Поручик (СИ). Страница 11

— Взломан?

— Что? Нет-нет-нет, это я распорядился! Ну, вдруг там у Чапырки вещи какие-то… отдать родным… чтобы, значит… Так вот, я открыл… А там!

Олеш трагически указал на шкафчик.

Да что там уже, интриган ты самодеятельный?

Я достал из кармана карандаш и подцепил дверцу. Та прямо-таки с конским ржанием открылась.

Мда.

— Видите? Видите?

В шкафчике не было ничего. Ничего, кроме нескольких пустых бутылок из-под водки, аккуратно сложенных внизу и успевших запылится, пустого же граненого стакана, вызывающего прямо-таки ностальгию своей абсолютной советскостью и почти пустая бутылка опять-таки из-под водки, в которой на донышке еще оставалось грамм на пятьдесят бесцветной жидкости.

— Я и раньше подозревал, что он пьет на рабочем месте, — трагизма в голосе завскладом хватило бы на целую толпу провинциальный трагиков. Как будто он подозревал своего сторожа не в тайном алкоголизме, а, как минимум, в том, что тот по ночам, надев на голову черный чулок, охотится на припозднившихся школьниц младших классов.

Похоже, результаты анализа на алкоголь можно уже и не ждать. Если сторож приговорил эту бутылку в одиночку — удивительно, что он вообще добрался до склада. Я подхватил бутылку за донышко, осторожно покрутил, придерживая за горлышко. Надпись крупными буквами «Водка Зерновая», россыпь невразумительных медалей, крепость — 45 градусов, ого — и цена. 2 кр. 37 гр.

— А ваш сторож, однако, большой пошляк… — тихо пробормотал я. Наливаться дешевой водкой в то время, как на складе полным-полно вина, ликеров, настоек… Кстати!

— На складе воровали? В смысле — случаи краж были?

— Нет! — отчаянно замотал головой наблюдавший за моими действиями Олеш, как будто я лично его обвинил в воровстве и пьянстве, — Недавно была ревизия — все сошлось, до последней бутылочки!

Нестыковочка, однако. Не в том, что не воровали — может, пепелаки отличаются особой честностью и стойкостью к алкогольным соблазнам, кто знает — а в том, что все сошлось. По опыту могу сказать — если во время ревизии не нашлось никаких нестыковок, все сошлось до последней копеечки и бутылочки, значит, к ревизии готовились. Ну, или ревизор просто куплен. Не бывает такого, чтобы все сошлось.

Так-с, какая замечательная версия выстроилась: на складе была недостача, однако завскладом решил возместить ее из собственных средств, для чего купил в магазине пару ящиков лемистанского ягодного вина и ночью перед ревизией притащил на склад. Это заметил сторож и начала шантажировать Олеша, чтобы тот, значит, регулярно угощал его зерновой водочкой. А завскладом, так уж получилось, все деньги истратил на машину и вино, и, чтобы угомонить шантажиста — напоил его отравленной водкой. Оттащил на склад, где проломил голову ближайшим ломом.

Господи, ну и бред лезет в голову.

Изымать стакан и бутылку все равно пришлось, для чего я позвонил прямо из дежурки эксперту. Тот приехал, радостный, как дохлая крыса, но, хоть и ворчал, сноровисто все упаковал в чемоданчик.

Обратно мы с ним катили на городском автобусе. Эксперт тихо бубнил, что его отвлекают от работы всякие самозваные детективы: Олеш активизировался и считал жизненно необходимым снять отпечатки пальцев со стакана. Ага, стакан сторожу подбросили, как водку в желудок Ефремову.

Я смотрел в окно.

Нет, все же красивый город Лемистан! Летнее солнышко, короткие разноцветные юбки, длинные загорелые ноги — красота!

Все же мне повезло.

Майор скрипнул кожей кресла:

— Значит, полагаешь, все же убийство?

— Практически наверняка, — я закрыл папку с окладом по делу, — Все указывает на то, что случайно сторож погибнуть не мог. Тут заключение эксперта, о том, что рана нехарактерна для падения кирпича.

— А если он пьяный упал затылком об угол ящика? — прищурился начальник, — А потом перевернулся?

— Практически исключено, товарищ майор. Смерть последовала мгновенно, это опять таки в заключении сказано. Разве что его кто-то перевернул, но кто его мог перевернуть, кроме убийцы?

