Это ужасное поместье. Страница 14

– Давай. А при чём тут ёлочки? – спросил Альманах, берясь за ручки тачки.

Она покраснела.

– Я что… Ох же ты! Так мама всегда ругается, если при мне и сёстрах.

Они двинулись в сторону особняка. Альманах вспоминал, как у них с мальчишками из приюта тоже имелся свой набор завуалированных бранных слов на случай, если попечительница неподалёку. Правда, Джош был готов при любой возможности вернуться к оригиналам.

Мальчика кольнуло чувство вины. Занимаясь делами и приноравливаясь к новой жизни, легко было мысленно откладывать написание письма Джошу. Но как, скажите на милость, вообще отправить письмо, если чары не выпускают никого из поместья? Эта мысль терзала его ничуть не меньше, чем страх перед неизвестным волшебником, который может его убить.

– Ракушки и черепушки! – выпалил он.

Этта покосилась на него:

– Мать-и-мачеха!

– Лягушкины ушки!

– Кошки-блошки!

Решительно оставив историю неэлегантного падения Этты позади, вскоре они уже сидели на кухне, закутавшись в одеяла. Выстиранная одежда сушилась над плитой, рана на руке Этты была промыта, обработана мазью и перевязана. Но главная проблема никак не шла у Альманаха из ума.

Перед тем как подниматься на крыльцо к синей двери с молотком в виде подмигивающего льва, он придержал Этту за локоть.

– Ты и правда думаешь, это всё заклятие?

– Скорее всего. Ворота не открываются, через стену мы перебраться, похоже, не можем… – Она посмотрела на фасад дома и поёжилась. – И есть всего один способ точно выяснить, из-за того же заклятия это или нет.

– Ну да – найти, прочитать и попробовать снова, – кивнул Альманах. – И надо непременно успеть до того, как тот, кто наложил эти чары, вернётся.

– Да! Но сперва найти. С завтрашнего дня – никакой болтовни с леди Симоной, никаких песен Уго…

– Нет-нет, продолжай. Веди себя как всегда и ничего не рассказывай им про… где они находятся, где бы они ни находились.

– Но почему? Уж верно, они знают.

– А может, и нет. Если их там застигло, когда на дом набросили заклятие, может статься, оно накатывало так медленно, что они ничего не заметили. И правда их сейчас только огорчит и растревожит, особенно если у нас ничего не выйдет. Не думаю, что на их месте мне бы хотелось, чтобы мне рассказали. «Кстати, наши новые друзья, вы мертвы». Уж лучше не знать.

Этта сражалась с совестью. Уж слишком велик был секрет, поди сохрани. Но ведь оставался и шанс, что они с Альманахом ошибаются, а в таком случае точно лучше придержать пока эти жуткие новые мысли при себе.

– Ну ладно, – согласилась она, хоть и не без колебаний. – Будем молчать, пока не узнаем наверняка. Но тогда – расскажем. Потому что надо. Согласен?

– Согласен.

Он повесил голову, думая об ожидающих его жутковатых подвалах. Если ему так ещё ни разу не встречались привидения, это не значит, что их там нет. Может, тот же Исаак. Все Эттины «они просто то, что остаётся от человека, когда тела уже нет» его ничуточки не успокаивали. Люди бывают злыми и вредными, а значит, и призраки тоже.

– Уверена, что не хочешь махнуться работой?

– Абсолютно уверена, – отозвалась она, но, увидев, как вытянулось у него лицо, сжалилась. – Ну, может, только на завтра, если тебе от этого будет легче.

Альманах не знал, что и сказать, разрываясь между облегчением и виной.

– Ты это всерьёз?

Да, она говорила всерьёз, несмотря на урок, прочно усвоенный ей, младшей из двенадцати детей. Никто и никогда не вызывается делать работу, которую делать не хочет. Это безумие. Но, может, если Альманаху хоть на денёк станет полегче, оно того стоит.

Пока они сидели на кухне в тепле, кутаясь в полотенца и повесив одежду сушиться, Уго самодовольно заявил, что они лишь потеряли напрасно время, гоняясь за мадам Ирис. Альманах уже почти позабыл, с чего начались приключения этого вечера.

– А что я вам говорил? – сказал Уго. – Она не из разговорчивых, а если что и говорит, то такое, чего слушать не стоит.

