"Фантастика 2025-103". Компиляция. Книги 1-17 (СИ). Страница 42

Василиса Георгиевна протянула мне тонкую тетрадь, и я почувствовал, как под пальцами зашуршали пожелтевшие от времени страницы. Брошюра была переплетена вручную - толстые нити скрепляли листы, а обложка из плотного пергамента носила следы многочисленных прикосновений. В углу виднелся выцветший экслибрис с фамильным гербом Шуппе.

"Возьми эту брошюру," - сказала она, и в ее голосе прозвучала непривычная мягкость.

Я осторожно раскрыл тетрадь. Страницы были испещрены аккуратным, почти каллиграфическим почерком, с многочисленными пометками на полях. Некоторые абзацы были выделены чернилами разного цвета, схемы и формулы чередовались с зарисовками энергетических меридианов. В воздухе запахло старыми чернилами и чем-то еще - может быть, пылью архивов, а может, слабым ароматом тех духов, что любила юная Василиса.

"Что это?" - спросил я, перелистывая страницы.

Ректор на мгновение задумалась, ее пальцы непроизвольно повторили жест, которым она когда-то листала эти же страницы.

"Это упражнения, которые ты должен повторять," - ответила она. - "Прочти перед командировкой и с собой не бери." Она сделала паузу, и в ее глазах мелькнуло что-то теплое, почти ностальгическое. "Я, конечно, могла бы переписать ее заново... Но она мне дорога как память."

Василиса Георгиевна подошла к окну, за которым медленно садилось солнце, окрашивая комнату в золотистые тона.

"Когда я училась в медицинском, систематизировала наши родовые знания... Именно эти записи потом легли в основу моей диссертации." Она обернулась, и в ее взгляде читалась странная смесь гордости и уязвимости. "Так что перед тобой, Петр, не просто методичка... Это сердце моего карьерного роста."

Я ощутил неожиданную тяжесть в руках - теперь я держал не просто тетрадь, а кусочек чьей-то жизни, чьих-то надежд и трудов. На последней странице мелькнула дата - сорок лет назад. И подпись - дрожащая, юная, совсем не похожая на нынешний уверенный почерк ректора: "В. Шуппе, 3 курс

Спрятав за пазуху тетрадь, я продолжил тренировки. После закрепления успеха в телекинезе нас ждал обед в столовой с дубовыми панелями на стенах. Наваристый суп с клецками дымился в фарфоровых тарелках, жирные круги дрожали на золотистой поверхности бульона. За окнами сада медленно падал вечер.

В беседке, увитой жимолостью, мы пили чай из тонкого фарфора. Василиса Георгиевна рассказывала о природе гравитационных волн, когда внезапно зазвонил ее телефон. Ее лицо мгновенно изменилось:

"Слушаю. Что? Не может быть..." Ее пальцы сжали телефон так, что костяшки побелели. "Петр, ты со мной!"

Она вскинула руку, и перед нами разверзся портал - мерцающий овал с переливающимися краями, от которого веяло ледяным ветром. Внутри меня ядро тьмы встрепенулось, будто старый друг узнал родной дом.

"Что случилось? Куда мы..." - начал я, но она уже толкала меня в сверкающий проход.

Переход длился мгновение и вечность одновременно. Мы оказались в мраморном зале с высокими сводами. Воздух пахло озоном и лекарствами.

"Жди здесь," - бросила она, исчезая за тяжелыми дверями.

Я остался один под пристальными взглядами портретов на стенах. Прошло тридцать томительных минут, когда она вернулась - бледная, с тенью в глазах.

"Идем."

Длинный коридор привел нас в медицинский кабинет. Она усадила меня в кресло, за ширмой зашуршали провода.

"Что происходит?" - спросил я, чувствуя, как холодные электроды прилипают к вискам.

"Знакомая тебе процедура. Ты будешь донором," - ее руки светились бледно-голубым светом.

"Но для кого?"

"Тебе лучше не знать."

Последнее, что я увидел перед тем, как погрузиться в темноту - ее глаза, полные странной печали и решимости. Где-то за ширмой слышалось прерывистое, хриплое дыхание...

