые охотники и три пулемёта — никогда не знаешь, что может случиться за воротами.
Мы двинулись дальше к Жмелевскому. Проезжали по месту, где ещё недавно стояла армия императора. Сейчас тут пусто. Вытоптанная трава, следы от техники, брошенные окурки и обрывки бумаг, будто после фестиваля. Когда люди пришли в себя, они сбежали. Куда? Да хрен знает, подальше, судя по всему. Словно увидели дьявола во плоти. Хорошее представление у нас получилось, раз его публика так оценила — значит, режиссура была на высоте.
Машина начала сбрасывать скорость по мере приближения к ставленнику императора. Двигатель тихо урчал, как сытый кот. А у меня на лице отразилась улыбка. В голове тут же пронеслось всё, что было со Жмелевским, — наши встречи, переговоры, взаимные угрозы. История отношений, которая подходит к развязке.
Вышел из машины. Ноги коснулись почвы, трава хрустнула под подошвами. На земле стоял небольшой столик — простая полевая конструкция, способная выдержать карту и пару чашек кофе. За ним расположился старый генерал. Я кивнул своим, чтобы держались позади. Подошёл и сел, стул скрипнул под моим весом.
Напротив — высокий мужчина с военной выправкой. Его форма была безупречна: каждая пуговица на месте, каждая складка выглажена, сапоги блестят, словно в них можно увидеть своё отражение.
Седые волосы коротко подстрижены, лицо испещрено морщинами — карта прожитой жизни. Но глаза… Глаза выдавали усталость. Потухшие, покрасневшие от недосыпа, они смотрели сквозь меня, словно генерал видел что-то за моей спиной. Руки, покрытые старческими пятнами, слегка дрожали, когда он перебирал бумаги.
Урод как-то вернул себе зрение. Ну что ж, будем считать подарком на пенсии. И почему он в форме? Жмелевский же был в отставке, да и Ростовский обещал с ним разобраться. Ладно, посмотрим, что мне тут приготовили.
— Павел Александрович, — он сдержанно поприветствовал. Голос ставленника императора звучал хрипло, будто каждое слово давалось с трудом.
— Виктор Викторович, — ответил я, отмечая, как вздрогнули его плечи при звуке моего голоса. — Какая честь…
— Не будем ходить вокруг да около, — выдохнул Жмелевский, словно избавляясь от тяжёлого груза. Ветер трепал бумаги на столе, заставляя его придерживать их рукой. — Твой род и земли… не признаются императором.
Он посмотрел на меня и оценил реакцию, ища следы замешательства, страха, гнева — чего угодно, что можно использовать. Я же не выдал никакой эмоции, лицо оставалось каменной маской. Внутри всё кипело, но внешне — полное спокойствие.
— Временно на землях вводится чрезвычайное положение, — продолжил ставленник императора, его палец отстукивал нервный ритм по столу. — Мы формируем границу за городом, все граждане будут заперты пока тут. Единственное, куда они могут ходить, — только в твою сторону, — он сделал паузу, словно готовился нанести решающий удар. — Тридцатитысячная армия уже подходит. Теперь блокада будет не только твоих земель, но и города.
Я хмыкнул, скрывая за этим звуком целый ураган мыслей. Тридцать тысяч? Неплохо. Значит, император всерьёз обеспокоен. Блокада города… Люди окажутся в ловушке, продовольствие, медикаменты, топливо — всё это станет проблемой. И решать её придётся мне.
— Тебе запрещён въезд в нашу страну, — безэмоционально пожал плечами Виктор Викторович, словно сообщал о погоде. — Империя больше не признаёт твой титул и род. Для нас ты простолюдин-бунтарь.
— Хорошо, — кивнул, принимая удар с невозмутимостью отшельника. — Ещё что-то? — ответа не последовало, только тяжёлое дыхание старика напротив. — Тогда требую удовлетворить мои претензии к империи.
— Какие? — удивился Жмелевский, его брови поползли вверх, морщины на лбу стали глубже. — После всего, что ты сделал… Имеешь наглость что-то требовать?
— Угу. Вот! — протянул документ, который мне выдали в Енисейске. Бумага шуршала на ветру, солнце отражалось от печати города.
Ставленник императора пробежался глазами по тексту. Поморщился, словно съел что-то кислое, вспотел. Капли выступили на лбу и висках, он проглотил слюну так громко, что я услышал. Открыл рот, будто выброшенная на берег рыба.
— Десять миллиардов я требую в виде кристаллов, — улыбнулся, наблюдая, как меняется цвет его лица от бледно-розового до пунцового. — Скоро месяц. В отличие от непризнанного моей землёй и родом монарха, я человек адекватный, — наклонился ближе, понижая голос до шёпота. — В случае невыполнения моих требований сей документ будет продан… Монголам? — сделал паузу, наблюдая за реакцией. — Туркам? — перечислял и следил за каждым мускулом его лица. — Джунгарам? Северным народам?
Вот! Напрягся ставленник при последнем названии. Кадык дёрнулся, плечи поднялись, пальцы сжались в кулаки. Значит, с этими у монарха нет «особых отношений». Информация на вес золота.
— Ты… ты… — руки мужика затряслись. — Ты смеешь?..
— Ага! — кивнул, растягивая губы в улыбке, которая едва не достигала глаз. — А что вы ждёте от непризнанного аристократа, его рода и земель? Когда мне закрывается въезд в страну, заставляют страдать людей не только на моей территории, но и в Енисейске… — сделал паузу, наслаждаясь каждым словом, как гурман — хорошим вином. — Какой же нужно быть мразью…
— Молчать! — вскочил Жмелевский, и стул с грохотом упал на землю. Лицо его покраснело, вены на шее вздулись, как канаты. — Ты говоришь об императоре!
— Вашем, не моём, — пожал плечами с такой небрежностью, словно речь шла о чужом домашнем питомце.
Свежий ветер разметал мои волосы. Где-то вдалеке каркали вороны. Я задумчиво посмотрел вдаль. Прохладно…
— Передайте своему монарху, что я жду долг, который он обязан мне вернуть. Попытки сделать вид, что на момент выдачи документа Енисейск уже не был в его владениях, только ослабят власть. Хотя, может быть, он этого и добивается. Кто знает…
Забрал документ и вернул в пространственное кольцо. Ну, любезностями мы обменялись, засим собрание окончено.
Встал, отряхнул невидимые пылинки с костюма. Отвернувшись, поморщился, позволив себе эту маленькую слабость, когда Жмелевский уже не мог видеть моего лица.
Значит, император решил жёстко ответить, ему плевать на какой-то маленький городок, людей. Пропаганда не сработала, и он решил надавить. Голодом, изоляцией… Старая как мир тактика — осада. Только вместо крепостных стен — экономические и политические барьеры.