Сэр (лп). Страница 24

Я резко открываю глаза и замираю, когда голос в моей голове становится громче.

«Пожалуйста, сэр».

Я отпускаю Нину, чувствуя холод.

Это неправильно.

Это ощущается неправильным.

— Убирайся, — снова говорю я, на этот раз жестче. — Отвали от меня, Нина.

— Эйдан, прекрати.

— Отвали!

Она этого не делает.

Когда ее язык снова касается меня, во мне вспыхивает ярость, и я отталкиваю ее. Она падает на пол, ее дыхание вырывается с резким шипением. Затем Нина встает, ругаясь, и, прежде чем успеваю взглянуть на нее, я чувствую острую боль на своем лице. Вздрагиваю, широко раскрыв глаза, когда Нина встает надо мной, ее рука все еще поднята, словно она хочет ударить меня снова.

Ее рука снова взлетает в воздух, но на этот раз я хватаю ее железной хваткой и встаю, возвышаясь над ней. Ее грудь быстро вздымается, будто она возбуждена. И затем Нина прижимается ко мне всем телом, рукой снова обхватывает мой член.

— Мы можем поиграть, — говорит она мне, глядя на мой рот. — Помыкай мной…

— Я не играю, — говорю я ей. — Ты облажалась.

— Тебе это нравится.

— Нет.

Я тащу ее с балкона через всю комнату. Она пытается вырваться, сопротивляясь мне. Мои движения медленные, и я отпускаю ее, чтобы провести руками по лицу.

— Что, черт возьми, ты мне дала? — требую я, пока комната продолжает вращаться.

— Ты должен поблагодарить меня. Это был твой любимый наркотик. Разве это не приятное чувство?

Ярость переполняет меня. Я опускаю руки, чтобы посмотреть на нее.

— Я хочу, чтобы ты убралась отсюда. Сейчас же. Собирай свои вещи и убирайся.

Она остается на месте как вкопанная.

— Что, черт возьми, с тобой случилось? Ты не должен быть таким.

— Каким «таким»?

— Таким. Все еще гребаный слабак. Я думала, ты снова стал самим собой…

— Меня уже тошнит от людей, которые рассказывают мне, каким я был раньше…

— Разве ты не скучаешь по развлечениям? По вечеринкам, траху и кайфу…

— Нет, — перебиваю, удивляясь своему признанию. Потому что это совсем не то, что я себе представлял. — Не скучаю, Нина. Вот почему я здесь.

— Тогда зачем вечеринки? Зачем все эти люди?

Я не отвечаю. Потому что не знаю. Это похоже на то, что… я цепляюсь за то поведение, которое, как я знал, у меня было.

Но я не мог сказать ей об этом.

Не мог открыться ей.

— Это не твое гребаное дело, почему я что-то делаю, — наконец говорю я.

Она молчит несколько мгновений, изучая меня. Страдальческое выражение медленно исчезает с ее лица, и на нем появляется другое. Оно мне хорошо знакомо. Она отворачивается и собирает с кровати свой наряд. Затем натягивает его, ее движения быстрые.

На какой-то мимолетный миг — такой мимолетный, что он исчезает в течение секунды — мне становится не по себе, видеть, как она уходит. Будто, если я отпущу ее — это — мне будет физически больно. Но все проходит прежде, чем я успеваю подумать, и я стою там, ожидая, когда она уйдет.

Когда она, наконец, одевается, то останавливается передо мной, и на ее губах появляется леденящая улыбка. Нина полностью перестает притворяться.

— Это кажется знакомым, — ледяным тоном говорит она. — Снова выставляешь меня вон. Последний раз это было в твоем офисе. Ты не выглядел таким нерешительным, как сейчас. Но я собираюсь сказать то же самое, что сказала тебе тогда.

— Ты останешься один, Эйдан. Ты слаб. За этим высокомерием и гневом скрывается маленький мальчик в теле мужчины. — Она холодно смеется, и все это звучит так отрепетировано. — Столько денег, а ты не можешь найти никого, кто помог бы разобраться в твоих грязных проблемах. Я была единственной, кто ближе всех подошла к пониманию тебя. Ты можешь сколько угодно притворяться, что тебе не нужна была доза и что тебе не нравится, как кайф течет по твоим венам прямо в эту секунду. Давай, продолжай винить в этом меня, но ты принял ее как свой следующий вдох и тебя снова возносит на наркотические вершины. Я снова подвела тебя так близко к этому. Так близко к возвращению. С тобой было бы намного веселее находиться. Твой член, возможно, тоже стал твердым из-за этого, потому что сейчас с ним явно что-то не так.