Глава 18

Я очнулся в полумраке гостиной особняка Шуппе, где мягкий свет настольной лампы отбрасывал дрожащие тени на стены, обитые темно-бордовым шелком. Тело было странно легким, будто наполненным ватой, а в висках пульсировала тупая боль. "Первое донорство было полегче", - промелькнуло в сознании. Сейчас не было той изматывающей ломоты в мышцах, зато головокружение накатывало волнами, а по спине пробегали мурашки озноба.

Потянувшись к журнальному столику из темного дуба, я едва смог дотянуться до серебряного колокольчика с гравировкой фамильного герба. Его тонкий звон разнесся по тихому дому.

Дверь бесшумно открылась, и в комнату вошел сын Василисы Георгиевны - высокий мужчина лет сорока в безупречно сидящем твидовом пиджаке. Его карие глаза внимательно изучали мое состояние.

"Добрый вечер, - его голос звучал спокойно и профессионально. - Как самочувствие?"

"Если честно, не очень", - признался я, с трудом приподнимаясь на локтях. Плед соскользнул с плеч, обнажив следы от электродов на запястьях.

"Мама просила передать: ты сегодня перетренировался. На ночь много не ешь - будет плохо. Сладкий чай и легкие закуски сейчас принесут", - он сделал знак служанке, стоявшей в дверях.

Когда поднос с ароматным чаем и тонкими тостами появился передо мной, сын Шуппе протянул сложенный листок пергамента. "От матери".

Развернув записку, я увидел аккуратный почерк: "Не волнуйся, скоро придёшь в себя, а от побочки тебя защитит расстояние." Ни подписи, ни даты - только загадочные слова, которые я тут же скомкал в кулаке. "Хранить секрет", - понял я. Счет долгов между мной и Шуппе действительно склонялся в мою пользу, но ощущение себя "походной аптечкой" оставляло горький привкус.

Озноб после чая не проходил, но хотя бы ушла сухость во рту. Личный водитель Шуппе - немолодой мужчина с бесстрастным лицом - отвез меня домой на затемненной "Волге". Было далеко за полночь, и в квартире царила гробовая тишина. Никто не встретил - я просто рухнул в кровать, даже не раздеваясь.

Проснулся уже после десяти, когда солнце вовсю било в окна. Пустая кухня, холодный чайник и крошки на столе - все говорило, что домашние уже разошлись по своим делам. Проглотив наспех бутерброд, я направился в дедушкину мастерскую - каменный сарай во дворе, где всегда пахло деревом и металлом.

"Привет", - Семен не отрывался от зарядки артефактов. "Слышал, что вчера произошло?"

"Нет, - удивился я, - до поздна тренировался с Шуппе, ни о чем не в курсе."

"Помнишь о выставке дуэльного оружия? Так вот, вчера она была. Дед был экспертом", - он расслабил руки, убрав от зарядного устройства. "Дубовы тоже были, но без своего экспоната. Шпаги ведь так и не нашли."

"Грустно и подозрительно", - пробормотал я.

"В середине был фуршет, - продолжал Семен, - и вдруг на кухне - бах! Кто говорит - газ, кто магическая плита. Поговаривают, будто готовили покушение на императора."

Я резко поднял голову: "Погибшие есть?"

"Да ну, - махнул рукой Семен, - стены только затряслись. Охрана всех вывела. Выставку сорвали - когда повтор будет, неизвестно.

"Ты прямо как старухи у подъезда - покушение, взрыв... А ничего толком не случилось!"-подначил я.

Но в голове уже складывалась тревожная картина. "Не туда ли меня вчера телепортировали? Кому понадобилась моя энергия?" - эти мысли прервал звонок лейтенанта.

"Выезд переносится на вечер, - его голос звучал напряженно. - Ждать понедельника не будем. В восемь вечера у подъезда, без вещей - даже белья. Все казенное."

Оставшиеся восемь часов я провел за изучением конспекта Шуппе, пытаясь хоть как-то восстановить силы. Рукопись лежала на коленях, а я безуспешно пытался сдвинуть ручку телекинезом - она лишь дрогнула, будто насмехаясь над моей слабостью.