Поручик (СИ). Страница 7

Лемистан, как я уже узнал, делился на четыре части, неофициально, но тем не менее, все их знали. Замок, старая, старинная часть города, где когда-то стоял замок рыцаря, от которого начал развиваться собственно город. Зелени, частный сектор, но не как у нас — избушки-нескладушки, а солидные серьезные дома. Собственно, в Зеленях я и жил. Залесье, район новостроек, тех самых, что видны от сгоревшего склада. И Глотни…

Когда-то — рабочие казармы, потом дополненные квартирными домами для рабочих, потом перестроенные, потом расселенные, заселенные обратно… Короче говоря, местный аналог гетто: примерно девяносто процентов всей работы лемистанского уголовного розыска обеспечено ребятками из Глотней.

Хм. Уж не попробовал ли кто-то из них ночью пробраться на склады? И по неосторожности их поджег? Хотя…

Видимо, мысль о том, что неплохо было бы чем-то разжиться у соседей, посещала глотненцев и до моего появления, поэтому со стороны пустыря забор вытянулся метра на четыре в высоту, а лестницу, с учетом кустов, подтащить было бы трудно… или нет?

Я неторопливо пошел вдоль пустыря, посматривая краем глаза себе под ноги, чтобы не напороться на брошенную консервную банку или битую бутылку (так ни одной и не увидел, кстати), и осматривая кусты.

Так-так-так…

В одном месте, почти на стыке забора винного склада и соседского, того, что сторожила бдительная тетенька, в кустах виднелся явственный проход. А ну-ка посмотрим…

Ого. Кто-то оборудовал себе неплохой ресторан «Под березкой». У самого забора была расчищена площадка, стояли две лавочки, явно притащенные из какого-то парка — надо поинтересоваться, не пропадали ли — два стола из катушек от кабеля, темно-зеленого цвета, деревянный ящик, в котором были аккуратно составлены пустые бутылки от местного ягодного вина. На самом заборе — рисунок.

Красно-желтая многолучевая звезда, в центре которой нарисован чёрт с рогами, в зеленом цилиндре, фасонисто сдвинутом набок, и с сигарой, зажатой в уголке рта. Под чёртом надпись «Бажита».

Ну и что это? Что это за народное творчество?

Впрочем, это как раз можно узнать у тех, кто оборудовал себе это гнездышко. Явно молодежь, явно ребята любящие посидеть допоздна, так что я, похоже, нашел тех самых очевидцев. Пока виртуальных, конечно, но…

— Эй, ребята! — окликнул я игроков с пустыря, подойдя поближе.

Поймал летящую в меня дубинку — нет, это не покушение на сотрудника при исполнении, просто у мальчишки рука сорвалась — и хлопнул ею о ладонь.

— Ух ты, — восхитился один из мальчишек, — здорово! Как вы ее — хлоп! Мы не специально в вас бросили, если что.

— Да я понял. Кто вон там любит вечерами сидеть, знаете? — я кивнул в сторону кустов.

Глаза пацанов забегали. Они во-первых — знали, во-вторых — не хотели рассказывать об этом милиционеру.

— Ничего я им плохого не сделаю. Вчера склады сгорели, слышали?

— Даже видели! Горело — ух!

— Вот. А те ребята могли что-то увидеть вблизи. Так кто они?

— Стрелок с компанией. Они там себе точку сделали. И вчера они там были. А вы вправду им ничего не сделаете?

— Если они ни при чем — ничего. Слово милиционера! — я щелкнул ногтем по зубу и провел пальцем поперек горла, чем привел ребят в восторг, — А где Стрелок сейчас?

— Дома, наверное. Или болтается где-то. Они вечером тут опять соберутся, приходите.

— Я видела Казимира. Как раз домой шла, смотрю — он от ворот идет, в сторону складов.

Вот и еще один очевидец. Бухгалтер с электрофарфорового завода, гражданка Малиновка, задержалась на работе и шла домой уже после полуночи.

— Как вы поняли, что это он?

— Что ж там не понять? Плащ его, шляпа его, кто там еще мог бродить? Оглянулся на меня, мешком махнул, да чуть не упал. Так и пошел, шатаясь. Наверное, товарищ поручик, он все же выпивши был. Как говорится, пьяный как колокол.

— Спасибо вам за помощь, товарищ Малиновка.

Ну вот. Похоже, кирпич тут был и ни при чем. Гражданин сторож и без него мог завалиться и разгрохать лампу.

