Сирийский рубеж 2 (СИ). Страница 30

— Если честно, дома было скучно. Вот и занялся вышиванием, — ответил я.

— Я к тому, что функционально очень. И есть куда магазины положить, и для патронов ПСНД специальные выемки, — рассматривал мой жилет Бунтов.

— Там и для тугоплавкого шоколада есть место, Леонид Викторович, — заметил Тобольский.

Командир полка улыбнулся и отдал мне «лифчик».

— Чай наливаем, — сказал Бунтов.

Несколько минут мы пообщались с командиром. Неплохой он мужик оказался. Сам он окончил Белогорское училище, но попал служить на Су-17. Афганистан «зацепить» не успел, но был инструктором в Анголе.

Оказывается, и там тоже боевые действия сейчас перешли в гораздо менее активную фазу. Правительство апартеидного ЮАРа и вовсе решило выйти из конфликта и перестало поддерживать оппозицию. Так, что где-то в этой реальности конфликты заканчиваются. А вот в Сирии всё только начинается.

— Недавно переучился и на МиГ-23БК. Да и почему-то, от меня теперь требуют писать в докладах, что это МиГ-27К, — рассказывал Бунтов.

Хотелось ему сказать, что именно так и должен называться этот самолёт с лазерно-телевизионной прицельной системой «Кайра». Но по мне, так лучше пусть будет МиГ-23. Элемент скрытности ещё никто не отменял. Пускай все думают, что у нас на базе простые МиГ-23.

— Леонид Викторович, можно откровенно? — спросил Тобольский, откусив кусок печенья.

— Вам двоим можно. Вы тут самые опытные и заслуженные.

— Спасибо. Так вот, нас с Сан Санычем волнует вопрос такой — зачем мы так торопимся с этой базой? — спросил Олег Игоревич.

— И вообще, с перебазированием техники. У нас самолёты и вертолёты не дешёвые. А сейчас они стоят, как селёдки в банке. Первый же обстрел и будет много потерь среди авиационной техники. Охрана ведь не организована должным образом. Нет второго кольца…

— Хорош, Сан Саныч, — махнул Бунтов, отпив чай. — Знаю я это всё. Но приказы нужно выполнять. Иначе это не армия.

Похоже, что командира полка «прогнули». Интересно, это такие хотелки Чагаева или команды на уровень ниже?

Через минуту зазвонил телефон, и Бунтов взял трубку.

— Так точно, товарищ командующий… — начал слушать указания Леонид Викторович.

И это продолжалось не одну минуту. Бунтов исписал практически тетрадный лист указаниями Чагаева, прежде чем попрощаться с ним.

— Доброй ночи, — закончил командир полка разговор и повесил трубку. — Теперь всё становится понятно, почему мы так торопимся. Турецкая армия оказывает поддержку СНА — «сирийской национальной армии». Соответственно, темп наступления у этих сил высокий. Они уже на окраинах Идлиба. Это крупный город. В моём прошлом за него развернулись тяжёлые бои. И тогда тоже многое решило вмешательство Турции.

— Какие задачи на завтра? — спросил Тобольский.

— Олег Игоревич, мы с тобой работаем по аэродрому. Облёт и доставка грузов на «точки» и посты вокруг базы.

— Понял, — кивнул мой командир эскадрильи. — Ещё будут борта с Тифора? Мы не всё имущество перевезли.

— Будут. Надо с местами стоянки определиться. У нас скоро придётся полосу для стоянки занимать. А вы, Сан Саныч, одним Ми-8 и под прикрытием двух Ми-28, работаете по плану командующего. Завтра он прибудет сюда на Ту-134 из Дамаска.

Ну, тогда понятно, почему мы не можем у нас обеспечить стоянку! Кому-то надо Ту-134 поставить.

— Да, хорошо.

— И форму одежды приведите в порядок. Кроссовки и тельняшку, например. И жилет оденьте выданный, — указал Бунтов.

Совсем уже зажимают! Ещё бы «кантик» проверили.

— Кроссовки — да, а «лифчик» и тельняшку — нет, — ответил я.

— Переодень, — добавил Бунтов.

Я кивнул, но это был жест только для командира. Тобольский улыбнулся.

— Вот увидите, не переоденет, — спокойно ответил Олег Игоревич.

Бунтов ещё пару минут мне объяснял за правильность формы одежды. Я слушал, соглашался, кивал головой и смотрел на Леонида Викторовича. Потом весь наш ночной разговор мы закончили и разошлись.

