Разрешаю себе Любить (СИ). Страница 28

«Спасибо, что спросил. Я…стараюсь»

Отправить.

Палец завис над кнопкой.И вдруг отправила.Момент, как прыжок в воду с высокой вышки. Ещё ничего не произошло, но ты уже летишь и не знаешь, холодно будет или больно. Или… тихо.

— Ответила? — осторожно спросила Лера.

Я кивнула.

— Ответила. Наверное, впервые не ради успокоения, а по-честному.

— Ну, тогда ты точно сегодня заслужила пирожок, — сказала она и уже через секунду вернулась с противоестественно ярким пончиком и салфеткой.

Я рассмеялась.

— Он розовый.

— Ты видела сегодня свою репутацию? Это в тему.

Смех был короткий, но чистый. Как будто снова стала собой на миг, но ощутимо.Телефон снова завибрировал.

Ответ от Сеньки:

«Хочешь, я все брошу и приеду? Одно только твое слово,Сенька,»

Я почувствовала, как что-то внутри стало теплее. Тоньше. Спокойнее.

«Только с золотой медалью. Все нормально, жду окончания сборов»

Иногда достаточно не многих слов. А одного человека, который просто рядом. Пусть и далеко.Лера ничего не сказала. Просто бросила на меня взгляд внимательный, проницательный. Такой, каким смотрят друзья, когда не лезут с советами, но всегда подставят плечо.

Я допила кофе.Розовый пончик оказался противно сладким, но я съела половину из принципа. Шум коридора все еще гудел, но теперь будто вдалеке.Я знала, завтра сплетни продолжатся.Софья не исчезнет.А у Сеньки будет ещё две недели сборов.Но я уже не была совсем одна.И это изменяло всё.

25

У Леры с Колей дома было уютно так, как бывает только в тех квартирах, где люди действительно любят друг друга. Тепло не только от батарей от запаха грушевого чая, от слегка потрескивающей музыки на фоне, от подушки с вышивкой «хот-дог в шляпе», которая почему-то всегда лежала на кресле у окна.

— Разувайся, — сказала Лера, кивая на мягкие тапки, один из которых был чуть покусанным. — Это Колькин вклад в уют.

Коля уже был на кухне. Он махнул рукой, не поворачиваясь:

— У нас ужин на уровне «сами виноваты»: гречка и огурцы. Но если повезёт найду банку тунца.

— Поддержка бывает разной, — отозвалась я, улыбнувшись, — иногда это просто гречка с кем-то, кто не спрашивает лишнего.

— Вот и поговорили, — усмехнулся Коля.

Я опустилась на диван, втянув ноги под себя. Плед сам оказался рядом. Лера кинула его точно в тот момент, когда я подумала, что было бы неплохо укутаться. Удивительная её черта предугадывать, не спрашивая.

— А ты знала, что он так ответит? — спросила она, наливая чай в толстостенную кружку с трещиной на ручке.

— Кто?

— Баженов.

Я помолчала.

— Хотела надеяться. Но не рассчитывала. Просто… Это было важно не молчать.

Лера поставила кружку передо мной.

— Ты не только ответила. Ты выбрала себя. Это уже другое кино.

Из кухни донёсся голос Коли:

— Только без пафоса, пожалуйста! Мы тут драму компенсируем оладьями.

Я рассмеялась, хотя на глаза снова чуть не навернулись слёзы. Не те, что от боли. А от странного, хрупкого облегчения, которое приходит, когда кто-то рядом просто разрешает быть не сильной, не правильной, а настоящей.

Лера села рядом, молча протянула оладью.

— С мёдом?

— С вареньем, — кивнула я. — Если есть малиновое.

— Только ручной работы от Коли. Подруга, ты попала в элиту.

Коля гордо вынес банку варенья, пританцовывая.

— Домашнее. Из малины, слёз и немного сарказма.

И вдруг стало по-настоящему тепло. Без надрывов, без трагедий. Просто тепло.Словно всё не закончилось, а только началось.И пусть впереди была ещё куча всего…Но сейчас я была здесь. И меня держали.Не руками, вниманием. Молчанием. Понятием.И этого, оказывается, вполне достаточно, чтобы снова дышать.

— Слушай, а оставайся у нас с ночёвкой? — вдруг предложила Лера. — Закажем суши, посмотрим какую-нибудь комедию. Без слёз, без танцев на чувствах чисто глупости и соевый соус.

