Первый инженер императора IV (СИ). Страница 35

Я долго возился с чертежами, пытаясь добиться максимальной эффективности. Рассчитывал угол разлета, силу пружин, вес и форму шипов. «Феникс» послушно печатал мне пружины нужной жесткости, шестерни для спускового механизма, сами шипы — легкие, но прочные, с зазубринами, чтобы их было труднее извлечь из раны.

Единственный минус этой конструкции — долгая и сложная перезарядка. Нужно было сжать мощные пружины, аккуратно уложить несколько сотен шипов в кассету, взвести спусковой механизм. Это занимало уйму времени. Но я рассчитывал не на многократное использование. Мне нужен был один, но ошеломляющий удар.

Я представлял, как дикари, прорвавшись через первые ряды огня, несутся по ущелью, и тут, в самом узком месте, срабатывает «Еж». Облако стальных игл, летящих на уровне ног и груди. Это не убьет многих, нет. Но ранит. Искалечит. Заставит их остановиться, захлебнуться собственным визгом, создаст затор, панику. А в этот момент с высоты на них обрушится новый огненный дождь с катапульт… Да. Это будет красиво.

Время текло неумолимо быстро. Дни и ночи снова слились в один сплошной марафон. Я почти не спал, подпитывая себя лишь крепким чаем и осознанием того, что каждая сделанная мной ловушка, каждая деталь, вышедшая из «Феникса», — это еще один гвоздь в крышку гроба армии Радомира.

Иногда, выходя из мастерской, чтобы глотнуть свежего воздуха, я видел, как кипит работа. Горы «огненных горшков» росли во дворе. На другом конце площади плотники под моим руководством уже собирали первые полевые катапульты — легкие, разборные, но способные метать зажигательные снаряды на добрую сотню метров, после чего все это добро грузили на повозки и тянули в сторону Руссы, чтобы затем оттянуть к ущелью.

Но, насколько я понял со слов царей, ущелье довольно узкое, а по обе стороны от него возвышаются отвесные скалы. В идеале нам было бы забраться на них и поддать жару еще и сверху. Мне нужно, чтобы кто-то съездил туда и разведал обстановку. В конце концов, я смогу с Фениксом создать крюк-кошку, который зацепится за край отвесной стены и затем, как скалолаз, мы заберемся наверх, сделаем миниатюрный «лифт» и натаскаем горшки еще и туда, чтоб угостить недруга.

Люди работали с какой-то отчаянной, но яростной энергией. Они понимали — они готовятся не просто к битве. Они готовятся защищать свой дом, свои семьи, свое право на жизнь. И это придавало им сил.

Я видел, как Михалыч, забыв про усталость, учит молодых подмастерьев ковать наконечники для копий. Как Иван Кречет, собрав вокруг себя отряд добровольцев, обучает их основам тактики боя в ущелье. Как Иша вместе с другими женщинами готовит бинты, мази, все необходимое для будущего лазарета.

Весь город, весь наш хрупкий союз превратился в единый, слаженный механизм, работающий на одну цель — победу.

И я, стоя посреди этого кипучего, полного жизни и решимости двора, чувствовал себя его неотъемлемой частью. Не просто бароном, не просто инженером. А одним из них. Тем, кто был готов стоять до конца.

— Иван! — крикнул я, вытирая руки о тряпку и высматривая в деловитой суете двора знакомую фигуру предводителя хламников. — Подойди на минуту, дело есть.

Кречет, который как раз объяснял, показывая на схеме, начерченной на земле, как правильно работать копьем и щитом в узком проходе, тут же кивнул своим «ученикам» и направился ко мне.

Мы отошли в сторону, к стене мастерской, где гудел «Феникс», подальше от лишних ушей. Шум от его работы создавал идеальный фон для конфиденциального разговора.

— Слушаю, барон, — сказал Иван, скрестив руки на груди. Его лицо было серьезным, сосредоточенным. Он был полностью погружен в подготовку к предстоящей битве.

— У меня появилась еще одна идея, Иван, — начал я, глядя на него в упор. — Возможно, она покажется тебе безумной, но, я думаю, она может кардинально изменить ход сражения в нашу пользу.

Он молча кивнул, давая понять, что готов слушать.

