Хрустящие булочки от попаданки (СИ). Страница 8

Видимо, привлечённый движением в окне, он обернулся, увидел меня и радостно помахал.

Я перевела дух. Старичок выглядел совсем безобидным, ну, точь-в-точь настоящий домовой!

Отперла дверь и бодро сказала:

– Добрый вечер. Чем могу помочь?

– Да что ж ты как неродная-то, – хмыкнул старичок. У него оказался на удивление низкий и звучный голос, совсем не подходящий к внешности, – сосед я твой, Клаус Кох. Вот, Грета, жена моя, меня к тебе отправила, говорит, передай девочке от чистого сердца, так сказать. По-добрососедски. Она голодная, поди, с дороги-то, и худющая, ей кушать хорошо надо.

И протянул мне небольшую банку, в которой бултыхалась белая жидкость.

– Спасибо, – протянула я, беря её в руки и разглядывая, – это…

– Так молоко от Клары, коровы нашей, – словоохотливо пояснил Клаус, – как раз после вечернего подоя. Парное! Ты бери, бери, не стесняйся! А заешь вот этим.

С этими словами он сунул мне что-то плоское, завёрнутое в тканевую салфетку с бахромой. Я развернула её и увидела пару больших круглых лепёшек, посыпанных сыром. Они пахли ржаным хлебом и были ещё тёплыми.

Желудок немедленно свело, и я только сейчас поняла, насколько голодна.

– Спасибо вам огромное! – повторила я обрадованно, – Вы очень кстати! Проходите, давайте вместе молока выпьем.

И посторонилась, чтобы впустить его в дом.

Но Клаус покачал головой.

– Я этим молоком уже булькаю, – бесхитростно сообщил он, – мне бы чего покрепче… не завалялось там, случайно, у Годфри какой-нибудь наливочки?

И наклонился, чтобы заглянуть в дом сбоку от меня, как будто подозревал, что я прячу за спиной огромную бутыль.

– Ничего такого нет, – рассмеялась я, и лицо Клауса погрустнело.

– Вот у Годфри тоже никогда ничего не водилось, – пробурчал он и развернулся, чтобы уйти. Но я так просто отпускать его не собиралась.

– Уважаемый Клаус, я тут убираться начала… – заговорила я, но старичок не дослушал и тут же перебил:

– Помочь не смогу! У меня спина больная! И голова по утрам болит! Найди себе кого помоложе.

– Да я ж вас не буду просить шкафы таскать, – улыбнулась я, – мне просто подсказка нужна. Я тут только-только осваиваюсь.

Старик с подозрением взглянул на меня, будто подозревая, что, стоит ему ступить за порог, как я тут же коварно расхохочусь и поволоку его таскать шкафы.

– Ну, и что нужно? – наконец, спросил он, – Только давай быстрее, меня Грета ждёт.

Я провела его в ванную комнату и указала на рукомойник:

– Как у вас тут нагревается вода? И где мне вообще её взять?

– А, это, – Клаус явно обрадовался, что шкафы отменяются, – видишь руны?

Он ткнул пальцем в две квадратные плиточки размером с ладонь, прикрученные к стене по обе стороны рукомойника. Они сливались по цвету с деревянной стеной, и сначала я не обратила на них внимания.

На плиточках были выгравированы два символа. Один был похож на букет из трех рогулин, а второй напоминал коробку, полную иголок.

– Вижу, – протянула я, – и что это?

– Ты, поди, давно у отца-то не бывала, раз позабыла, как этим пользоваться, – проворчал Клаус, – или ты так далеко уезжала? Годфри мне ничего не говорил.

Точно, спохватилась я. Ведь в Шварцвальде все считают меня Миленой, дочкой Годфри. Не буду же я объяснять им, кто я такая на самом деле… Рейвенн вон грозится в сумасшедший дом упечь, а местные жители вообще могут решить, что я ведьма, и прийти с вилами...

Глава 10

– Я в городе долгое время жила, – обтекаемо ответила я.

Клауса это вполне удовлетворило.

– Тогда понятно, – с важным видом кивнул он, – эх, избаловала тебя городская жизнь. Ты там, небось, саламандру использовала, не то, что мы…

Он махнул рукой, а я неопределенно пожала плечами. Понятия не имею, что значит “использовала саламандру”, но выяснять сейчас не буду. Саламандра так саламандра.

– Так вот, – продолжил старик, – наливаешь воды, прикладываешь руку к руне огня, – он указал на букет рогулин, – крепко прижимаешь и ждешь. Чем дольше ждёшь, тем сильнее нагреется. А вот эта руна, – он ткнул пальцем в коробку, – охладит воду. Делаешь то же самое.

