Отпуск в лотерею (СИ). Страница 25

- Ну ладно, - не сдавалась я. – А потом, когда я сказала, что из Питера?

- Да захотелось немного поинтриганить. Извини. Сказал бы, конечно. А как тебя вообще в модели занесло?

- По фану, если так можно выразиться.

Я рассказала про лотерейный билет и про шоу.

- Прикольно, - оценил Ник и прижал меня крепче: качнуло так, что я едва не свалилась с кровати. – И как тебе круиз?

- В каком смысле?

- Ну люди в круизах обычно либо фанаты такого отдыха, либо «я только попробовать». Я вот фанат, мне на пляже тюленить скучно, а всякое маст-си потребляю сильно дозированно. Зато море люблю. Поэтому и живу в Хорватии. Прямо на берегу дом снимаю. Ровно две минуты пешком.

- В Дубровнике?

- Почему? – удивился Ник. – Как будто в Хорватии больше ничего нет, кроме Дубровника. Там вообще обалдеть как красиво, и много чего можно посмотреть. А я в Трпани живу. Маленькое село, меньше тысячи население. Курортники летом, конечно, но не критично.

- Ну… к стыду своему, я действительно в Хорватии больше ничего не знаю, - созналась я. - Тот кусок карты, где юг Европы, кажется, под аквариумом оказался. А работаешь кем?

- Айтишник, на удаленке.

- Тихо завидую фрилансерам. Куда хочешь можешь поехать, где угодно работать.

- Зачем завидовать, если можно попробовать? Хотя, конечно, за границей с российским паспортом сейчас намного сложнее стало. Десятые годы – да, я тогда, наверно, полмира объездил. А вот ровненько с двадцатого все пошло по звезде. Сейчас быть гражданином мира проблемно.

- Какой все-таки кайф! – поймав удивленный взгляд Ника, я пояснила: - По-русски говорить. Надо было неделю трындеть исключительно по-английски, чтобы понять это.

- А-а-а, - рассмеялся он. – Почему? У тебя хороший английский, беглый.

- Так это потому, что говорю много. А как только перестаю, он сразу засыпает, - я рассказала, как на пересадке требовала пропустить меня на трансплантацию. – Вроде, сейчас свободно, но все равно с напрягом. А по-русски – как будто в домашние тапочки влезла.

- Ну я с детства билингва, поэтому у меня такого нет. С одного языка на другой перехожу, как будто из одних тапочек в другие.

- Серьезно? – не поверила я. – И сколько ты их знаешь? Языков?

- Русский и польский одинаково, без приоритета. Сербохорватский, английский и французский хуже, но все равно свободно. И еще с десяток на уровне туристического разговорника. Чтобы объясниться в гостинице и в ресторане.

- Ого! – присвистнула я. – А вот этому уже громко завидую. Самой черной завистью. Для меня английский - предел возможностей.

- Я как раз обучающими языковыми прогами занимаюсь. Разработкой.

На самом деле домашними тапочками было не только говорить по-русски. Вот так сидеть с ним в обнимку и болтать – тоже. По этой аналогии общаться с Борисом и Максом было как говорить по-английски. Хоть и бегло, но с напрягом. А с Ником – как будто знакомы уже тысячу лет, долго не виделись и вдруг встретились.

А еще кошка Катя точно знала, что будет дальше. Если, конечно, лайнер не утонет. Но это было бы слишком обидно. Это бы означало, что моего Гудлака уволили по статье без права работать по специальности. И не назначили вместо него другого.

А еще если Ника не отпугнет блюющая девушка. Потому что после очередного кульбита каюты, норовящей поменять пол и потолок местами, желудок тоже решил покувыркаться. Вместе со всем содержимым.

- Черт, извини, но, кажется, меня сейчас вырвет, - проскулила я.

- Ты еще долго держалась, - Ник рывком сдернул меня с кровати и подтащил к душу. – Валяй, не стесняйся.

В крохотном закутке все было вверх дном. Все мои флаконы и тюбики ездили взад-вперед по полу. Собирать их не имело смысла. Просто отодвинула ногой и прилипла к унитазу. Как говорили в каком-то фильме, уплатила дань морскому богу. Тому самому, которому идиот Гриня плюнул на лысину.

Ну что за хрень, а? Вместо того чтобы целоваться с классным парнем, обнимаю совсем другого… друга. Хорошо хоть парень вошел в положение. Но если фанат круизов, значит, наверняка сам через это прошел.

