Это ужасное поместье. Страница 31

Он слушал очень внимательно. Она рассказывала ему свою историю – коротенькими обрывками. Но ни слова о поместье или заклятии.

– Понимаю. О некоторых вещах ты говорить не можешь, а я могу.

– Ёлочки.

Один – значит «да».

– И это связано с тем, почему ты не можешь выйти. Заклятие.

– Ёлочки!

– По крайней мере, пока. Мы что-нибудь придумаем. Я не сдаюсь, так и знай. Я тебя тут не брошу.

Последовала долгая пауза.

– Кошки-блошки, – наконец произнесла Этта.

На лестнице раздался дробный топот.

– Смотрите, что мы нашли! – воскликнул Хаккет, показывая небольшой узелок с вещами.

– Новая одежда! – похвасталась Илси. Она тоже держала узелок.

– Не надевайте пока, – предостерёг Альманах, хотя их радостное волнение и на него подействовало заразительно. – Идите сюда, познакомьтесь с моей подругой Эттой, а потом ванна и спать.

– Но мы же только пришли! – заныла Илси.

– Завтра вам на всё хватит времени, обещаю. А теперь не будьте невежами. Этта в судомойне… пока что. Поздоровайтесь.

– Привет, Этта, – послушно сказал Хаккет. – А что ты там делаешь?

– Долгая история, – отозвалась она. – Рада познакомиться с вами обоими. Слушайтесь Альманаха, ладно? Он не такой тупой, каким кажется.

Илси захихикала.

– Просто… поосторожнее, – сказала Этта уже серьёзнее. – Это место… очень…

– Идёмте, – Альманах повёл близнецов к лестнице. – Этта устала. Можете поговорить с ней снова с утра.

– Спокойной ночи! – хором сказали они, оглядываясь через плечо.

Когда они ушли, сковывающее язык Этты заклятие отпустило её.

– …Очень опасное оно, это место, – сообщила девочка безлюдным стенам.

Глава 31

Вторая ночь в судомойне показалась Этте нескончаемой. Первую она пролежала без чувств после внезапного возвращения в дом, не осознавая, как лихорадочно Альманах пытается её отыскать. Теперь же, очнувшись, могла идти в особняке куда угодно, но лишь держась внутри стен, полов и потолков. А если хотелось выйти на открытое пространство или быть услышанной кем-нибудь настоящим, вроде Альманаха и близнецов, необходимо было вернуться в судомойню. Таковы были новые ограничения её жизни, спасибо заклятию.

Она обнаружила, что только в судомойне может по-настоящему трогать вещи – например, постучать по двери мерцающими костяшками пальцев. Этта нашла коробку с карандашами, но не нашла бумаги, что ограничивало её возможности писать записки, подобно мистеру Паркеру, хотя тот и в письмах не сумел обойти правила заклятия. Ах, будь у неё Способность! Она бы написала заклинание прямо на стене – и та растаяла бы, как дым! Но будь у неё Талант, она бы вообще не попала в эту западню и не была бы такой обузой для матушки…

Сидеть без дела взаперти оказалось смертельно скучно. Не зная, чем заняться, девочка кружила по комнате, совсем как мышонок Алексис, её единственный друг, которого она когда-то держала в коробке, но потом, когда ей надоело его кормить, вынесла в сад, где его почти сразу же поймала и сожрала соседская кошка. Сейчас она вспоминала эту историю с особенной чёткостью и остротой, и не только потому, что сама, как и все остальные обитатели дома, оказалась в том же положении, что и Алексис. Что будет, если им удастся разрушить заклятие и бежать? Сумеет ли она вернуться к обычной жизни? Возможно ли это вообще, учитывая силу заклятия и чародея, который его наложил? Чем рисковать, не лучше ли остаться в доме, где по крайней мере хоть кто-то способен её услышать?

