Магнат Пушкин (СИ). Страница 30

— За Державу обидно, — пожал я плечами, — Страна задыхается от неграмотности, отсутствия деятельных архитекторов и инженеров, а в это время прекрасно обученные дворяне сражаются на дуэлях, в их самом диком проявлении, пьют безмерно, играют в карты и таскаются по балам и борделям. Тот огромный ресурс, который вложен в их образование, уходит в никуда. Дай Бог, если один — два из сотни офицеров пытаются применять своё образование с пользой и продолжают обогащать себя и общество знаниями. А если честно, то большинству офицеров просто не к чему себя приложить. Опостылевшая служба, где они появляются два — три раза в неделю, а остальное время маются откровенным бездельем и творят глупости.

— Это где же вы такое видели?

— В любом провинциальном гарнизоне, где всей воспитательной работой и муштрой занимаются нижние чины. Это в столице офицеры ещё более-менее службу тащат, но и то, даже в Семёновском полку офицеры откровенно манкируют своими обязанностями. Их больше интересует квартира для амурных свиданий и места в партере, чем состояние оружия солдат и их питание.

— А вы ведь опять мне правду говорите… — нахмурился Николай.

— В каком смысле?

— Ваши слова про Англию, которая наживается на нас так, словно мы одна из её колоний, я уже не раз проверил.

— Ваше Высочество, помнится, вы мне это уже говорили.

— И ещё не раз повторю. Оттого, как не считаю такое положение справедливым.

Поскольку всё было сказано, мы неспеша пошли обратно к особняку. А там и Екатерина Дмитриевна нам встретилась. Сидя на лавочке у фонтана, она делала вид, что увлечённо читает книгу, а сама нет-нет да и поглядывала в конец аллеи.

— Ваше Высочество, — склонилась она в книксене.

— Мы возвращаемся в дом. Не желаете пройтись с нами, — с удовольствием окинул взором Николай ладную и красивую фрейлину.

— С удовольствием. Особенно если позволите задать вопрос Александру Сергеевичу, — потупилась Катенька.

— Как я могу вам, да не позволить, — заулыбался Великий князь.

— Александр Сергеевич, раз вы учите людей формировать Перлы, то и я, возможно, научусь. И тогда буду не просто фрейлиной. А частью чего-то большего. Вы же мне поможете? — на одном дыхании выдала Голицына.

— Конечно помогу, — горячо заверил я девушку и чуть не рассмеялся, насколько её вопрос удачно лёг продолжением нашего разговора.

Похоже, Николай это тоже понял, но оттого лишь многозначительно хмыкнул.

Будет у него время, чтобы дозреть. Уже завтра наши пути разойдутся, и возможно, надолго. До Киева я с ними вместе долечу, но сам там останавливаться не собираюсь и продолжу путь до Велье, если погода не помешает.

Великий князь вошёл в дом, а мы с девушкой так и остались стоять у входа.

— Не желаете прогуляться возле дома? — предложил я променад Екатерине Дмитриевне. — Заодно расскажете мне, какие именно перлы вы хотели бы научиться формировать в первую очередь.

К моему удивлению, Катерина не спешила с ответом. Вместо этого она оглядела аллею, словно проверяя, нет ли где подслушивающих ушей или случайных свидетелей, и только после этого аккуратно взяла меня под руку.

Излишняя осмотрительность девушки меня позабавила, потому что из каждого окна дома Ушакова на нас смотрели любопытные фрейлины, а на каждом углу торчали гвардейцы Николая Павловича и матросы, приданные адмиралом Грейгом для охраны царской семьи. Тем не менее, я прекрасно понимал желание Екатерины не компрометировать себя, а потому предложил ей присесть на скамейку под огромным каштаном, что рос в шагах двадцати от флигеля, занимаемого царской семьёй.

Каштан раскинул свои ветви широко, будто знал, что под ними будут обсуждаться не просто погодка да виды на море, а дела куда более важные. Скамейка под деревом была покрыта тонким слоем пыли, и я, не раздумывая, сдул её легким потоком воздуха.

