"Фантастика 2025-103". Компиляция. Книги 1-17 (СИ). Страница 19

Мой напарник буркнул:

— Тьма и молнии.

Я неуверенно добавил:

— У меня... нейтральная. Молодой род. — Почему-то счел нужным уточнить. — Первокурсник. Тип еще не определили.

Медсестра кивнула, нацепила на меня датчики. Прибор рядом запищал, выдавая какие-то цифры.

Ее глаза расширились.

— Замечательно, — сказала она, и затем, громче, крикнула вглубь комнаты:

— Позовите Василису Георгиевну!

В воздухе повисло напряжение.

Ректор лично?

Что-то во мне сжалось.

Значит, Ольге действительно плохо.

И, возможно, именно я смогу ей помочь...

Ректор вошла стремительно, словно тень, отбрасываемая угасающим светом. Её взгляд упал на меня, и в нём мелькнуло что-то неуловимое — усталость? Разочарование?

— "Опять ты," — произнесла она тихо, и в голосе её прозвучал едва уловимый укор.

Я не успел ответить.

— "Что случилось?" — резко спросила она у медсестры.

Та молча указала на приборы.

Ректор наклонилась, её глаза пробежали по цифрам, графикам, мерцающим индикаторам.

— "Любопытно…" — прошептала она. — "Да, можно попробовать."

Потом повернулась ко мне.

— "Как там тебя?"

— "Пётр. Егоров," — ответил я, голос мой звучал тише шепота.

Она кивнула, словно вспомнила что-то давно забытое.

— "Смотри, Ольга сейчас в стазисе. Магическое ядро поддерживает её в таком состоянии, но…" — она сделала паузу, — "сохранение тела сжигает уйму энергии. Ей бы подошла чистая тьма, но я уже отдала всё, что у меня было. У остальных — примеси."

Её пальцы сжались в кулаки.

— "Из банка законсервированную энергию привезут только через пять часов. Через портал нельзя — взорвётся."

Она разоткровенничалась, и это было страшнее любой угрозы.

— "Поэтому тебе надо продержаться пять часов. От тебя будет забираться нейтральная энергия."

Потом добавила, словно оправдываясь:

— "Хорошо, что ты из молодого рода. В твоём поколении ещё не занимались селекцией… не усиливали одно направление магии."

Я понимал, что это не комплимент. Это констатация факта.

— "После процедуры тебе будет очень плохо. Возможно, изменятся показатели энергетики. Но…" — она замолчала, будто борясь с собой, — "я буду в долгу у тебя."

Ректор. В долгу. У меня.

— "Хорошо. Я согласен."

Меня отвели в палату.

Ольга лежала неподвижно, как изваяние. Ножа в груди уже не было — он лежал на подносе рядом, чёрный, с засохшей кровью. К её телу тянулись провода, к аппаратуре суетились люди в белых халатах, их руки мелькали, настраивая артефакты, чьё назначение я не понимал.

— "Вот донор," — сказала ректор.

Врач — мужчина с острым лицом и тёмными кругами под глазами — кивнул:

— "Ложитесь."

Мне указали на соседнюю кровать, куда я безропотно лег, ощущая холодный металлический каркас сквозь тонкую больничную простыню. Медперсонал начал подключать аппаратуру - сначала на груди закрепили холодные металлические датчики, затем обмотали руки проводами в резиновой изоляции, а в завершение процедуры медсестра уверенным движением ввела толстую иглу в вену на сгибе локтя. В воздухе повис резкий запах озона, смешанный со спиртовой стерильностью больничной палаты, от которого слегка запершило в горле.

И тогда началось то, к чему меня не могли подготовить заранее. Сначала я почувствовал лишь легкое покалывание в кончиках пальцев, будто через них пропускали слабый электрический ток. Но очень скоро безобидное покалывание превратилось в жгучие волны боли, которые медленно поднимались по рукам и ногам, сковывая мышцы невидимыми тисками. Сердце бешено заколотилось в груди, его удары отдавались в висках, и мне показалось, что оно вот-вот разорвет грудную клетку изнутри. Я стиснул зубы до боли, стараясь не кричать, но с каждым новым приступом это становилось все труднее.