– Значит, она всё-таки разговаривает? – спросила Этта, сама не зная, что испытывает при мысли, что её собеседник, как бы дружелюбен ни был, возможно, уже мёртв.

– Иногда.

– И что она говорит? – вклинился Альманах, которому было точно так же не по себе. Знают ли призраки, что они мертвы? Не слишком ли грубо затрагивать эту тему?

– Да всякий вздор несёт. Опасный вздор. В следующий раз не обращайте на неё внимания. Обещайте!

Но они ничего не пообещали. Этта была твёрдо намерена в любой ситуации поступать так, как сочтёт нужным, а Альманах тихо надеялся, что в ближайшее время тема эта будет не актуальна.

Глава 14

На следующий день, стоя перед грудой вонючего мусора, Этта ошарашенно гадала, о чём вообще думала, соглашаясь поработать в подвале. Надземная часть особняка являла собой воплощение респектабельности и порядка, но под землёй царил омерзительный хаос. Альманах успел заметно продвинуться, но всё равно оставалось ещё слишком много. Разве такие завалы расчистишь в одиночку, даже с помощью позаимствованной из сарая лопаты и самодельной тачки?

Впрочем, от таких мыслей не было никакого прока. В конце концов, это её идея, да и подвал не казался таким уж страшным после того, как она расставила по нему семнадцать свечек в серебряных подсвечниках, чтобы разогнать тени по дальним углам.

– Всего один день, – напомнила она себе, подвязывая хвостики и берясь за лопату.

В трубе постучали, словно подбадривая её, но Этта не блистала способностями в освоении кода Олив. Да и от мысли, что и Олив, возможно, привидение, ей было сильно не по себе. Если верить историям, которые она слышала, призраки встречаются ещё реже чародеев и более непредсказуемые, чем те. И оттого что Олив не проявляла к Этте ничего, кроме доброты и дружбы, девочке становилось ещё более неловко за свою неловкость.

Насвистывая песенку – одну из народных песенок Уго, хотя она и не осознавала этого, – Этта взялась за работу, стараясь беречь больную руку.

Тем временем Альманах пролистывал книги в поисках каких-нибудь тайных заметок или ещё чего неожиданного, сгорая от тревожного нетерпения. В приюте ему редко выдавалась возможность почитать, потому что для сирот, не проявивших способностей к магии, литературные занятия не считались делом первой необходимости. На счастье, он не позабыл уроков, так что теперь испытывал страшное искушение просто выбрать какую-нибудь одну книжку и углубиться в неё. Но Альманах мужественно боролся с ним. Если в библиотеке спрятано какое-то заклинание и он найдёт его, то прочтёт вслух, разобьёт, и вот тогда-то… Как говорит пословица, что будет, то будет.

Приступив к более упорядоченным поискам, он взял с нижней полки самого ближнего к двери стеллажа первую книгу и начал тщательно пролистывать. Ни единой записки не выпало из страниц, ни единой пометки не обнаружилось на полях. Лишь одно слово, возможно имя, чёрными чернилами на самом последнем листе.

Стормлей.

Почерк был твёрдым и чётким. Даже суровым. Следующая книга оказалась помечена точно таким же образом. И следующая. Альманах представил себе, как глава семьи сидит за письменным столом, тщательно и размеренно подписывая по очереди каждый экземпляр в своей библиотеке. Или у него на это имеется секретарь или лакей? Альманах понятия не имел, как люди со средствами устраивают свою жизнь.

Как бы там ни было, «Стормлей» не имел никакого отношения ни к «Руине посла Осмей», ни к «Лесу сира Бупомойна», так что эта загадка тоже осталась неразгаданной. Ещё одна загадка, вдобавок ко всем прочим, не больше того.

У мальчика быстро установилась рутина. Взять книгу. Пролистать страницы, не выпадет ли чего. Просмотреть поля и обложку, нет ли каких надписей от руки. Поставить книгу обратно. Времени на более тщательный осмотр не было – во всяком случае, если он планировал покончить за сегодня со стеллажом, а Этта ясно дала понять, что на это рассчитывает. Альманах знал: ему не придётся принюхиваться, чтобы распознать магию. Если что-то будет выбиваться из общего ряда, он заметит.