Зажги красный (ЛП). Страница 42

Но я бы знал, если бы это было не так, не так ли?

Я бы почувствовал это. Конечно, я почувствую, когда вторая половина моей души исчезнет.

Я провожу руками по волосам. Я не должен так думать. Я найду ее. Мы найдем ее. Мы должны.

— Вот. — Джейкоб Монро указывает на один из экранов. — Это он, — говорит он.

Я приближаюсь и всматриваюсь в экран. Изображение не очень четкое, но я вижу человека в старом дерьмовом пикапе.

— Ты уверен? — спрашивает мистер Валентино.

— Да. — Джейкоб Монро кивает.

Я смотрю на него. Если это сделал Лу, то сейчас этот мужчина сдает своего родного брата. Посылает его на смерть. Потому что я не сомневаюсь, что Валентино уже планируют, что они сделают с этим ублюдком. Они не позволят ему просто так уйти.

Но также я понимаю, Джейкоб может послать их в погоню за дикими гусями, чтобы дать своему брату больше времени на побег. У меня сводит желудок. Что, если его уже нет в стране? У этих людей есть средства, чтобы исчезнуть навсегда.

— Я отслеживаю номерные знаки, — говорит Алессандро, постукивая по клавиатуре.

— Понял, — говорит дядя Лили, кажется, Ромео, направляя пульт на другой экран. — Я отслеживаю машину.

Я остаюсь приклеенным к месту, наблюдая за каждым поворотом пикапа. Я ничего не могу сделать, кроме как стоять и ждать, когда он, черт возьми, остановится. Когда это наконец происходит, Ромео называет адрес, и все выбегают за дверь. Улицу перегораживают по меньшей мере десять внедорожников. Я запрыгиваю в тот, в который садятся ее отец и брат. Никто из нас не произносит ни слова, когда машина отъезжает.

— Не беги вслепую, Трэвис. Держись, мать твою, позади нас, — говорит мне мистер Валентино, когда мы выезжаем на шоссе.

— Мне нужно вернуть ее, — говорю я вместо того, чтобы согласиться с ним.

— И мы ее вернем, но я не собираюсь смотреть, как ее гребаное сердце разбивается заново из-за того, что ты решил поступить безрассудно и покончить с собой. Держись позади нас. Ты нужен ей живым.

Я киваю, хотя ни за что не останусь позади. Если она в этом доме, я доберусь до нее, и никто, бл*дь, не помешает мне это сделать.

Глава тридцать седьмая

Лилиана

Этого не может быть. Мои колени подкашиваются, и я шлепаюсь задницей на пол. Я закрываю глаза, но когда открываю их снова, передо мной предстает та же картина. Безжизненное тело Гарри.

Как долго я здесь нахожусь? И где мой отец?

Я никогда не сомневалась в способности отца защитить меня. Уберечь меня. Найти меня, если я когда-нибудь буду в этом нуждаться. Я не собираюсь сомневаться в нем и сейчас. Он придет за мной. Я знаю, что придет. Чувство вины за то, что я допустила мысль о его причастности к нападению на Трэвиса, разъедает мое подсознание. Я должна была знать, что мой отец не сделает ничего, что может причинить мне боль.

Вскоре приходит сожаление. Последнюю неделю я потратила на то, чтобы обезопасить Трэвиса, держась от него подальше. Ему было больно. Он нуждался во мне. А меня не было рядом. Я должна была быть с ним. Держаться в стороне не было правильным решением. Теперь я понимаю это и боюсь, что он никогда не узнает, как мне жаль. Как сильно я его люблю. Я дала ему повод сомневаться в моей любви. Даже если это была та самая любовь, ради которой я готова уничтожить нас, чтобы спасти его.

Знает ли он, что меня похитили? Ищет ли он меня? Он не привык к подобным вещам. Не то что я. Я видела, как исчезают люди. Некоторых из них находят. Большинство — нет. Я понимаю реальность своего положения, поэтому мне удается подползти ближе к телу старика. Мои руки судорожно обыскивают его карманы. Здесь должно быть что-то...

— Пожалуйста, пусть у тебя будет ручка, да хоть что-нибудь. — Я осматриваю пол. Ручка точно была. Я помню, мне дали ее, чтобы подписать это дерьмовое соглашение на брак. Куда она делась?

Я видела, как Лу унес бумажку с собой. Но забрал ли он и ручку? Не могу вспомнить.