Так продолжалось около двух часов. К третьему часу я уже не мог сдерживать стоны - пот ручьями стекал по лицу, пропитывая подушку, а дыхание стало прерывистым и поверхностным. Медсестра время от времени подходила, вытирала мой лоб влажной салфеткой и подносила к губам стакан с горьковатой микстурой, которую я автоматически проглатывал, уже почти не ощущая вкуса. Сознание начало плыть, реальность смешалась с бредовыми видениями, и я погрузился в забытье.

Очнулся я лишь к вечеру. За больничным окном сгущались сумерки, а по стеклу равномерно стучали капли начавшегося дождя. К моему телу больше не тянулись провода - аппаратуру уже отключили. Быстро осмотрев палату, я не обнаружил Ольги - ее кровать была пуста, лишь смятые простыни свидетельствовали о том, что кто-то недавно здесь лежал. Я остался один в этой стерильной комнате с белыми стенами, где даже тиканье часов казалось неестественно громким.

"Надеюсь, всё прошло хорошо..." - прошептал я, пытаясь приподняться на локтях. Но едва я сделал попытку встать, как ноги предательски подкосились, и я рухнул на холодный кафельный пол. Все тело будто горело изнутри, каждая мышца, каждая клеточка кричала о пережитой боли. Я лежал беспомощный, как новорожденный котенок, не в силах пошевелиться.

На грохот падения в палату ворвалась медсестра. "Лежите спокойно," - сказала она тихим, но твердым голосом, помогая мне вернуться на кровать. Ее руки были удивительно сильными для такой хрупкой женщины.

"Простите... - прошептал я, - мне надо позвонить..."

Она без слов достала из кармана халата мой телефон и вложила его в дрожащие пальцы. Я с трудом набрал номер Семена, и когда услышал его голос в трубке, он показался мне лучом света в этом кошмаре: "Ты жив?"

Я не успел ответить - за дверью раздался хорошо знакомый голос ректора: "Он очнулся?"

"Да, жив, - торопливо прошептал я в трубку, - я тебе перезвоню через несколько минут. Прости."

Я резко закончил звонок, услышав скрип двери. В палату вошла ректор Василиса Георгиевна, её шаги были бесшумными, но запах — терпкий аромат черного чая и чего-то холодного, металлического, как старые учебники по высшей магии — выдал её приближение ещё до того, как я увидел.

Она остановилась у кровати, скрестив руки на груди.

"Очнулся?"

Её голос звучал странно — словно она одновременно и спрашивала, и констатировала факт, будто уже знала ответ.

Я приподнялся на локтях, иглы боли тут же впились в мышцы.

"Как Ольга?" — спросил я, стараясь скрыть дрожь в голосе.

Ректор слегка смягчила взгляд, но её губы оставались тонкой напряжённой линией.

"Состояние стабилизировалось. В сознание ещё не пришла — погружена в лечебный сон. Она под круглосуточным наблюдением."

Пауза.

"Спасибо."

Эти два слова прозвучали неожиданно искренне, но в её глазах оставалось что-то тяжёлое, словно она всё ещё взвешивала, стоил ли я её благодарности.

"Я рад…" — я сглотнул. "Могу я идти домой?"

Она вздохнула, поправила складку на своём строгом тёмно-синем костюме.

"Да. Тебя довезут — я распорядилась."

Потом её взгляд стал чуть мягче, но без тепла.

"Немножко скандальная история вышла с этим влюблённым… Ну да ладно."

Губы её дёрнулись в что-то похожее на улыбку, но без радости.

"Думаю, весь город уже полон слухами."

Я кивнул.

"Тебе рекомендован покой несколько дней." — её голос снова стал деловым, как на лекциях. "Я поговорила с преподавательницей. Придёшь в понедельник, но первую пару пропустишь — сначала ко мне."

Она пристально посмотрела на меня, и в её взгляде мелькнуло что-то, что я не смог прочитать.

"Обсудим, чем я могу отблагодарить тебя."

"Да, спасибо…" — прошептал я.

В кабинет вошёл охранник — тот самый, с револьверами, но теперь без оружия, только чёрная форма и холодные глаза.