Испытание славой (СИ). Страница 32

По щекам Паулы полились слёзы.

— Вот что, мне не нужен такой партнёр, который заставляет меня тратить время на ерунду вместо того, чтобы решать, кто и как поможет мне в выборах нового папы, — решил я, — убирайся с глаз моих долой, я не хочу больше тебя видеть.

Слёзы обиды вырвались из её глаз, но вместо того, чтобы убежать из комнаты, она бросилась ко мне и упав на колени стала просить прощение.

— Простите сеньор Иньиго…я думала…я надеялась… а вы…а я… — я с трудом разбирал её бессвязные слова, щедро орошаемые слезами.

— Умоляю вас, не прогоняйте меня, у меня больше никого нет на всём белом свете, — карие глаза с огромным испугом посмотрели на меня, видимо только сейчас осознав последствия своих действий и слов.

Гнев мой был силён, пламя ярости разгоралось в душе всё сильнее, мне захотелось ударить её, но в памяти неожиданно всплыл образ отца Иакова и наш с ним разговор о его прошлом.

Я зажмурился, сжал кулаки и стал молиться, чтобы заглушить голоса, говорящие мне поступить плохо с девушкой, которая меня вывела из себя. Немного полегчало. Я с трудом выдохнул воздух из лёгких.

— Ты можешь остаться, но будешь жить снова в отдельной комнате, — сказал я, успокаиваясь, — как ты и сказала, отныне моей помывкой и одеванием будет заниматься Амара. На этом всё.

Паула прекрасно знала, когда со мной спорить можно, а когда нет и тут она поднялась, поклонилась и вышла.

Глава 18

Козимо Медичи принял письмо от запылённого и уставшего гонца, который был с вместе с Иньиго в его прошлой поездке по Флоренции. Дворянин явно гнал что есть сил, поскольку едва держался на ногах, что значило, что случилось, что-то действительно важное.

Раскрыв одну запечатанную бумагу, банкир удивился, поскольку обычно это и было само письмо, но тут в одном чистом бумажном листе было запечатано уже само письмо. Точнее портрет какой-то красивой маленькой девочки. Козимо удивлённо на него посмотрел, затем перевернул его, наткнувшись взглядом на всего несколько кратких строк.

— Джованни! — сразу приказал он слугам позвать сына и тот быстро пришёл, не понимая, что такого срочного случилось, что отец его поднял с постели в час ночи.

— Отец? — сонно морщился он, попав на яркий свет от множества свечей в его кабинете.

— Утром бросай все дела и езжай в Рим, — приказал Козимо, — Иньиго нужна помощь.

— Что случилось? — тут же весь сон слетел с лица Джованни.

— Прочитай, — он протянул ему письмо.

— Участвую в выборах, не хватает денег на три последних голоса, — вслух прочитал Джованни, недоумённо посмотрев на отца, — что это значит? Какой-то ребус?

— Если бы ты больше интересовался политикой сын, — вздохнул Козимо старший, — то знал бы, что шестнадцатого августа начинается Конклав по избранию нового папы, а письмо Иньиго значит, что он решил помочь его выбрать и ему нужна наша помощь.

— Иньиго выбирает всему миру нового папу? — лицо Джованни вытянулось.

— Подкупает кардиналов, — кратко ответил Козимо, — обычная практика на выборах.

— А нам какая от этого польза? — удивился младший сын.

— Ты надеюсь говоришь это не серьёзно? — Козимо изумлённо посмотрел на сына, — благодарный за свой выбор папа, это лучшее, что может произойти в жизни любого банкира.

Джованни замер и потряс головой.

— Прости отец, да, что-то я не отошёл ещё ото сна и говорю глупости, конечно, если папа будет благодарен нам, это сильно упросит наш бизнес.

— Не говоря уже о том, что мы станем единственным банком, который обслуживает Папский секретариат и остальные его службы, — улыбнулся Козимо.

Сын быстро закивал головой он и правда понял все огромные перспективы от этого выбора.

Козимо повернулся к гонцу.

— Было ещё что-то на словах? И кто изображён на рисунке?

