Проклятие Айсмора (СИ). Страница 42

Держать свое лицо и читать по чужим он научился у бывшего винира. Он очень многому у него научился. После смерти прежнего главы города его вдова первая смогла оценить ум и сообразительность того, кто был поначалу лишь помощником ее супруга: одна ловко и удачно поставленная подпись — и вот уже существует бумага, по которой дом градоначальника, как и власть над городом, отходит его преемнику. А вдова остается с тем носом, что дан ей от рождения.

Потому что все должно быть в одних руках.

Потеряв имущество и доверие к новой власти, вдова бывшего винира переехала жить сначала на край Айсмора, а позже и вовсе на берег. Несколько раз он навещал эту женщину во избежание сплетен.

Помощника себе он нашел как раз в один из визитов к вдове. Тамошние мальчишки с криками и свистом устроили драку с каким-то подростком, судя по оборванному виду — коренным обитателем Нижнего Озерного. Уж неясно, какой волной занесло его к богатым домам Золотых песков. Но винир выяснил и это, понаблюдав за тем, как этот подросток защищался от дюжины кулаков и добычу свою — такого же худого зайца — не выпускал из рук. Приглядывался, вспоминая как, будучи помощником винира, вытаскивал этого мальчишку из волчьей ямы, где тот просидел чуть ли не три дня.

«Из щуренка пескарь не вырастет. А зубастая щука под боком, да прикормленная…» — с удовольствием подумал тогда винир, глядя на этого отчаянного долговязого, и вмешался, когда местные мальчишки взяли над противником верх, повалив его всей гурьбой. Приближаться не было необходимости, драчуны отступили от одного только его голоса.

Потом этот самый долговязый, тогда еще совсем юный — просто Бэрр — без каких-либо прозвищ, был отправлен виниром в город на отдельной лодке. Одного разговора с глазу на глаз, полного обещаний и открывающихся возможностей, хватило, чтобы молодое сердце наполнилось безоговорочной преданностью. Новый помощник проявил себя сообразительным и смелым, учился быстро, но не успешнее, чем сам винир когда-то, что радовало и тешило самолюбие.

Сама судьба не смогла утаить от него верного, как пес, человека. Это сравнение было несвойственно ему, жителю Айсмора, но иногда приходилось пользоваться береговыми словами, когда речь заходила о том, чего от водной стихии не дождешься. Не дождаться верности и преданности от народа, живущего на воде, как от плотвы с сомами!

Только и в драгоценном камне иногда находится изъян, которого не исправить, и некоторую слабость, проявляемую иногда Бэрром, винир тоже вытравить не мог. Правда, проявлялась она в основном в отношении семьи Бэрра, реже — в отношении горожан.

Так же постепенно, как шло обучение Бэрра, в народе за ним закрепилось прозвище «цепной пес винира», а потом Бэрр-мясник. Но это все было так давно, все изменилось с тех пор и еще будет меняться. И сам винир, и Бэрр, и город, на который надо было посмотреть…

Прогнав ленивые мысли о том, о чем думать не было нужды, винир спустился к причалу позади дома, к обожаемой золоченой лодке.

Тут его постигла первая неприятность нового дня. Он с огорчением увидел лодку перевернутой, дно — пробитым, а корпус — развороченным. На причале скорбно сидел его лодочник и разглядывал пострадавшую так горестно и безотрывно, словно бы верил, что от взгляда она сама починится либо обретет прежний вид.

— Даже сюда волны добрались. Теперь работы…

Винир, поморщившись, посмотрел на пристройку к дому, где хранились носилки на случай, когда сложно было перемещаться на лодке. Последний раз он использовал их минувшей весной: тогда лодку стало жаль пускать по оттаявшим и загаженным каналам.

Носилки были позолоченные, в виде лебедя, с занавесями из золотой парчи. Но, глянув на скользкие доски под ногами, винир решил не искушать судьбу, которая могла лишить его еще одной роскошной вещи. Беспокоясь также о своем здоровье, — эти недоумки могут и уронить! — он велел охранникам проводить его до ратуши пешком.

— Дорогу великому виниру Айсмора, владельцу всех окрестных земель! — неслось впереди от глашатая.

