Хрустящие булочки от попаданки (СИ). Страница 7

– Годфри Лави, – таким же шепотом ответил он.

Отлично.

– Да, вы правы, я дочка Годфри! – широко улыбаясь, произнесла я, – буду жить в нашем стареньком доме. А ещё я планирую открыть у вас хлебную лавку! Очень надеюсь, что у вас найдётся подходящее помещение…

Внезапно все разговоры и перешёптывания стихли. Повисла тишина, которая показалась мне нехорошей.

Стукнула щеколда на калитке. Ко мне, прихрамывая, подошёл невысокий старик с длинными седыми волосами, заметно поредевшими на затылке.

– Хлебную лавку, значит? – спросил он бесцветным голосом, в упор глядя на меня.

– Ну… да, – кивнула я, совершенно сбитая с толку такой реакцией, – а что, с этим что-то не так? Или в Шварцвальде не едят хлеб?

Варенье из крапивы, застучало в голове, может, им больше понравится варенье из крапивы.

– Отчего же, – как-то зловеще усмехнулся старик, – едят и даже очень любят. Просто есть одна проблема…

Глава 8

– Какая ещё проблема? – напряглась я.

– У нас уже три пекаря пропали, – с каким-то непонятным ехидством сообщил старик, – за неполный год. Приезжают, ну, прямо как ты, сообщают, так мол и так, хотим у вас хлеб печь и продавать. Недели не проходит, как фьють! – старик присвистнул и махнул рукой, – исчезают. Словно и не было их.

От такой новости я просто оторопела. Вот тебе и милая деревня, называется!

Я ожидала всего, что угодно, от бандитских разборок до происков конкурентов. А тут такое…

– И что, вы их даже не искали?

– Отчего же, – обиделся старик, – конечно, искали. И в подвал лазали, и в речке смотрели, и даже сено шевелили. В колодец заглядывали. Только их не было нигде. Как будто испарились.

Помолчал и добавил:

– Их даже родственники искать не приезжали.

Я оглядела остальных людей, молча наблюдающих за мной. У каждого на лицах читалось жадное ожидание: как она себя поведёт? Развернётся и уедет, или…

Или.

Я встряхнулась и решительно сказала:

– Ну, а я не пропаду. Вот увидите. Ни через неделю, ни через две!

Сказала – и почувствовала прилив какого-то мрачного азарта. Чёрт его знает, что там творится с этой булочной, но у меня просто нет другого выбора. Если есть возможность открыть свою пекарню, да ещё и на привычном для местных месте – почему бы и нет?

– Ну-ну, – усмехнулся старик, – ладно, Годфридова дочка, как знаешь. Моё дело – предупредить.

И отошёл. По людям прокатился дружный вздох разочарования. Я удивлённо взглянула на них: им что же, булочная не нужна? Ну ладно.

– Я ничего не боюсь, – громко сказала я, обращаясь ко всем собравшимся, – так что в ближайшие дни ждите открытия моей лавки!

Люди стали переглядываться, невнятно перешёптываться и расходиться по домам. Я залезла обратно в экипаж и сказала кучеру:

– Ну, а теперь можно уже и домой.

Он молча подхлестнул лошадей, и колёса экипажа с шорохом покатились по брусчатке. Я задумчиво смотрела в окно на синеющее небо, где уже начали зажигаться первые звёзды.

Несмотря на мою браваду, на душе было тревожно. Что за чертовщина у них в Шварцвальде творится? Люди пропали, а они тут как будто даже не особо почесались!

Может, в этом мире порядки такие? Вот бы Милена что-то подсказала…

Но Милена молчала. Она вообще не подавала голоса с того момента, как рассказала мне про монеты, и я даже почувствовала какую-то давящую пустоту внутри. Внезапно стало очень горько, когда я подумала, что она может исчезнуть насовсем, оставив меня совсем одну в чужом мире.

Но захандрить мне не дала ещё одна мысль.

А если Рейвенн знает об пропажах пекарей и специально сослал меня сюда, чтобы я сгинула?

***

Дом отца Милены оказался под стать другим домам в Шварцвальде. Деревянный, двухэтажный, с аккуратным крылечком и тёмно-коричневыми наличниками.