— Да синьор, — Алонсо поклонился, хотя сам едва не валился с ног от усталости. Путь до Флоренции стоил ему десяти загнанных лошадей, и хотя ему было жаль животных, но приказ сеньора Иньиго был важнее, и он был горд, что выполнил его так быстро. Правда теперь предстояла такая же дорога обратно, и Алонсо с трудом себе представлял, как он её проделает.

— Сеньор Иньиго сказал, что это Клариче Орсини, дочь Якопо Орсини и было бы хорошо поженить их с Лоренцо, вашим внуком, чтобы объединить два дома, — продолжил он с поклоном.

— Что он там им всем обещает? — волосы на голове Козимо стали шевелиться, и он повернулся к сыну, — бери любых лошадей, сопровождение и срочно выезжай, пока Иньиго не заложил кардиналам нас всех скопом.

— Слушаюсь отец, — Джованни слабо улыбнулся, представляя себе такую картину, но заметил, — девочка, кстати, и правда хороша, словно ангел, явно вырастит красавицей.

— Пока это не твоё дело Джованни, — вздохнул Козимо, — этим я займусь в своё время.

Сын поклонился и обратился к гонцу.

— Идемте синьор, я прикажу слугам покормить вас и дать выспаться, утром вам предстоит показывать нам дорогу.

— Конечно синьор, — Алонсо поклонился и поблагодарил за заботу.

14 августа 1458 A . D ., Рим, Папская область

— Сеньор Иньиго, к вам какой-то кардинал приехал, — заглянула ко мне Амара.

Я хмуро на неё посмотрел.

— Какой-то? — поднял я бровь, на что девушка смутилась.

— Позови отца, пойду встречу его, — приказал я, вздохнув от её необразованности. Паула всех кардиналов, с кем я общался знала наизусть, а также их слуг, так что в любой момент времени знала, кто приехал. К сожалению, с той самой ссоры мы с ней не встречались и не разговаривали, мне говорили, что она большую часть проводит в своей комнате, никуда не выходя, но не идти же мне к ней первому, особенно если я не чувствовал за собой вину.

— Сеньор, — Джабари поднял аккуратно меня на руки и понёс вниз, где в приёмном зале находился незнакомый мне лично кардинал, но я, разумеется, знал его, поскольку узнавал окольными путями, не отдаст ли он голос за Энеа. Джорджо Фиески, кардинал Фиески даже разговаривать на эту тему со мной не стал, так что я сильно удивился, увидев его так рано утром у себя дома.

— Ваше преосвященство, — я низко поклонился ему, — какая неожиданная встреча! Простите что заставил вас ждать, но я не мог выйти к вам неодетым.

— О, ничего страшного, синьор Иньиго, — он протянул мне руку, и я сразу поцеловал перстень, поскольку неважно как я относился к нему самому, ссориться просто так с духовными лицами я не собирался по пустякам, — я сам приехал к вам без приглашения.

— Вы завтракали, ваше преосвященство? — поинтересовался я, — я с удовольствием разделю с вами пищу.

Он, явно удивлённый моим дружелюбием, нахмурился и спросил.

— Вы ещё не знаете? — поинтересовался он.

— Не знаю чего, ваше преосвященство? — переспросил я его, начиная подозревать, что что-то случилось.

— Ночью умер кардинал Доменико Капраника, — хмуро ответил он.

— Боже, какая трагедия! — тяжело вздохнул я и перекрестился, затем показал ему рукой на лестницу, — пройдём в мой кабинет?

Он кивнул, и мы переместились в мою комнату, затем дождались, когда Марта сервирует стол лёгкими закусками и начали разговор, когда все нас покинули.

— У вас одиннадцать голосов, — сказал он факт, который был многим известен, поскольку за эти дни я договорился с ещё одним кардиналом на всякий случай, перекупив его голос.

— Совершенно верно, ваше преосвященство, — согласился я, беря в руку пластинку сыра и откусывая небольшой кусочек, — и как я помню, вы отказались со мной даже разговаривать по этому поводу.

— Я давал слово, — он нахмурился, — и не из тех, кто меняет его, если дадут больше золота.

— Весьма похвальное качество, ваше преосвященство, не все могут им похвастать, — склонил я в уважении голову.

— Но со смертью кардинала Доменико, всё изменилось, — продолжил он, — деньги я, разумеется, его партии не верну, но и требовать их от вас, когда вы уже набрали даже больше, чем нужно, уже бессмысленно.