Сирийский рубеж 2 (СИ). Страница 40

— Леонид Викторович, доброй ночи, — подошёл я, и Бунтов резко на меня повернулся. Было видно, что он слегка взволнован.

— Заходи, Сан Саныч. Посидим, — ответил командир полка.

Я сел напротив него и заметил, что Бунтов уже выкурил достаточно сигарет. Ещё и полез в карман за новой пачкой «Космоса».

— Тебе чего не спится? — спросил у меня Бунтов.

— Думаю много. А вы?

— И я так же. Ну ещё и курю, — улыбнулся командир полка.

Мы минуту сидели с ним и просто молчали. Сам Бунтов достал очередную сигарету.

— Он от тебя не отстанет, Саша. Я знаю этого Мулина. Будет делать всё, чтобы очернить. Будь осторожен.

— Чем я ему так не приглянулся? — спросил я.

Бунтов затянулся и выпустил дым.

— Ты молодой, перспективный. А он почти что списанный лётчик. Я был с ним на ВЛК в госпитале в Сокольниках. Его чуть не списали. Есть там одна дама по имени Белла. Зверь женщина, хоть и шикарной внешности.

— Но не списали же.

— Я же тебе говорю — почти списали. На его счастье в Сирию отправили. Сказали, чтоб через год приехал на повторное. Там уже его спишут точно. И он это знает.

— Я к его ВЛК каким боком?

— Никаким. Простая зависть. Он так ко всем. Ну а ты ещё и не струхнул перед его погонами. Тут Антона Юрьевича и зацепило.

Теперь хоть знаю, как этого Мулина зовут.

Утренний подъём был относительно спокойный. Каждый из лётчиков вставал молча. Никто даже тапки свои не перепутал.

На улице было ещё темно, когда я заканчивал умываться. Чуть дальше несколько человек «высиживали» над ямой вчерашний ужин, мило перешёптывались между собой о прелестях обычных сельских туалетов.

— Сан Саныч, наш план какой? Летим в Хаму вместе со всеми или после начала операции? — поинтересовался Кеша, догоняя меня около палатки.

— Со всеми на Хаму. Перелетаем и сидим в готовности, — ответил я, развешивая полотенце и начиная одеваться.

Кеша задумался, посмотрев на карту. Думаю, что он не хуже меня понял — Мулин зря так сделал. Как только заместителя командующего не пытались переубедить, он всё стоял на своём — экипаж ПСО и его сопровождение сидят в Хаме.

— Командир, я всё понимаю, что товарищ полковник руководит операцией. Но ничего…

— Ты думаешь, я не понимаю, что с Хамы до Идлиба лететь 90 километров, — перебил я Иннокентия.

— И мы вот так просто проглотим? — уточнил Петров.

Я затянул шнурки кроссовок и завязал их.

— Не проглотим. Товарищ зам командующего дал нам волю в операции. Дай картодержатель, — протянул я руку, и Кеша передал мне планшет с картой.

Я указал ему точку на карте, где будет находиться район сосредоточения сирийских войск, участвующих в десанте.

— Вот здесь. Населённый пункт Хабит. Ориентир — отметка 318. Вторая волна пойдёт отсюда. Так что вместе с нашими парнями летим в направлении района высадки и зайдём на посадку в Хабите. Вопросы?

— И с кем это согласовано? — спросил Кеша.

— Как минимум с командиром полка.

— Это уже гораздо лучше. Топливо будет?

— Сирийцы обещали, но сильно надеяться не будем. Дозаправимся в Хаме.

С первыми лучами солнца руководитель полётами дал команду на запуск самолётам. Следом дали «добро» и нам. К этому времени первыми на полосу вырулила пара Су-24, завешанная управляемыми ракетами. Следом ещё одна с подвешенными бомбами.

— Их садыки будут поиском и спасанием обеспечивать? — спросил у меня Витя.

— Ну, мы ещё на земле, так что пока доверим их сирийцам, — проговорил я по внутренней связи.

Гул стоял невероятный. В радиообмен было совершенно невозможно вклиниться. Пыль, осевшая на площадках и местах стоянки начала подниматься вверх, застилая обзор. Практически вся эскадрилья должна была вот-вот подняться в воздух.

Столь многочисленным составом здесь ещё мы боевые задачи не выполняли. Если не брать в расчёт перелёт с Тифора.