Кучер внёс на крыльцо небольшой потёртый чемоданчик, в который мне собрали Миленины пожитки в особняке Рейвенна, и вручил маленький ключ, прицепленный к тяжёлой деревянной груше.

– Счастливо оставаться, – буркнул он, развернулся и укатил прочь так быстро, что я не успела опомниться.

Я посмотрела ему вслед, пожала плечами и сунула ключ в замочную скважину. Благо, напротив дома стоял невысокий фонарь, в свете которого я её и разглядела.

Меня обдало затхлым запахом давно не проветриваемого помещения. Я внесла чемоданчик вовнутрь и едва не поседела: стоило мне переступить порог, как в темноте помещения вспыхнул ярко-оранжевый свет.

Это была настенная лампа, похожая на продолговатый цилиндр. Только нити накаливания в ней не было, зато вовсю светилась густая маслянистая жидкость апельсинового цвета, которая плескалась за стеклянными стенками, как живая.

– Ну что ж, – вздохнула я, – добро пожаловать мне.

Тщательно заперла дверь и отправилась на разведку.

На первом этаже дома обнаружились две комнаты, выходящие в небольшой холл, и кухня с печкой, зажатая между ними. В противоположном конце я отыскала небольшую комнатку, открыв которую, едва не подпрыгнула от радости.

В этой комнатке стояла большая железная лохань и висел крохотный рукомойник – ну точная копия того, под которым я умывалась в детстве у бабушки в деревне.

Живём! Осталось только раздобыть воду и понять, как её тут нагревают.

На второй этаж вела лесенка, попасть на которую можно было как раз из кухни. Но наверх я пока соваться не стала: после всего пережитого меня терзала страшная усталость, и больше всего сейчас хотелось рухнуть на узкий диванчик в холле и забыться сном.

Но сделать этого я не могла. Помешала одна очень раздражающая вещь.

Пыль и грязь.

Этого добра тут было навалом. Лампы-цилиндры, висящие на стенах и вспыхивающие при моём появлении, услужливо подсветили мне просто королевские залежи хлама в каждой комнате.

– Чем же ты тут таким занимался, папочка? – не удержалась я от ехидного комментария, рассматривая кучу каких-то тюков, гордо громоздившихся на покосившемся столе. На полу мотались обрывки бумаги, щепки, стружка, обломки каких-то железных инструментов…

Украшением всего этого была деревянная рыба, водружённая прямо посреди кухни. Она была размером мне по пояс, но смотрела на меня с таким пренебрежением, словно была, как минимум, рыбьим королём.

Рыба меня доконала.

Я поняла, что не усну, пока хоть немного не приберусь.

К чистоте я относилась очень трепетно, и сама мысль о том, что придётся спать посреди такого кавардака, вызывала нервные мурашки по всему телу.

– Ну ладно, – деловито сказала я и засучила рукава, – отоспимся потом. Где у него тут швабра хранится?

В поисках швабры или хотя бы какого-нибудь захудалого веника, я обошла весь первый этаж. По дороге распахивала окна, чтобы хорошо проветрить комнаты – воздух внутри был спёртый и влажный, а мне только плесени на стенах не хватало.

Швабры нигде не обраружилось. В поисках неё я полезла за лохань… и подскочила от неожиданности, больно ударившись локтем об неё.

Со стороны двери донёсся громкий стук.

– Открывай, хозяюшка! – послышался с улице глухой мужской голос.

Глава 9

Кого там ещё принесло на ночь глядя?

Выкарабкалась из-за лохани, отряхнула юбку и подошла к входной двери. Протянула руку, чтобы повернуть ключ, но тут же одёрнула сама себя.

С ума сошла, Наталья Павловна? Ты одна в незнакомом месте, на дворе уже темень, а хочешь открыть дверь не пойми, кому?

В дверь опять постучали. На этот раз ещё более настойчиво.

Блин, глазка нет. И не посмотришь, кому это там так приспичило нагрянуть ко мне в гости…

Зато есть окошко рядом с дверью!

Я тут же подскочила к нему и выглянула наружу.

Около двери в свете фонаря маячил сухонький сгорбленный старичок. В руках у него была какая-то банка и небольшой свёрток.