Выворачивало меня долго, даже когда в желудке уже ничего не осталось. Мутить не перестало, но немного полегчало. Умылась, прополоскала рот, подышала на ладонь.

М-да, поцелуи лучше все-таки отложить. Да и опасно. Так вот болтанет, можно и зубы выбить. Или нос сломать.

- Жива? – поинтересовался Ник, когда я вышла из душа и по стеночке вернулась обратно.

- Затрудняюсь ответить. Частично.

Очень хотелось прилечь, но Ник не дал.

- Сиди. Лежа будет хуже. Думаю, до утра не успокоится. Кстати, интернета нет, связи тоже. Все серьезно, по-взрослому.

В дверь постучали, и мы с Ником переглянулись.

- Кэтрин, ты жива? – узнала я голос Макса.

Надо же, беспокоятся. Простите, мальчики, но вы в пролете. Оба. Присмотритесь лучше друг к другу, пока мы на толерантной территории.

- Я сплю! – крикнула свирепо.

- Окей.

Мы прыснули, Ник притянул меня к себе и обнял за плечи.

- Надеюсь, эта фигня когда-нибудь закончится, - шепнул он мне на ухо.

- А кстати, ты Никита или Николай? – пробормотала я, уткнувшись Нику в плечо.

Спать хотелось страшно. Но еще страшнее было уснуть. И проснуться на дне океана. То есть не проснуться, конечно.

- Никита. Спать хочешь?

- Угу, - я зевнула, как бегемот.

- Ложись. Хорошо, если уснешь сразу. А вот если лежать с закрытыми глазами, то еще сильнее тошнить будет.

- Боюсь. Утонуть во сне.

- Ерунда. Если начнется эвакуация, то не проспишь. Такая сирена будет, что мертвый проснется. И знаешь, мерзкую вещь скажу, но это правда. Утонуть во сне лучше, чем наяву. В смысле, когда спишь. Не так страшно.

- Боже, - захныкала я. – Зачем я в это ввязалась? Что мне на суше не сиделось?

- На суше тоже можно захлебнуться. В ванне, например. Или из чашки неудачно выпить. Так что не ной. Спи!

- А ты не уйдешь?

- Не уйду. Тебя только оставь одну, потом не найдешь.

Я легла, свернувшись калачиком, вцепилась в руку Ника и тут же уснула. А когда проснулась, он лежал рядом, втиснув меня в переборку, и тихо похрапывал. Болтало уже не так сильно, но лампочка по-прежнему светила в полнакала.

Я правда сплю в обнимку с малознакомым парнем?

Ага, ответила я себе, и мне это нравится. С ним уютно и почти не страшно. Так что, наверно, надо сказать шторму спасибо.

Когда я проснулась в следующий раз, телефон показывал восемь утра. Ника рядом не было, но он вышел из душа, приглаживая волосы пятерней.

- У тебя же первая смена? – спросил он. – Собирайся, а то съедят все.

Я прислушалась к себе. Качало еще сильно, но терпимо. Пустой желудок настоятельно требовал еды. Если и у других так же, то понятно, почему Ник сказал, что все съедят.

- Ладно, я пошел, - он взял свою сумку и поцеловал меня в щеку. – Не думаю, что у тебя сегодня какие-то съемки будут. Давай часиков в одиннадцать где-нибудь встретимся? Там, где тебя твои драконы не достанут.

- Они только в одном месте не достанут, - вздохнула я. – Здесь.

- Ну… не факт, - возразил Ник. – Будут опять в дверь царапаться. Есть одно место, где точно не найдут. У меня. Восьмая палуба, каюта восемь-двадцать. Придешь?

Атавизм добропорядочности заставил нервно сглотнуть. Типа, да ладно, я не такая.

Ой, Катя, не надо. Вполне такая. Хватит уже притворяться.

- Приду, - кивнула я.

В животе плясали саламандры. Нет, не в желудке. В другом животе, пониже. Дополнительно их подстегивало то, что кое-кому светил жестокий облом. Злорадно так.

В душевом закутке был порядок: Ник собрал все мои тюбики и положил на полочку, причем так, чтобы не свалились снова. Надо же, как мило! Я привела себя в порядок и показала отражению язык.

Макс топтался у ресторана. Вид у него был бледненький – похоже, хорошо вчера нагрузились.

- Кэтрин, как ты? – бросился он ко мне.