Сэр (лп). Страница 33

Мне снятся кресла в самолете, красные волосы и голубые глаза.

Мне снится безжизненное лицо Рут. Я стоял один у ее могилы и шептал ей на прощание, шептал, что не помнил ее в конце и что хотел бы помнить.

Мне снится, как я нажимаю на педаль газа, пытаясь убежать от самого себя.

Мне снится этот богом забытый дом, зная, что я купил его не просто так — я купил его с определенной целью.

Когда я просыпаюсь, то снова оказываюсь в своей тюрьме пустых ощущений, снова не чувствую ничего — и я никогда не ценил пустоту так, как сейчас.

13

Айви

Работа не становится легче, и надежда на то, что Уэст приревновал к Алексу из-за того, что тот мог оказаться в моей комнате, кажется все более абсурдной, потому что… ну, сейчас Эйдану, похоже, на меня наплевать.

На следующий день он просто… пуст.

Но я не куплюсь на эту пустую оболочку. Это все видимость. И я пытаюсь разглядеть сквозь нее.

Я изучаю его, думая, что Эйдан этого не замечает. Наблюдаю, как он стискивает зубы от дискомфорта каждый раз, когда что-то записывает, и слежу за движением его руки. У меня перехватывает дыхание, когда замечаю темно-красные синяки на костяшках его пальцев. Кожа на них повреждена, и между порезами запеклась кровь.

— Что случилось с твоей рукой? — встревоженно спрашиваю я.

— Ничего, — отвечает он ровным голосом.

— Не похоже, что ничего.

Он перестает писать и смотрит на меня. Его глаза такие темные, такие обнаженные, что я застываю на месте, просто глядя в них.

— Ты должен обработать их, — тихо говорю. Что же со мной не так, что я в ужасе от его ярости, но все же не могу проглотить свои слова? — Это может привести к воспалению.

Я слишком часто видела это на примере Дерека, когда он в ярости разбивал кулаками стены, черепа или что-то еще, что оказывалось перед ним. Процесс исцеления не всегда был легким.

Эйдан абсолютно ничего не говорит в ответ.

Этим утром его стены были очень высокими и непробиваемыми.

И все же, есть стены или их нет, я обеспокоена.

Во время обеденного перерыва я спрашиваю Тильду, где хранится аптечка первой помощи. Подумать только, она не думает, что у Эйдана есть что-то подобное. У него есть миллиард долларов, но нет аптечки первой помощи, потому что в этом нет смысла. И хотя знаю, что у меня она есть, несмотря на всю мою бедность, но я ни за что на свете не смогу достать ее из все еще переполненного чемодана. Поэтому думаю, что смогу промыть его раны на месте и следить за ним в ближайшие дни.

Я ставлю миску на стол рядом с Уэстом. Он медленно переводит взгляд с миски на меня. Я не утруждаю себя объяснением своих намерений. Просто наклоняюсь и беру его за руку. Эйдан ведет себя так, словно я обожгла его, и отдергивает руку, хмурясь еще сильнее.

— Просто хочу промыть, — объясняю я.

Он настороженно смотрит на меня. Можете в это поверить? Я сухо смотрю на него.

— Это миска с теплой водой и чистая салфетка, мистер Уэст. — Можно подумать, я собираюсь тайно заставить его проглотить яд, судя по тому, как тот себя ведет.

— Я не хочу ничего промывать, — возражает он.

— Неисправимый, — упрямо отвечаю я. — Я промою.

— Почему? — спрашивает он, пристально глядя на меня.

— Я ваш личный помощник… и формально, и неформально. Это часть моих обязанностей.

Уэст все еще бросает на меня подозрительные взгляды, когда я снова тянусь к нему. На этот раз он не сопротивляется, когда беру его за руку, но остается настороженным. Потом придвигаю свой стул поближе к нему и сажусь. Я держу его за руку несколько мгновений, пока макаю салфетку в миску. Его кожа теплая, шершавая, все еще в мозолях. Я стараюсь не выглядеть идиоткой и закрываю глаза, чтобы насладиться ощущением его прикосновения. Нет, это слишком странно, а у меня и так достаточно препятствий, которые нужно преодолеть с этим парнем; быть настолько жуткой было бы уже слишком.