Я обыскиваю карманы куртки Гарри и достаю его бумажник. Открыв его, я вижу фотографию женщины и двух маленьких девочек. Сердце разрывается от жалости к незнакомцам, смотрящим на меня. Они только что потеряли кого-то важного для них, а я не смогла ничего сделать, чтобы остановить это. Я больше ничего не нахожу в его карманах. Ни телефона. Ничего.

Моя надежда на то, что мне удастся выйти из этой ситуации невредимой, тает. Я знаю, что отец найдет меня. Я знаю, что он, мои дяди и кузены... мой брат... они все ищут меня. И я знаю, насколько безжалостными они будут, когда найдут нас. Но я не могу не задаваться вопросом, не будет ли слишком поздно...

Я не знаю, как долго я сижу здесь, рядом с Гарри, когда дверь снова открывается. Я вскакиваю и отхожу на другую сторону комнаты. Стараюсь держаться как можно дальше от Лу Монро. Он входит, одетый в банный халат.

— Почему ты не привела себя в порядок? — кричит он и бросается вперед, между нами теперь только кровать. — Тебе придется на горьком опыте усвоить, что когда я говорю тебе что-то сделать, ты, черт возьми, делаешь это или сталкиваешься с последствиями.

Я слежу за его движениями, и когда он огибает кровать, я вскакиваю на матрас и перебегаю на другую сторону. Моя цель — добраться до двери. Мне просто нужно добраться до нее. Я нахожусь всего в нескольких шагах, когда его рука хватает мою лодыжку и тянет меня назад.

— Нет! — кричу я, судорожно пытаясь ухватиться за что-нибудь. За что угодно. Мое тело переворачивается, и его грубая ладонь опускается на мое лицо так быстро, что я не успеваю ни пошевелиться, ни уклониться от удара. Острая боль обжигает мне щеку.

— Я сказал тебе, чтобы ты, бл*дь, привела себя в порядок. Думаешь, я хочу трахать свою жену, когда она вся в крови другого мужчины? — От еще одной быстрой пощечины моя кожа вспыхивает. — Если ты не хочешь этого делать, я сделаю это сам.

Я чувствую, как мое тело поднимают. Я все еще в оцепенении от ударов. Голова поворачивается в сторону, и тогда я вижу лампу. Моя рука тянется, пальцы смыкаются вокруг основания, и я изо всех сил обрушиваю ее на череп Лу, а затем поднимаю ее и повторяю снова.

Его тело наваливается на меня, едва не задушив меня своей массой. Я роняю лампу и пытаюсь его оттолкнуть, пока мне наконец не удается выбраться из-под него. Лу падает на пол. Я не останавливаюсь, чтобы посмотреть, пришел ли он в себя. Вместо этого я перепрыгиваю через кровать и бегу. За дверь, вниз по лестнице и через кухню.

Там я на секунду замираю, когда мой взгляд падает на деревянный брусок, стоящий на стойке. Я вытаскиваю нож с самой большой рукояткой. Я не буду беспомощной. Понятия не имею, что заставляет меня это делать, но я снова поднимаюсь по лестнице. Вхожу в спальню. Лу все еще лежит на полу. Похоже, он без сознания. Но это не мешает мне упасть на колени рядом с ним. Я поднимаю нож над его грудью и со всей силой, на какую только способна, опускаю его вниз. Чтобы ударить человека ножом, требуется гораздо больше силы, чем можно подумать. У меня дрожат руки и болят мышцы.

— Пошел ты, мудак, — кричу я, поднимая нож и нанося ему новый удар. Снова и снова, пока мое тело не покидают все силы. У меня больше ничего не остается.

Тогда я бросаю окровавленный нож на пол и роюсь в карманах Лу. Я вздыхаю, когда мои пальцы нащупывают телефон. Я нажимаю на экран, и он загорается.

— Черт.

Какой пароль, черт возьми?

Я не могу даже предположить, поэтому беру его безжизненную руку и прижимаю подушечки пальцев к кнопке сбоку, надеясь, что один из них разблокирует экран. Когда я добираюсь до его мизинца, телефон разблокируется.

— Кто использует мизинец? — спрашиваю я вслух, набирая номер отца.

— Алло? — Его голос звучит напряженно. Неуверенно.

— Папочка, — всхлипываю я с облегчением.

— Лилиана, детка, где ты?