Но уступать ему дорогу было некому. Дважды попались унылого вида старухи, тащившие куда-то неясно чем набитые тюки. Потом его путь пересекла мокрая кошка, похожая на грязный ершик, выброшенный привередливой хозяйкой, но все же решивший вернуться обратно. Кошка тащила рыбину, слабо трепыхавшуюся у нее в зубах.

Кроме ила, обломков дерева и черепицы путь градоначальнику и четверым его охранникам ничего не загораживало — город был пуст и тих, словно ночью и правда выползло из вод Темного чудовище и слизало не только богатства, но и всех его обитателей.

Настроение у винира портилось все больше. Обожаемый широкий мост, Дуговой, с блестящими перилами, оказался перекошен — две сваи у него вывернуло — и пришлось сделать крюк и переходить через канал по узкому Гнутому…

Путь от дома главы города до ратуши был достоин своего хозяина: всегда хорошо освещен, да и сами мостовые были пошире да попрочнее остальных. В народе путь этот получил название «Дороги винира». Но сегодняшним хмурым утром градоначальнику пришлось перебираться через выбитые доски, разбитую лодку, да еще задержаться, пока охрана отшвыривала с дороги особенно крупный мусор.

Оглядываясь вокруг во время вынужденных остановок, винир никакого особенного урона от прошедшего урагана в Верхнем Айсморе не увидел. Кое-где были сорваны крыши, не светились желтыми шариками накренившиеся фонари, на одной вывеске слабо шевелились длинные водоросли, непонятно как туда попавшие. Хлопали под редкими порывами ветра выломанные и покосившиеся ставни.

Наконец винир добрался до своей цели. Ратуша выглядела вполне пристойно — ни отвратительной грязи или тины, ни наглых чаек. С площади же, бросив взгляд на фасад, винир заметил, что одна из ставней его кабинета приоткрыта.

«Как там друг мой, не замерз ли? Этим шалопаям-слугам ничего доверить нельзя! — заторопился он. — На месте ли все листочки, не начали ли сохнуть кончики?» Дерево было в порядке.

Винир выпил теплого вина в ожидании первого помощника. Он докладывал четко и даже интересно. Кроме того, у Бэрра был удивительный нюх на порядочных людей. Обнаружив это, винир не стал искоренять столь полезную черту, а начал пользоваться ей сам. Ведь от порядочных меньше вреда — они почти никогда не отвечают на удары. Винир, замечая подрагивание крыльев носа, сжатые челюсти или недовольный прищур своего помощника, часто принимал решения в обратную сторону: если Бэрр кому-то сочувствовал, того было выгоднее не жалеть, а вот от тех, о бедах которых Бэрр не тревожился и выказывал равнодушие к их участи, можно было получить ответную подлость. Знание этой черты своего помощника добавило виниру немало золотых монет.

Мысли о Бэрре только подчеркивали его возмутительное отсутствие. Винир, начав злиться, хотел было вызвать стражников и уже второй раз за прошедший месяц отправить их на поиски первого помощника, как дверь приоткрылась. Но вместо высокого силуэта в черном: того единственного, кто имел право заходить в кабинет без стука и проходить дальше трех шагов от порога, в щель пролез длинный нос секретаря.

— Где мой первый помощник? — рявкнул винир, не дожидаясь, что там может выдать этот дохлый придонник.

— Дорогой господин, а вам не стоит утруждать себя его ожиданием. А его нет в ратуше.

Винир замер в удивлении, решив немедленно послать за Бэрром, но секретарь поторопился добавить:

— А он в тюрьме. Под надежной охраной!

Ошеломленный винир бросил:

— Зайди и прикрой дверь! Не приближайся и докладывай, откуда стоишь!

«Тритон», выглядевший довольным, резво заскочил внутрь и торопливо принялся рассказывать о событиях минувшей ночи.

Когда он изложил все и перешел к любимому «а вот наконец этот черный получил по заслугам», винир отмахнулся. Но увлеченный секретарь успел еще поклониться и залебезить: «А есть тот, кто будет ценить должность первого помощника столь уважаемого и достойного человека гораздо крепче, чем этот…» — явно намекая на свою персону.