Засохшая кровь отходит, когда осторожно провожу по нему тряпкой. Я делаю это снова и снова, позволяя горячей воде впитываться в его кожу. Он постепенно расслабляется в кресле, его взгляд прикован ко мне, пока я мою костяшки его пальцев.

— Что случилось? — снова спрашиваю я.

К моему удивлению, он отвечает:

— Я ударил кулаком по стене рядом с комнатой Алекса.

Я останавливаюсь и смотрю на него широко раскрытыми глазами.

— Зачем ты это сделал?

Выражение его лица по-прежнему суровое, но глаза уже не такие.

— Я был зол.

Мое сердце сжимается.

— На него?

Он смотрит на свои костяшки.

— В основном на себя.

Мне интересно, что произошло, но у меня такое чувство, что он не скажет, даже если я спрошу.

И все же я собираюсь спросить.

— Что же тебя так разозлило?

Он задумчиво проводит зубами по нижней губе.

— В наши дни для этого многого не нужно.

Хороший способ уйти от ответа.

— По крайней мере, ты не целился ему в голову, — беспечно говорю я и тут же морщусь от своих слов. Наверное, это не лучший выбор слов.

Эйдан едва заметно моргает в ответ, возражая:

— Нет, упустил возможность для тебя, потому что вместо этого ты бы заботилась о его лице.

Мои брови взлетают вверх. Итак, он недоволен тем, что я провожу время с его братом. Ну что ж.

Я сохраняю невозмутимость и отвечаю:

— У меня такое чувство, что больница была бы ему нужнее, чем эта мокрая тряпка, мистер Уэст.

Он отвечает не сразу, но выражение его лица напоминает бурю. Набежали тучи, потом пошел дождь, и вот уже гром разрывает небеса на части. Эйдан пристально смотрит на меня и предупреждающе говорит:

— Алекс — игрок. Я бы с осторожностью относился к его намерениям, мисс Монткальм.

— Он был просто дружелюбен, — заверяю я его.

Я чувствую, как меняется энергия, чувствую, как Уэст ощетинивается в своем кресле. Затем следует удар молнии.

— Если тебе нравится такой уровень самомнения, то это красноречиво говорит о твоем характере.

Мои брови сходятся на переносице.

— Мой характер определяется самомнением другого человека?

— Характер человека определяется тем, в какой компании он находится.

— И это говорит человек, который впускает в свой дом десятки пьяных незнакомцев.

Если Эйдан и оскорблен, то никак этого не показывает. Он просто смотрит на меня своим бездонным взглядом, и, боже, возможно, я предпочла бы гневный ответ.

— Я слышал, — задумчиво произносит он, облизывая нижнюю губу, — прошлой ночью ты была в моей спальне.

Мои движения замедляются. Я бросаю на него осторожный взгляд, скрывая панику.

— Это вопрос, мистер Уэст?

— Трина была очень разочарована, когда ее выгнали из моей комнаты. Она рассказала мне о своих... непослушных намерениях

Я чувствую, что меня вот-вот вырвет, но продолжаю промывать.

— Трина была пьяной девчонкой из женского клуба, которая захотела твой член, чтобы похвастаться, что трахалась с мистером Эйданом Уэстом, мудаком Востока. Я защищала твой имидж, выставив ее из комнаты.

Уэст просто смотрит на меня, на его губах появляется тень улыбки.

— Я ценю, как ты предана своей роли.

— Да, я очень преданная, не так ли? — кисло улыбаюсь я.

— Я бы выгнал ее.

Я не могу скрыть следующий взгляд, который бросаю на него.

— О?

Он изучает меня.

— Это не в первый раз…

Жгучая ревность пронзает меня насквозь. Я ненавижу, что это происходит не в первый раз, но это неудивительно.

— Что ж, я рад, что избавилась от нее ради вас, мистер Уэст.

Я продолжаю мыть его, продолжаю отмачивать его кожу в воде, как будто мы и не разговаривали. И делаю это, потому что мне нравится чувствовать на себе его взгляд и нравится его лечить. За этим стоит некая интимность, уровень заботы, который не является поверхностным. Мне нравится, как подергивается его рука, как его пальцы слегка задевают мои, когда я прижимаю к нему ткань.