Я опешила.

— Да неудобно как-то… Стеснять вас…

Лера закатила глаза. Коля, не оборачиваясь от раковины, вставил своё:

— Ты это брось. Ты ж наш семейный кореш. У нас даже полотенце для тебя есть. Правда, с ёжиками, но теперь оно твоё по праву.

Я усмехнулась.

— Блин, ребят, не знаю… Надо маме хотя бы написать, предупредить.

— Давай звони, — махнула рукой Лера. — Пока мы с Колей не начали составлять петицию и собирать подписи.

Коля включился моментально:

— Уважаемая мама, ваша дочь на добровольной основе задержана у дружелюбных людей. Ей будет предоставлено место на диване, чай, и полная эмоциональная реабилитация.

Я уже смеялась, доставая телефон.

— Всё, всё, сдаюсь.

Пальцы сами набрали номер. Мама ответила почти сразу её голос был немного сонным, но тёплым. Я коротко объяснила, что задержалась у Леры, что всё в порядке, и что очень хочется просто отдохнуть, без лишних разговоров.

Мама выдохнула:

— Хорошо. Главное выспись, и передай привет Лере.

— Передам, — улыбнулась я. — Спасибо.

Когда я вернулась в комнату, Лера уже рылась в ящике с фильмами.

— Что, суши с лососем или с авокадо? — спросила она. — Или берём всё и живём без принципов?

— Без принципов, — ответила я. — Сегодня можно.

— Вот это правильный настрой! — кивнул Коля. — Официально объявляю вечер нулевой ответственности открытым.

И действительно всё стало чуть легче.Смех, запах соевого соуса, дурацкий фильм, который мы не досмотрели заснули где-то на середине, под пледами, с пустыми коробками и кружками на полу.В ту ночь я не думала о Софье.Не думала о репетиции, о зале, о том, что скажут или промолчат.Впервые за долгое время я просто жила без оглядки, без спешки.

И с удивлением поняла, что мир не рухнул. Он просто стал чуть добрее.Потому что кто-то однажды сказал «Останься»

26

Я вернулась домой чуть позже полудня.В подъезде пахло хлебом и пыльцой от распустившейся сирени во дворе. Лифт, как обычно, скрипел на поворотах будто был недоволен, что снова кого-то везёт. Вот тебе и элитный дом. Сколько уже обещают починить толку ноль.

На площадке у нашей двери стояла коробка с доставкой. Мама, видимо, снова заказала косметику, о которой потом забудет.Открыла своим ключом. В квартире было тихо той особенной тишиной, которая бывает только после чьего-то отсутствия. Или, наоборот, перед чьим-то возвращением.

— Это я, — сказала я в пустоту, будто квартира должна была мне ответить.

На кухне пахло кофе. Значит, мама недавно была здесь. Я сняла куртку, кроссовки, прошла в комнату. На кровати лежал аккуратно сложенный свитер тот самый, который я бросила в кресло позавчера. Кто-то его за меня сложил. Маленький акт заботы. Почти незаметный но ощутимый.

Через минуту в коридоре послышались шаги.

— Привет, — заглянула мама. — Ты как?

Я пожала плечами.

— Лучше. Спасибо, что отпустила.

— Ну ты же не в тундру поехала. Лера, это почти как санаторий. Только с суши.

Я усмехнулась.

— Ага, и с терапией в виде оладий.

Мама подошла ближе, поправила выбившуюся прядь у меня на лбу.

— Выглядишь спокойнее. Устала?

— Немного. Но… в хорошем смысле.

— Тогда отдохни ещё немного. Я сварю суп. Макар вернётся к ужину.

Я кивнула и села на подоконник. Окно было открыто, сквозняк шевелил штору. Солнце било в глаза, но я не отодвинулась. В голове было тихо. Как будто всё расставилось по местам, не навсегда, не окончательно, но хоть на сейчас.Телефон завибрировал.

Сообщение от Сеньки:

«Сегодня пробежка в парке. Утром вспомнил, как мы в детстве скакали через скакалку, будто от этого зависит судьба вселенной.Если будет тяжело вспомни. Всё, что по-настоящему важно, — остаётся.»

Я закрыла глаза.Да. Остаётся.

Лера. Коля. Оладьи. Мамино молчаливое «будь».Сенька, который пишет, будто держит меня за руку, даже издалека.И то, как я возвращаюсь домой не в убегание, а в точку отсчёта.