— Насколько я понял со слов царей, Ущелье Черного Ворона довольно узкое, а по обе стороны от него возвышаются отвесные скалы, — я начал излагать свою мысль, жестикулируя. — Мы планируем встретить их в самом ущелье, завалить ловушками, поливать огнем с катапульт… Это хороший план. Но мы будем сражаться с ними на одном уровне. А что, если… что, если мы поднимемся выше?

Иван нахмурился, пытаясь понять, к чему я клоню.

— В идеале, — продолжал я, — нам было бы забраться на эти скалы. На самые вершины. И поддать жару еще и сверху. Представь себе: орда заходит в ущелье, попадает в наши ловушки, на них обрушиваются снаряды катапульт… а сверху, со скал, на их головы летят еще сотни «огненных горшков». Это будет не просто бойня. Это будет ад. Им некуда будет деться. Ни вперед, ни назад, ни в стороны.

В глазах Ивана мелькнул огонек. Он начал понимать.

— Чтобы забраться туда, нужно пройти через ущелье, а затем еще километров пять вперед, пока ландшафт не выровняется. Это довольно опасно. А чтобы забраться на них с этой стороны — нужно специальное снаряжение, — сказал он, почесывая бороду.

— Вот именно! — подхватил я. — Мне нужно, чтобы кто-то съездил туда. Прямо сейчас. И разведал обстановку. Мне не нужны точные замеры до сантиметра. Просто прикинуть на глаз высоту скал. Посмотреть, есть ли там хоть какие-то уступы, за которые можно зацепиться. Понять, возможно ли это в принципе.

Я посмотрел на «Феникс», который ровно гудел за моей спиной.

— Если да, то я смогу создать то, что нам поможет. С помощью этой машины, — я кивнул на принтер, — я сделаю крюк-кошку. Идеально сбалансированный, с острыми, прочными захватами, которые смогут зацепиться даже за малейший выступ. А к нему — легкий, но невероятно прочный трос, который мы сплетем из композитных волокон. Один из нас, самый ловкий, заберется наверх, закрепит трос. А потом… потом мы сделаем примитивный, но эффективный подъемник. Что-то вроде миниатюрного лифта на ручной тяге. И натаскаем наверх все, что нам нужно — и людей, и «огненные горшки», и, может, даже разборные арбалетные установки. И тогда мы устроим им такой «горячий прием», что они вовек его не забудут.

Иван слушал меня, и на его лице медленно, но верно, скепсис сменялся изумлением, а затем — мрачной, хищной улыбкой. Он представил эту картину. И она ему явно понравилась.

— И еще одно, — добавил я. — Пока твои люди будут там, пусть заодно осмотрят и само ущелье. Внимательно. Может, в скалах есть какие-то пещеры, трещины, пустоты, о которых никто не знает. Места, где можно спрятать еще несколько ловушек. Или устроить засаду. Сбросить на головы врага не только огонь, но и камни. Любая дополнительная проблема для них — это наш плюс.

Он молчал несколько секунд, переваривая услышанное. Затем его лицо снова стало серьезным, собранным. Он посмотрел на меня своим прямым, честным взглядом.

— Сделаем, Саш, — сказал он просто, без лишних слов. Это было не просто согласие. Это было принятие плана, полное доверие моим, пусть и безумным на первый взгляд, идеям.

Он развернулся и, не теряя ни секунды, направился к своим людям, которые как раз заканчивали тренировку. Я видел, как он подозвал к себе Руслана и Олега, как начал что-то быстро и коротко им объяснять, тыча пальцем в воображаемую карту.

Через десять минут трое всадников — Иван, Руслан и Олег — уже выезжали из ворот Новгорода, направляясь на восток, к Ущелью Черного Ворона.

Задача, поставленная бароном, была ясна, как божий день, и одновременно — безумна, как идеи пьяного алхимика. Разведать ущелье. Прикинуть высоту скал. Найти пещеры. И все это — в нескольких днях пути от лагеря наступающей орды. Но слово барона было законом. Тем более, когда это слово сулило такую тактическую выгоду, от которой у любого воина, включая Ивана Кречета, начинало азартно чесаться в кулаках.

Трое хламников выдвинулись так быстро, как только могли. Не было долгих сборов, не было прощаний. Лишь короткий, деловой кивок Саше, проверка оружия, фляги с водой — и вот их кони уже бьют копытами по брусчатке новгородских улиц, направляясь к восточным воротам.