Новая жизнь (СИ). Страница 45
Быстро договорились — если вдруг Заварский объявиться, Анна немедленно сообщит о нем доктору. Сам же Артем уже для себя решил не церемониться и просто выдать террориста полиции. Типа, узнал по приметам. Выдать не охранке — Гробовскому — а именно что полиции — становому приставу, уряднику… кому угодно.
Кстати, новый, назначенный вместо убитого, пристав, кроме поимки террористов, еще занимается и расследованием пожара — губернатор же приказал! Не далее, как вчера заходил в больничку и обещал наведаться еще. Высокий, приятный с виду брюнет, в чине штабс-капитана. Бывший фронтовик, изрядно подраненный в ногу — прихрамывал. Звали его Петр Николаевич Лаврентьев.
— А чай-то остыл! Сейчас подогрею…
Анна принялась чиркать спичками, на вот примус что-то никак разгорался, а лишь злобно фыркал и шипел.
— Оп! — покривив губы, развела руками учительница. — А керосин-то, похоже, кончился… Я сейчас, в лабаз.
— Сиди! — Иван Палыч указал на поставленный у порога бидон. — Мне самому за керосином надобно. Заодно и тебе возьму.
— А тебе дадут? Воскресенье ж… А мне, как учительнице, откроют!
— И уж, тем более — доктору! — хмыкнув, молодой человек принялся надевать плато. — Ты, Аннушка, жди, я скоро. Давай свой бидон. И ни о чем таком страшном не думай!
Снаружи донесся вдруг звон церковного колокола. Кончилась служба… Эх! Так и не заглянул… Анна же, хоть и считала себя атеисткой, в храм Божий все же заглядывала… правда, нечасто.
* * *
Лабазник, что торговал керосином, жил в самом же лабазе, на втором — бревенчатом — этаже, и как раз вернулся из церкви.
— Парфен Акимыч, добрый день!
— А! Здравствуйте, дохтур… Что-то я вас в церквы-то не видал?
Пафен Акимыч, кряжистый крепкий мужик лет шестидесяти, до самых глаз заросший пегой густой бородой, был в Зарном церковным старостой. Потому и интересовался…
Пришлось соврать, чтоб не цеплялся:
— Да я в городе, в храм заходил…
— У нас тоже красиво, благостно… Вам керосинчику?
— Да не худо б.
— Сейчас… лабаз-от окрою — налью… Давайте свои бидоны! Да вы проходите, чего стоят у порога.
Первый этаж строения был сложен из камня. Внутри стояли большие бочки — деревянные и металлические. Пахло дегтем. На полках виднелись куски мыла, веревочные связки, хомуты.
— Ага… Накачал!
Ударил в лицо резкий запах керосина.
— Парфен Акимыч… — вдруг спросил Артем. — А у тебя, случайно, Яким Гвоздиков керосин не покупал? А то мне должен.
Лабазник ухмыльнулся и почесал живот:
— Должен, так отдаст. Но, ему напомнить надо. А керосин у меня все берут! У кого ж еще-то? Брал и Яким… Я еще удивился — обычно мать его, Лукерья, приходит… А тут — он! Заполошно так заскочил… Выпимши, да-а. С ним еще парни были — не наши, из города. Бидон казенный купил — забыл, грит, свой бидон-то.
— А когда это было-то?
— Да уж и не вспомнит… Но, до Казанской — точно!
Совпадает! Как раз в тот вечер. Перед самым пожаром! Однако, вот и свидетель… ага-а…
— Только вы, Иван Палыч, особо-то на Якима не надейтесь, — уже на выходе охолонул Парфен. — Его уж с Казанской никто на селе не видал. Лукерья сказала — в город подался. Зазноба там у него! Ну-у, дело молодое, а Яким — парень видный…
На обратном пути доктор вдруг встретил Аглаю. Со слезами в глазах, простоволосая, в распахнутой телогрее, она, похоже, бежала в больницу и, завидев доктора, зашлась в рыданиях.
— Что случилось? — поставив бидон на обочину, Артем обнял девчонку за плечи. — С матерью что-то? С братишкой, с сестрами?
— Ив-ва-ан Палыч… Урядник заходил, у-у-у… С саблей! Грозился меня упечь…
— Да перестань ты рыдать! Говори толком.
— Так я и говорю… у-у-у…
Информацию пришлось вытаскивать клещами. А ведь Аглая всегда была говорливой девчонкой.