Она подходит на шаг ближе ко мне, глядя на меня снизу вверх своими бесчувственными глазами.

— Если твоему отцу и следовало что-то сделать, Эйдан, так это стукнуть тебя по голове посильнее. От тебя было бы больше пользы, будь ты умственно отсталым мудаком…

— Это мило, Нина, — решительно обрываю ее. Я распахиваю дверь спальни. — Ты можешь вызвать себе такси. Я хочу, чтобы ты убралась отсюда в течение часа.

Она шокирована, а затем злится.

— Я уеду завтра…

— Я вышвырну тебя из своего гребаного дома, если ты не соберешь свои вещи в течение часа, — спокойно говорю я, но в выражении моего лица нет ничего спокойного. Мне так холодно, как никогда раньше, и я приветствую это. Все, что угодно, лишь бы избавиться от этой ядовитой пизды.

Нина знает, когда со мной лучше не связываться. Она раздраженно выходит из спальни и поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Потом открывает рот, чтобы заговорить, но я опережаю ее.

— Большая часть того, что ты сказала, правда, — говорю я бесстрастно. — Я в полном дерьме. У меня действительно есть проблемы, но в одном ты совершенно неправа. — Я придвигаюсь немного ближе, возвышаясь над ней. — С моим членом все в порядке, Нина. Просто он не встал на тебя, и, кажется, я знаю почему. — Я опускаю голову до ее уровня и рычу: — Ты — зараза. Сладкий и медленный яд. К тому времени, когда человек просыпается и осознает, кто ты такая, уже слишком поздно. Ты проникаешь в их систему и цепляешься за нее изо всех сил, но в мою, должно быть, ты проникла не до конца, потому что мне доставляет огромное удовольствие наблюдать, как ты стоишь за моей дверью и выглядишь такой, какая ты есть на самом деле. Кажется, Нина, даже амнезия не может стереть мое чертово презрение к тебе.

Я захлопываю дверь у нее перед носом и остаюсь стоять.

Уверенность покидает меня, когда я упираюсь руками в дверь и прижимаюсь к ней головой. И тяжело дышу, обезумев. Ее слова пронизывают меня насквозь, и я цепляюсь за них, пытаясь найти признание за ее словами.

Прежде она приходила ко мне в офис, и я выгнал ее.

Я вычеркнул ее из своей души… из своей жизни.

Сейчас я отдал бы все, чтобы вернуть это воспоминание.

Адреналин проносится по моему телу. Действие таблетки в самом разгаре, и я полностью под ее влиянием. Ощущаю покалывание во всем теле… мой разум безмолвствует, но тело парит. Я закрываю глаза, чувствуя, как по мне пробегает волна возбуждения.

Это приятно.

Так чертовски приятно снова чувствовать это.

11

Айви

— Все дерьмово, — говорю Ане, спускаясь с холма. Я провела последний час у себя, размышляя, а теперь мне просто нужно высказаться, но уже темнеет и появились комары.

— Так и есть, — грустно соглашается Ана. — Но я не могу поверить, что ты вернулась в его спальню и сказала ему об этой сучке. Ты могла раскрыть свое прикрытие.

— Эйдан не дурак, Ана, и я… я худшая актриса в мире.

— Неправда, — поет она. — Ты получила главную роль в школьном спектакле для третьеклассников, помнишь? Миссис Олдерс выбрала тебя, потому что ты поразила ее воображение. Твоя расправа над волком должна была заслужить награды, настолько убедительной она была.

— Ана, я просила не взрывать мой дом.

— И?

— И это были не три поросенка. Я играла Красную Шапочку.

— И что? Я была так увлечена твоей игрой, что даже не поняла.

Я смеюсь.

— Заткнись.

Она тоже смеется.

— Тебе не кажется странным находиться рядом с ним?

— Ты даже не представляешь.

— Он правда ничего не помнит?

— Ну, он чувствует, что ненавидит меня, вот и все.