Выйдя из проходной, я прищурился, глядя на открытые ворота погорелого склада, в которые как раз заезжала фура с белым тентом. Голова у нее была не такой огромной, как в наше время, когда в кабине есть и место для сна и чего только нет. С учетом размеров Пеплы — ее можно из конца в конец за день проехать, когда тут ночевать…

— Добрый день, поручик Челковки, — коротко представился я, подойдя к человеку, который явно был начальником транспортного цеха: выше среднего роста, лет сорока с небольшим, короткие чуть побитые сединой волосы ежиком, одет в рубашку серо-стального цвета с нагрудными карманами и закатанными рукавами. Из-за этих рукавов и квадратной челюсти — а еще из-за оловянных серых глаз — он походил на матерого гитлеровского солдата.

— Добрый день, поручик. Ярослав Ратовки, экспедитор. А вы, наверное, по поводу вчерашнего пожара?

— Чертовская проницательность.

Ратовки довольно хохотнул.

— Я вас раньше не видел, — продолжил он.

— Недавно из милицейской школы.

— Ага! Первое дело?

— Оно самое.

— Повезло вам. Или не повезло, как посмотреть. Наверное, каждый мальчишка, поступающий в школу милиции, мечтает о том, чтобы его первое дело оказалось каким-нибудь интересным и захватывающим. Убийство, ограбление, погони, перестрелки… А здесь — склад, который сгорел по вине пьяного сторожа.

— А вы откуда знаете, что сторож был пьян?

— Так я же не первый раз здесь загружаюсь. Именно этой ночью — не скажу, не видел, врать не стану. Но так-то частенько видел его налитым. Любил Чапырки с бутылкой поцеловаться, чего уж скрывать…

— Слав… — подкатил к нам откуда-то сбоку завскладом.

— Вот, и товарищ Олеш не даст соврать.

— Не дам, — бледно улыбнулся тот и вытер лицо платком, — Жарко сегодня как-то… Так о чем я не должен соврать?

— О Чапырки.

— Что, товарищ поручик, уже выяснили? А я давно ему намекал, что с вином нужно осторожнее. О мертвых, как говорится, или бене или нихиль, но вот это его пристрастие… Один раз я его уже ловил с ароматом, но, знаете ли — пожалел. На свою голову, как я теперь вижу. Да и он клялся, что больше — никогда ни разу…

Олеш болтал, потел, и, судя по всему, жалел о том, что сболтнул про свое знание о пристрастии сторожа, что не выгнал его после первого же залета, что вообще взял его на работу, и о том, что когда-то ему пришла в голову мысль стать завскладом…

— Спасибо за информацию, товарищ Ратовки, товарищ Олеш. Не стану мешать работе. Можно взглянуть на место происшествия?

Экспедитор и завскладом посмотрели друг на друга, потом на меня.

— Ну, — пожал плечами Олеш, — можно…

Его сомнения стали понятны сразу же, как только я зашел в отчаянно воняющий гарью отсек склада. Сначала здесь все сгорело, потом залили пеной пожарные, а потом затоптали все кому не лень.

— Вот, здесь он и лежал, — указал завскладом, который увязался за мной проводником.

Бетонный пол, рядом — куча обгорелых осколков стекла и остатков рухнувшей крыши, валяются кирпичи. Никакого обведенного мелом силуэта тела. По секрету скажу — никогда мертвое тело никто мелом не обводит. Зачем, если есть криминалистическая фотосъемка? Да и глупо это: ладно, если тело на асфальте лежит, а если на траве? На куче мусора? В воде плавает? В воздухе висит? Или как здесь — на мокром полу. Ждать, пока высохнет?

Я поднял голову: верхний край стены как будто выщерблен. Ну да, оттуда кирпичи и падали.

— Давно хотел отремонтировать, да все руки не доходили, — печально покачал головой Олеш, — Вот кирпичи и выпали. Хорошо хоть никто не…

Он прикусил язык, видимо, осознав, что фраза «никто не пострадал» здесь явно не подходит.

Вечером, когда я уже успел добежать до комендатуры, отметиться, что я не блыкаюсь без дела, а очень даже занят, опрашиваю свидетелей, получить профилактический втык, так вот, уже вечером, когда я подходил к своей квартире, мысленно уже находясь у стен склада, опрашивая ребят из группы Стрелка… хотя что они могли мне интересного рассказать? И так все предельно ясно: сторож решил расслабиться и немножко перебрал с расслабляющим, возможно, решил догнаться — кто что охраняет, тот то и имеет — потерял равновесие… Дальше понятно. Так вот, вечером… Тьфу ты.