Космонавт. Том 2 (СИ). Страница 29

С этими словами он пошел по своим делам, а я направился в казарму, где мне предстояло найти свое место и начать новую жизнь. Жизнь, которая, как я знал, приведет меня к звездам.

Глава 14

Казарма встретила меня гулкой тишиной, нарушаемой лишь тиканьем часов над входом. Полуденное солнце золотистыми лучами скользило по безукоризненно заправленным койкам — одеяла лежали ровно, будто выверенные линейкой. Воздух пах хлоркой и едва уловимым ароматом свежего льняного масла. Наверное, деревянные поверхности в казарме обработали совсем недавно, потому что во время моего прошлого визита этого запаха я не чувствовал.

Я прошёл внутрь и наткнулся взглядом на график дежурств, висевший на стене под стеклом. Машинально пробежался по списку. Напротив сегодняшней даты красовалась фамилия «Серов». Мой взгляд выхватил у дальней стены стол, за которым, судя по всему, сидел дежурный — щуплый черноволосый парень с острым носом. Полагаю, это и был тот самый Серов. Он склонился над журналом, что-то старательно записывая, и лишь изредка поглядывал на старомодные часы-ходики с маятником, висевшие рядом.

— Сергей Громов?

Голос прозвучал слева. Я повернул голову и увидел русоволосого парня в гимнастёрке с глянцевым комсомольским значком — на эмалевом фоне выделялся профиль Ленина и аббревиатура «ВЛКСМ». Он поднимался из-за стола, отодвигая в сторону раскрытый журнал «Крылья Родины» — популярное в лётной среде издание с самолётом МиГ-21 на обложке.

— Он, — ответил я.

— Отлично! — Парень улыбнулся, вставая из-за стола. Его рука машинально потянулась поправить комсомольский значок, съехавший на груди. — Я Степан Зотов, комсорг группы. Тебя ждал.

Он шагнул ко мне, протягивая руку. Ладонь его оказалась шершавой, как наждачная бумага.

— Зови просто Стёпа. Ты ведь тот самый Громов, который в ноябре на показательных выступлениях с убранным шасси сел?

Этот вопрос я ожидал услышать и даже знал наперёд, о чём ещё он спросит. Наверняка попытается сравнить мои слова с газетными статьями. Любопытно, сам решил поговорить на эту тему или надоумил кто?

— Тот самый, — кивнул я, слегка приподняв уголки губ в вежливой полуулыбке. Голос мой звучал ровно, будто я комментировал погоду. — Но если интересны подробности, готов поделиться ими после занятий.

Я поправил складку на рукаве гимнастёрки. Этот жест я отточил ещё в аэроклубе во время интервью. Он позволял сохранить паузу, не нарушая контакта с собеседником.

— Конечно хочу, — блеснули любопытством глаза Зотова. — Ну и как, не страшно было? — в его голосе я с удивлением уловил неподдельный интерес.

Возможно, я ошибаюсь и парню на самом деле интересно было послушать, что произошло на показательных выступлениях. Или конкретно в его случае смешалось всё вместе: и личный интерес, и чьё-то задание.

— Страх появляется, когда не знаешь, что делать. А когда знаешь — уже не страшно, — я ответил спокойно, даже немного отстранённо. Мне так часто задавали этот вопрос в ноябре, что отвечать получалось уже на автомате.

— Философ, — усмехнулся комсорг. — А я вот высоты боюсь до сих пор. Хотя уже второй год здесь учусь.

— Привычка, — пожал я плечами, отмечая тот факт, что Степан сменил тактику и теперь использует приём «свой-чужой», чтобы быстрее найти общий язык. Грамотно. — Со временем всё приходит.

— Слушай, а правда говорят, что ты в одиночку самолёт посадил?

Как я и думал, Зотов всё же предпринял попытку выведать детали, о которых не писали в газетах, несмотря на то, что я сам предложил рассказать ему всё, но позже.

— Не в одиночку, — улыбнулся я. — На земле много людей работало, — я не хвастался, но и свою роль умалять не собирался.

— Да-да, конечно, — со значением кивнул комсорг. — Просто интересно, как ты умудрился без шасси-то?

— Двигатель отказал, управление заклинило. Что оставалось делать? — Пожал плечами я, прекрасно понимая, что таким образом Степан пытается выяснить детали. Но в эту игру можно играть вдвоём. — Расскажешь, какие у вас здесь порядки?

Зотов слегка сбился, видимо, своим вопросом я нарушил ход планируемой беседы, но мне уже начинал надоедать этот импровизированный допрос.

— У нас здесь порядки строгие, — с важным видом ответил Степан. — Но и учат на совесть.

— Я заметил, — я кивнул на идеально заправленные койки, — что порядки строгие. А по поводу качества обучения я и не сомневался. Всё-таки одно из лучших училищ.

Степан кивал всё то время, пока я говорил, но было видно, что он спешно пытается придумать новый план построения диалога.

— Кстати, твоя койка вон там, — Зотов указал на место у окна. — Но ты об этом уже и так знаешь, наверное…

Я кивнул.

— С соседом тебе повезло, — продолжил Зотов, — он тихий, книжки читать любит.

Мысленно я улыбнулся этому незатейливому переходу к бытовым вопросам.

— Спасибо за информацию, — я сдержанно улыбнулся.

— Да не за что, — махнул рукой комсорг. — У нас здесь ведь всё по-простому. Никаких… — он оборвал фразу на полуслове и замолчал, метнув в меня непонятный взгляд.

Я понял, что парень в курсе того, какие слухи поползли по Каче в отношении нового курсанта и сейчас он переживал, что своими словами мог задеть или оскорбить меня. Я решил помочь парню:

— Мне это нравится. — Я не лукавил и действительно был доволен таким подходом. — Люблю, когда всё по-простому, чётко и понятно.

Зотов облегченно выдохнул и широко улыбнулся.

— Ну что, может, покажу тебе, как у нас тут всё устроено, пока время ещё есть? — предложил Зотов.

— Буду признателен, — улыбнулся я в ответ и последовал за Степаном, внимательно слушая каждое его слово.

Тяжёлая дверь с табличкой «3-я учебная рота» скрипнула, выпуская нас в коридор, где на стене висела диаграмма с рекордами по сборке парашютов.

— Вон там, — он указал на дверь с синим фонарём, — комната дежурного. Сегодня там Миша Бортников отрабатывает наряд за опоздание на политзанятия.

Мы свернули к лестнице, где на перилах висели таблички: «Не прислоняться!» и «Соблюдай устав!».

— А это святая святых, — Степан распахнул дверь в помещение с длинными столами, уставленными макетами самолётов. На стене висел плакат: «Каждому витку — точный расчёт!». — Авиамодельный кружок. По четвергам здесь старлей Петров учит делать модели истребителей. Твою историю с Як-18 уже трижды на собраниях разбирали.

Он провёл пальцем по стеклянной витрине.

— Смотри, вон тот МиГ-15УТИ в углу — точная копия. Его курсант Сидоров год собирал, потом на Всесоюзной выставке второе место взял.

— Здорово, — отозвался я, выходя вслед за Стёпой в коридор.

— Вон там, — он махнул рукой, — за поворотом столовая, комната для самоподготовки рядом, библиотека через двор. А по выходным можно в город сходить, если увольнительную дадут.

— А с учёбой как? — спросил я, рассматривая расписание на стене.

— С учёбой строго, — серьёзно ответил Степан. — Но если голова на месте и руки откуда надо растут — справишься.

— Постараюсь, — я кивнул, запоминая все детали.

— Каждую субботу политзанятия, — Зотов поправил комсомольский значок. — Ты же комсомолец?

— Да, — коротко ответил я, не вдаваясь в подробности.

— Здорово. Значит, и там будешь участвовать. У нас без этого никуда, сам понимаешь, — комсорг говорил спокойно, без нажима.

— Понимаю, — кивнул я.

Зотов посмотрел на часы и проговорил:

— Мне пора на лекцию, — он поправил воротник, и в его голосе впервые прозвучали официальные нотки. — После беседы с замполитом подойди ко мне. Расскажу, как письма отправлять. У нас здесь свои правила… — он весело подмигнул, снова став двадцатилетним парнем, а не образцовым комсоргом. — Заодно расскажу тебе какие впереди мероприятия ожидаются. Вопросы есть?

— Пока нет, — покачал я головой. — Но если появятся — обращусь, — я протянул руку на прощание.

— Всегда рад помочь, — комсорг крепко пожал руку. — Если что — я в группе постоянно, можно и в личное время за советом подойти.