— Всё время забываю, насколько перлы порой упрощают жизнь, — едва улыбнувшись, промолвила девушка и присела на край сиденья. — Александр Сергеевич… Я бы хотела научиться формировать перл, который поможет моему отцу.

— Вашему? — переспросил я, хотя прекрасно понял, о ком речь. — Князю Дмитрию Владимировичу?

— Да. Он страдает близорукостью. С каждым годом зрение становится всё хуже, а очки ему почти не помогают — то давят, то потеют, то вообще теряет их при каждом удобном случае. При его роде деятельности это доставляет ему неудобства, а я слышала, что вы научили людей лейб-хирурга Виллие формировать перлы, позволяющие смотреть внутрь человека. Нельзя ли создать такой артефакт, который позволит человеку забыть про очки?

Я задумался. С каждой встречей, с каждым разговором девушка мне нравилась всё больше и больше. Как часто можно встретить человека, который осознав свои возможности первым делом пытается помочь другому, а не ищет выгоду для себя лично? Вот мне, к сожалению, такие люди редко попадались.

— Екатерина Дмитриевна, вы хотите создать перл, который заменит отцу глаза или тот, что их вылечит? Если первое, то это получится дорого, сложно и неудобно для постоянного пользования. К тому же, чтобы уменьшить издержки и увеличить работоспособность, желательно будет делать артефакт с использованием личной эссенции вашего отца. Во втором случае можно ограничиться простейшим артефактом из ветви Жизни, который исправит зрение вашего папы.

— Разве близорукость или дальнозоркость можно лечить? — недоверчиво посмотрела на меня Екатерина. — Ни за что не догадалась бы.

— Если доктора с помощью перлов могут сращивать сломанные кости и заживлять смертельные раны, то почему бы используя те же перлы нельзя скорректировать строение глаза? — посмотрел я на удивлённую девушку. — Более того, я знаю схему артефакта, который может вылечить вашего отца и не только его. Дело в том, что мне досталась библиотека прадеда, где есть подробное описание подобного перла.

— Первый раз о таком слышу, — услышал я в ответ. — Вы говорите, что узнали про артефакт из книги прадеда, стало быть, о нём известно очень давно. Почему же тогда люди во всем мире до сих пор пользуются очками и лорнетами?

— Понятия не имею, — пожал я плечами. — Может потому, что, если всем исправить зрение, то изготовители стёкол и очков останутся без работы? Или оттого, что очки стоят десять рублей серебром, а артефакт пять тысяч? В моей семье на зрение никто не жалуется, а потому упомянутый артефакт мне не был нужен. Если хотите, можем сделать его для вас прямо сейчас — запас эссенции Жизни у меня имеется. К тому же, как я говорил, на простейший перл её не так уж много и нужно будет.

Судя по загоревшемуся взгляду девушки, можно было и не спрашивать её согласия. Всё действо заняло чуть более часа. Да и то, большую часть времени мы ждали, пока с моего дормеза, находящегося в порту, егерь принесёт ларец с эссенцией Жизни в дом Ушакова.

— И что⁈ Вот эта зелёная крупинка может исправлять зрение? — разглядывала Голицына крошечный перл, который я инкрустировал в простое колечко, каковые бывают у многих девушек в куче бижутерии. — Стоит только по минуте подержать перл над каждым глазом и человек навсегда забудет про очки? А как мы узнаем, что перл работает?

Вообще-то лично я не сомневался в исправности артефакта, поскольку он не делал никаких иссечений тканей глаза, а всего лишь исправлял кривизну роговицы. Другими словами перл именно лечит, а не делает операцию. Оставалось убедить девушку в работоспособности артефакта и дать ей возможность самой с ним попрактиковаться. Для этого я не придумал ничего лучшего, как связаться с адмиралом Грейгом и поинтересоваться у него, где я могу найти штаб-лекаря Паскевича. Ну, не бегать же по Севастополю за каждым очкариком, предлагая свою помощь, а у лекаря в госпитале среди больных наверняка найдутся желающие поправить свое зрение на халяву.

Другими словами, Екатерина теперь могла поправить зрение не только отцу, но и другим страждущим. Впрочем, и её родители после небольшой практики могли бы делать то же самое, но с чуть меньшей эффективностью.