— Пожарные. Нашли тело, начали ворочать…

— Вот опрос пожарных, — я достал еще одну бумажку, — они утверждают, что тело не трогали, сразу после обнаружения вызвали милицию.

— Хм, хм, хм… — майор посмотрел на меня испытующим взглядом. Похоже, он меня проверял, — Сынок, а тебе не кажется, что ты просто придумал этой убийство? Первое твое дело — и какой-то банальный пожар из-за пьяницы-сторожа? Вот ты и хватаешься за лезвие, чтобы его поинтереснее сделать. А?

Я хотел было сказать, что мне уже давно осточертели все эти убийства, изнасилования, грабежи и прочие интересности, чтобы еще искать их на ровном месте, что весь мой опыт опера прямо-таки вопиет, что сторожа грохнули, только я еще не понял, из-за чего… Хорошо, что промолчал. То, что убедительно звучит из уст сорокалетнего мужика — будет смешным от двадцатилетнего мальчишки, у которого этот пожар на самом деле первое дело.

— В общем, Лес, действуй. Ты прав, много странного в этом деле, много… Может и убийство. Действуй, по рукам тебя бить не буду. Но, чтобы тебе не скучно было — возьми у Мартина заявление гражданки Бомбаровой. У нее магазин обокрали этой ночью.

— Итак, пани Бомбарова, давайте, рассказывайте, что произошло, что похитили, кого подозреваете, куда спрятали украденное…

Я отметил про себя, что все эти «пани» начали легко и привычно слетать с языка. Правильно: во-первых, для меня это и должно быть привычным, я как-никак типа местный, и не должен слишком уж сильно выделяться. А во-вторых — плох тот опер, что не может мимикрировать под «своего» в любой среде, от алкашей у ларька до аристократов на приеме у короля.

Вышеупомянутая пани была довольно молодой женщиной, лет тридцати с хвостиком — длина хвостика не уточнялась — чуть пухленькой, с приятными округлостями, блондинистыми, явственно крашеными, волосами. Манерами и повадками она не походила ни на советскую хамоватую продавщицу ни на современных российских биороботов «Пакет нужен?». А походила, скорее, на добрую деревенскую тетушку, которая торгует в сельпо и у которой под прилавком есть зеленая тетрадка, в которую записаны все долги местных пьянчуг.

— Пришла я, значит, утром… — начала пани Бомбарова и тут же осеклась, — Что значит «спрятала украденное»⁈ Вы это что же, товарищ поручик, хотите сказать, что я сама у себя украла⁈

Оп-стоп, туз-отказ. Вот что значит — не до конца прокачать ситуацию. Я-то привык к советским, вернее, к нашим советским, реалиям, когда все магазины — государственные. И наличие посреди советского государства частного магазина, с хозяйкой которого я сейчас и разговариваю, для меня несколько внове и в диковинку.

— Отнюдь, сказала графиня, — ответил я, вогнав пани хозяйку в ступор, — Это я просто репетирую, как воров, которые ваш ларек обнесли, буду допрашивать. Кстати, где он?

— Сейчас подойдем. И вовсе у меня не ларек! Самый что ни на есть магазин!

Возле притаившегося в зеленых кустах «самого, что ни на есть настоящего магазина» кучковались несколько подростков, с любопытством рассматривая повисший на двери черный амбарный замок и плотного мужичка с метлой, который стоял у той самой двери, несколько запоздало охраняя ее от преступных посягательств.

Магазин, надо сказать, этого гордого названия не заслуживал. Скорее, так, палатка, каких много у нас в городах, и где торгуют всем, от пирожков до ботинок. Небольшой, розоватый, с остроконечной крышей, магазинчик носил вывеску «Конфеты и сласти от пани Бомбаровой».

Рядом с магазином стоял фонарь, под которым блестели осколки разбитой лампочки.

— Вот что сотворили, висельники, — хозяйка трагическим жестом указала на замок.

Ну, не стоил этот замок такого горя. Обычный амбарный крендель, который отпугивает воров только своим видом, а открыть его можно чуть ли не ногтем. Ну, ногтем я его, конечно, не взялся бы ковырять, но, будь у меня хотя бы гвоздь — минутное дело.