Прошло минут пять, а то и все десять, когда доктор, наконец, уяснил, что же все-таки произошло. Да, в избу к Аглае заглянул помощник станового пристава — урядник, казачий унтер-офицер. С тем, чтобы завтра же Алгая предстала перед следствием по делу о поджоге больницы.
— Сказал — за печкой недосмотрела… вот и… А я ведь… я всегда… Ой. Ива-а-ан Палыч!
— Так, Аглаюшка… Слушай меня! — доктор тряхнул девушку за плечи. — Сейчас же иди домой и ничего не бойся! А к приставу мы завтра вместе пойдем. Еще поглядим, что он там тебе предъявит… и на каком основании!
— Ой, Иван Палыч… вместе? Прям камень с души…
— Вместе, вместе. Не думай, одну я тебе не оставлю. А к приставу… к приставу еще и сегодня зайду! Да застегни ты телогрею — просудишься!
* * *
В больничке доктора ожидала телеграмма из управы.
' И тчкъ П восклъ. знакъ. Срочно прiнiмайтѣ выездъ тчкъ зѣмскыя управа'
Хм, срочно… Однако, выезд же! Не обманул, значит, генерал-губернатор, посодействовал. И быстро-то как! А мы еще на бюрократию обижаемся.
— Почтальон сказал, — вчера еще пришла, вечером, — заглянув в смотровую, пояснил Сергей Сергеич. — А принесли вот, только что…
— Что ж, завтра после обеда съезжу, заберу! — Иван Палыч покачал головой и хмыкнул. — Лошадь при больнице будет, коляска… Все не пешком! Эх, еще бы конюха бы!
Да, и как этой лошадью управлять?
— Сергей Сергей… А ты с лошадьми когда-нибудь управлялся?
— Конечно! Как-то и при обозе был…
— Ну и как там… управлять-то? Я вот никогда не сталкивался.
— Так дело-то, Иван Палыч, нехитрое! Справитесь — я научу.
В городе завтра еще одно дело. Где может скрываться Заварский? У кого-то из парней — маловероятно, те живут с родителями. А вот Маша — та самая пухленькая революционерка-эмансипе — работает телефонисткой и снимает квартиру в городе. Поговорить с ней? Только так, осторожно… Уж слишком восторженно она смотрела на беглого каторжника на тех собраниях, будь они неладны!
* * *
Новый становой пристав, штабс-капитан Лаврентьев, занимал казенную квартиру, расположенную недалеко от церкви в большом — шесть окон по фасаду — бревенчатом двухэтажном доме. Две комнаты с полным столованием, каморку для конюха, и место в конюшне для двух казенных же лошадей.
Кивнув прислуге, Артем поднялся на второй этаж и аккуратно постучал в дверь.
— Господин пристав? Можно?
— А, доктор! Ну, заходите, коли пришли.
По саквояжам, по разбросанным там и сям вещам, еще не распечатанным от упаковок, по отсутствию хоть какого-то уюта сразу было видно, что становой еще только начал обживаться на новом месте. Что понятно — должность-то предложили совсем недавно.
— За беспорядок прошу извинить… Что-то важное у вас?
— Да, как сказать…
Иван Палыч кратко рассказал о том, что узнал у керосинщика и попросил не пугать больше Аглаю.
— Единственная моя санитарка! Без нее не знаю и как…
— Но, ведь она же могла! — прищурился штабс-капитан. — Пусть не нарочно, случайно… Печи, знаете ли, такое дело! Вот у нас как-то под Перемышлем случай был…
— Ну, поймите же, господин пристав! Коли случайно — так, как я понимаю — гражданский иск?
— Ну-у… да-а… верно, так…
Судя по ответу, бывший фронтовой офицер еще не совсем понял свою новую службу.
— А мы иск подавать не будем! Я управу имею ввиду, — доктор покусал губы и попытался поправить давно несуществующие на носу очки. — К санитарке не будем. А вот к истинным поджигателям — совсем другое дело!
— Так вы считаете — это те парни? Как его — Гвоздиков с компанией, — прищурился пристав. — Что ж, завтра пошлю урядника в лабаз, опросить на официальный протокол. Ну и Гвоздикова в становую притащим — надавим, поговорим. Парень он, как я понимаю, простой. Нажмем — долго запираться не будет… Ах, доктор! Честно сказать — не до поджара сейчас совсем! Террористов искать велено! Искать и искоренить… А попробуй, найди их!
— Так я могу санитарку успокоить?
— Думаю, можете… Только пусть из села никуда не уезжает!