– Вот спасибо! – воодушевилась я. Ура! Теперь у меня будет теплая вода, – А эти руны… их, наверное, надо как-то подзаряжать? Не на честном же слове они работают.

Клаус захихикал.

– Раз в месяц в Шварцвальд приезжает Герберт, это наш местный маг-зарядник. Попросишь у него, он их зарядит магией, на месяц как раз хватит. И недорого берет. В этот раз он через неделю приедет, ты его не пропустишь.

Я задумчиво посмотрела на рукомойник. Надеюсь, в этих рунах ещё сохранился заряд… если нет, просто холодной водой руки помою. Не страшно.

– А воду где брать? Тоже у кого-то заказывать?

В памяти всплыло, как я ездила к подруге, которая когда-то вышла замуж за турка и переехала к нему. Я хорошо запомнила, что там надо было заранее заказывать огромные бутыли с питьевой водой у специальных людей. Может, тут так же?

– Зачем? – удивился Клаус, – У нас колодец есть. Он в паре кварталов отсюда, прогуляешься к нему с ведром с утра и наберешь. Там вода хорошая, чистая!

Ага, это мне утра ещё надо дождаться. А сейчас что делать? Без воды уборки не получится…

Видимо, старик уловил мои сомнения. Он пожевал губами и сказал:

– Сейчас ты по темноте вряд ли куда-то пойдешь, так что я тебе отолью из нашего ведра. Мы с Гретой как раз сегодня запаслись, она возражать не будет.

– Ох, даже не знаю, как вас благодарить, – прижала я руки к груди. Клаус только небрежно отмахнулся, пустяки, мол. Хотя по его лицу было видно, что ему приятно.

– А еду как греть? – задала я следующий вопрос.

Если уж есть такая возможность, то надо разузнать побольше о тонкостях жизни тут. Я же тут задержусь на какое-то время, как-никак.

– Разводишь огонь и греешь, – пожал плечами Клаус, – тебе тоже показать, что ли?

Я развела руками с показной беспомощностью: уж покажите, мол.

Ехидно ворча что-то под нос насчет безрукости и беспомощности городских, Клаус прошёл на кухню, чуть не споткнулся об рыбу – я быстро отодвинула её с дороги – и указал на небольшую кованую печку, похожую на железный короб на ножках.

– А, это я знаю! – обрадовалась я, – У меня…

И осеклась, чуть не сказав “на даче была такая же”. Старик с подозрением уставился на меня.

– У меня в книге такая же печка была нарисована, – быстро выкрутилась я.

– Ну и славно, – потёр руки Клаус, – дрова суешь внутрь, нажимаешь вот сюда, – он ткнул пальцем в небольшой штырек на боку печки, – это пробуждает дух огня. Всё быстро разгорится, поставишь наверх кастрюлю, и грей, что захочешь.

И тут же спохватился:

– Заболтался я что-то с тобой! Грета мне, наверное, уже готова голову открутить. Удачи тебе и заглядывай к нам на чай.

– А вы – ко мне в лавку, когда откроюсь, – радушно пригласила я его, и Клаус тут же помрачнел.

– Жалко мне тебя, девочка, – проскрипел он, – ведь тоже пропадёшь, как и остальные. Разговоры давно ходят, что лавка эта проклята, и вот в ней уже и люди пропадать начали…

Он горестно махнул рукой и только вздохнул.

Мне стало не по себе от таких известий, но я взяла себя в руки.

“Тебе надо зарабатывать на жизнь, – строго сказала я самой себе, – и вернуться обратно домой. Не допусти, чтобы какие-то там вшивые проклятия тебе помешали!”

– Я не пропаду, – уверенно заявила я, – и проклятий никаких не боюсь. Это они меня бояться должны. Кстати, а лавка-то эта далеко отсюда?

Клаус покосился на меня, и мне показалось, что в его глазах мелькнуло уважение.

– Как знаешь, как знаешь, – пожал он плечами, – а сама лавка недалеко. Пройди нашу улицу до конца и заверни направо, сразу её увидишь. Не пропустишь её, точно тебе говорю.

И как-то по-особенному хитро блеснул глазами и опять засобирался домой, постоянно поминая Грету.

Я попыталась в качестве благодарности всучить ему пресловутую рыбу, но он в ужасе отпрыгнул от неё, заявив, что жена с таким уловом его на порог не пустит. И, откланявшись, ушёл.