Уже рядом с нашей палаткой Тобольский меня остановил, чтобы «обкурить» завтрашний день.

— Саныч, тельняшку, «лифчик» и даже кроссовки я тебе лично разрешаю оставить. Но давай там, в воздухе, без фигур пилотажа.

— Игоревич, какие фигуры могут быть на Ми-8? — улыбнулся я.

— Самые обычные. Знаю, что ты можешь на Ми-8 делать то, что даже сам Ми-8 не умеет. Нам ещё с этим генералом служить, хорошо?

— Так точно, командир.

Я и не думал в воздухе выкрутасничать. Не та обстановка. Задача у меня — обеспечить перевозку личного состава. И к концу полёта этот самый личный состав должен остаться в том же количестве, что и при взлёте.

Ночью начали работать бомбардировщики. Рёв форсажа и гул от пролетающих над палатками вертолётов моментально заставил проснуться. Вроде ничего необычного — Ми-24 прикрывают на взлёте и посадке самолёты. Однако, с непривычки такие громкие звуки бодрят.

Особенно взбодрились Рашид и его побратим Рубен, свалившись со второго яруса.

— Вспышка справа! — упал на пол Хачатрян.

— Слева! Где автомат! — бросился Ибрагимов к пирамиде с оружием.

Остальные даже не шелохнулись. Я взглянул на часы, циферблат которых можно было рассмотреть в свете карманного фонарика.

— Мужики, ложитесь спать. Если в нас прилетит, всё равно всем хана. А так хоть ещё покемарить можно, — перевернулся на другой бок Кеша.

— Братья по-разному, отбой, — сказал я.

Наутро вылеты продолжились с ещё большей интенсивностью. Практически каждую минуту взлетал самолёт то на «максимале», то на форсаже.

В палатке людей было гораздо меньше, чем когда я засыпал. Вышел на улицу, чтобы умыться, и заметил порядевшую стоянку вертолётов. Видимо, уже куда-то привлекли большую часть.

Однозначно, если наши самолёты вылетают для нанесения ударов, в зону дежурства по поисково-спасательному обеспечению выходят и наши вертолёты.

— Доброе! Тобольского не видел? — спросил я у одного из инженеров, умывающегося рядом со мной.

— Доброе, Саныч! Он уже с рассвета в кабине.

Как раз сейчас пара Ми-24 села после облёта аэродрома. Через несколько минут в сторону палатки шли два лётчика. Один из них Тобольский. Похоже, что Олегу Игоревичу ночью поспать не дали.

— Саныч, ты как? — спросил он у меня, когда подошёл.

Лицо у комэска было мокрым от пота, а комбинезон потемнел в районе груди и рукавов.

— На удивление выспался. В отличие от вас.

— Война, что поделаешь, — развёл он руками.

Пока мы с ним общались, продолжали запуск и другие самолёты. «Карусель» была невероятная. Только одна пара уходила на задачу, как следом взлетала следующая. К этому времени возвращались экипажи после выполнения боевой задачи.

Время готовности мне обозначили на 6.50. Естественно, что к этому времени Чагаев не только не прилетел, он ещё даже не вылетал с Дамаска. Так что я отправил экипаж в палатку к дежурному экипажу.

Сам устроился рядом с руководителем полётами. Этот точно будет знать, кто и когда вылетит. И даже когда прилетит.

РП Володя Шохин трудился в поте лица. Он только и успевал одни экипажи отправлять, другие сажать, третьи рулить.

— Шаю! — сокращал он слово «разрешаю» в радиообмене.

Его помощники тоже не смолкали, а в самом эфире было очень всё плотно.

— Что? Нет, не знаю, сколько он сбросил, — отвечал Володя на очередной телефонный звонок.

Шохин повесил трубку и перевёл дыхание.

— Вообще, камень, а не КП. Не могут эфир прослушать. Звонок за звонком!

— Береги нервы, Вов. Говорят, что не восстанавливаются.

— Врут! В «Здоровье» читал, что восстанавливаются. Но не быстро, — посмеялся Владимир.

Следующий звонок был уже важен для меня. Нужный всем самолёт вылетел из Дамаска. Так как лететь ему недолго, то и сидеть в зале управления, продуваемого со всех сторон, уже не было возможности.

Позвав экипаж, я отправился к вертолёту. Жара с каждым часом становилась всё сильнее. Поэтому идти в лётных ботинках по нагретой бетонной поверхности было не очень приятно. Ноги с каждым шагом начинали гореть и преть сильнее.