— Карту выполнил. К взлёту готов, командир, — доложил мне бортовой техник Витя, поправляя разгрузку на груди.

— Справа готов, — следом услышал я голос Кеши, держащего правой рукой планшет с картой.

Я повернул голову и увидел в проходе стоящего на ногах Лютикова. Он был одет в костюм КЗС, нагрудник китайского производства, а на голове была песочного цвета бандана. Капитан показал мне поднятый вверх большой палец, докладывая о готовности за группу огневого прикрытия.

— 202-й, готов, — быстро доложил я в эфир.

Тобольский после всех докладов дал команду на взлёт. Первыми пошла группа Ми-28, следом Ми-24. Все Ми-8 взлетели после «шмелей» и по одному начали отворачивать в сторону хребта Джебель-Ансария.

Солнце уже начало слепить и припекать. Душная атмосфера в кабине дополнялась плотным радиообменом.

— На боевом. Цель вижу. Сброс! — докладывали экипажи о боевом применении.

— Слева пуск!

— Вправо уходим!

— Мимо прошла.

— Разрывы наблюдал. Прямое!

И так почти весь полёт до Хамы. Боевые Ми-24 и Ми-28 уже произвели посадку, когда моя группа только подлетала к аэродрому.

Авиабаза сверху была похожа на гражданский аэропорт. Количество техники зашкаливало. Как только ещё разместились наши вертолёты, мне не понятно.

— 312-й, правый горит. Видит меня кто? — услышал я в эфире голос сирийского лётчика на арабском языке.

— 312-й, где вы находитесь? — прорывался голос руководителя операции, который кружил на большой высоте на борту Ан-26РТ.

— Я… не вижу… ориентировку потерял. Горы! Горы!

— 312-й, вижу тебя. Левый у тебя горит! Левый! Левый! — подсказывал кто-то сирийцу уже на русском языке.

— Правый… катапультир… — оборвался голос лётчика.

Несколько секунд в эфире были слышны только запросы руководителя операции. В ответ была тишина.

В режиме радиомолчания мы снизились ближе к земле и начали подходить в район стоянки. Руководитель полётами на Хаме сейчас пытался разобраться с поисково-спасательным экипажем.

— 202-й, 002-му, — появился в эфире Мулин.

Его возбуждённый и шипящий голос сложно спутать.

— Ответил.

— На базе с экипажем ПСО проблемы. Надо отработать за них.

Думать и рассуждать времени не было.

— Понял. Готовы.

Глава 21

В наушниках продолжал идти плотный радиообмен других экипажей. Доклады о местоположении терялись в сообщениях о сбросе бомб. В редких командах с борта Ан-26РТ ничего вразумительного не было, а про сбитый самолёт и вовсе ничего не слышно. У меня даже возникло впечатление, что про него забыли.

— 002-й, 202-му, — запросил я Мулина, пролетая недалеко от очередного небольшого городка.

Уже десять минут никто не мог нам дать хоть какие-то координаты падения самолёта.

— На приёме побудь, — бросил мне в эфир Мулин и продолжил выяснять количество сброшенных бомб у замыкающей ударной группы.

Выдержав несколько команд и сообщения, я снова запросил полковника.

— 002-й, нам где и кого искать?

— Мы уточняем. Пока что лети в район Идлиба.

Прекрасно! Туда, где самый замес сейчас. И видно его невооружённым глазом.

На севере поднимались столбы пыли и дыма. Активно била ствольная артиллерия, а также залпами отрабатывали «Грады».

— Командир, пуски справа от нас, — доложил Кеша по внутренней связи.

— Наблюдаю, — произнёс я и сразу дал команду прикрытию. — 10-й, влево уходим. Держимся ближе холмам.

— Понял, — ответил мне в эфире Рубен.

Я плавно отклонил ручку управления и начал облетать очередную сопку. Ещё один отворот, и мы начали снижаться к земле. С каждой минутой в кабине становилось всё жарче. Голова под шлемом сильно вспотела. Кеша только и успевал утирать лицо от пота.

— Запал, ответь 202-му, — вызвал я по внутренней связи Лютикова.

Старший группы огневого прикрытия был в гарнитуре, так что он слышал все наши переговоры.

Почему именно «Запал» был его позывным, мне неизвестно. Но не «Ромашка» и уже хорошо.

— Ответил, Саныч.

— Группа готова? Входим в район поиска.