Воспоминание о мышонке вызвало в памяти девочки и её дом в Холсвортинге, где она когда-то чувствовала себя такой несчастной. Теперь она уже сама не понимала почему. Пусть её не ценили по достоинству, зато у неё был дом и была семья. Хаккет и Илси всё на свете отдали бы, чтобы очутиться на её месте. Да и Уго – а может статься, даже и Альманах. Пусть Этте и казалось порой, что матушка с сёстрами жалеют, что она на свет родилась, всё же это был дом. Неблагодарность – вот что её сюда привело. Но уж в том, что волшебные чары её тут заперли, она ничуточки не виновата. Такого никто не заслужил!

У неё было слишком много времени на размышления. Сокрушаясь о дне, когда впервые услышала название «Лес сира Бупомойна», она заодно припомнила Альманахову «Руину посла Осмей» и другие два варианта, которыми Илси и Хаккет назвали место, ставшее теперь их темницей. Не могут же четыре человека одновременно ошибаться по поводу такой важной детали? Должна быть какая-то причина, почему разные глаза читают название по-разному. Причины – они же как разгадки, у каждой головоломки имеются. Может, и тут то же самое?

Вытащив из коробки карандашик, Этта выписала на двери все названия:

Единственное, что их объединяло, – кроме того, что все были названиями, – это необычность, что, как решила девочка, вполне подходило по ситуации, но не особенно помогало.

– Не «мисс Хлое Бюпай», а «мисс Хлое Бупай», через У, – произнёс голос у неё за спиной.

Повернувшись, девочка увидела в стене мерцающую фигуру мадам Ирис и, не признавая напрямую, что видит её, всё-таки поправила список.

– Уго знал это место как «Лесной мир Усопа», – добавила мадам Ирис. – Он был последним, кто пришёл сюда до Альманаха. В мои дни поместье называлось «Монаший скит», а когда-то до того – «Миссия Сент-Хойвса», «Приют Совёнка»… и многими иными названиями вплоть до «Доусмок-холл» – самого старого названия, если не считать «Стормлея».

Этта отвернулась от списка. Слово «скит», означавшее жилище отшельника, она знала от свой третьей сестры Фифи (Фиаско), но, вспомнив о сестре, а следом о доме, она только больше расстроилась.

– Зачем вы пришли?

– Хотела объяснить, почему поступила так, как поступила.

– А что тут объяснять? Вы же знали, что будет, если попытаетесь сбежать, но всё равно попытались.

– Дитя, всё не так просто. Пробудешь тут с моё, сама поймёшь. Надеюсь, такого не случится, но чары, скорее всего, всё равно нас всех победят. А я не согласна уйти в небытие без сопротивления. Я должна была попытаться сбежать и либо привести подмогу, либо погибнуть. Понимаешь, самая худшая участь на свете – это утратить надежду.

Этта старательно игнорировала старую эгоистку, из-за поступков которой оказалась заперта в тесной клетке.

– Может, давай мир? – спросила мадам Ирис. – Я совершенно не хотела стать причиной смерти Уго. Или твоей. Клянусь.

Возможно, думала Этта упрямо, в названиях скрыто какое-то тайное сообщение, подсказка, выводящая на разгадку основной головоломки заклятия. Может, если найти эту подсказку, получится всех освободить и никто больше никогда не попадёт в эту западню.

– За годы, что я провела в этих стенах, старея, хоть, возможно, и не мудрея, – продолжала мадам Ирис, – я видела, как многие пытаются бежать. Рано или поздно пытался каждый – лишь для того, чтобы снова возникнуть в стенах. И вот я стала одной из них. Всё по-честному.

Этта ждала, что старая дама добавит ещё что-нибудь, но та молчала, и, обернувшись через пару минут посмотреть, что происходит, Этта увидела, что мадам Ирис исчезла. Ну и хорошо! Не будет больше отвлекать и мешать. Всё равно ничего полезного из этого разговора девочка не вынесла.

Если верить часам на веранде, уже близился рассвет, когда Этта осознала, что всё-таки кое-что полезное она из этого разговора вынесла.

После ухода мадам Ирис она первым делом добавила к списку новые названия: