Травник (СИ). Страница 38

Распорядителем дуэли оказался младший брат князя и первым делом он предложил противникам примириться. Предложение было чисто номинальным, исключительно для демонстрации того, что все идет по правилам.

Разумеется, оба противника отказались.

Распорядитель объявил высшую дуэль до смерти одного из противников, пожелал удачи своему брату и поднял правую руку над головой. В руке был зажат платок.

Капитан стражи сделал шаг к Магистру, отомкнул замок, запирающий его ошейник, и с неприличной для человека в мундире скоростью отступил на безопасное расстояние.

Распорядитель махнул своей тряпкой.

— Начинайте, господа.

Кирилл Александрович принял одну из классических поз кастующего. Кажется, это была позиция номер шесть: корпус вполоборота к противнику, ноги чуть согнуты, руки воздеты над головой, ладони обращены друг к другу. Магистр улыбнулся и просто пошел в его сторону, неторопливо и вальяжно, как на прогулке. Собственно, это и было для него легкой прогулкой.

По сути, у высшей дуэли было только одно правило: проигравший умирает. Противники выходили на поединок без оружия (да и зачем оно им? Ведь главным оружием были они сами) и пытались задавить друг друга своей силой. Покидать круг было вполне допустимо, дуэлянты имели право на любые маневры.

В тех редких случаях, когда возможности противников оказывались настолько равны, что запас силы иссякал раньше смерти одного из участников, не возбранялось решить исход дела и в рукопашной схватке, однако, с некоторых пор это считалось моветоном, и по обоюдному согласию дуэль могли перенести.

Магистр не успел сделать и десятка шагов, когда Кирилл Александрович резко выбросил обе руки вперед. Очевидно, по его замыслу в этот миг с ладоней должна была сорваться молния, ярче, чем у его отца, которая уничтожила бы наглого выскочку, оставив от него только дымящийся труп, а то и вовсе выжженное пятно на траве, но с испепелением что-то пошло не так.

Молнии не случилось.

Магистр оскалился еще шире и перестал хромать.

Но князь еще не понял, что произошло. Он снова воздел руки над головой, лицо его исказилось от напряжения, с которым он пытался собрать подконтрольную ему энергию.

Магистр перешел на бег.

Между ладоней Кирилла Александровича проскользнула одна-единственная одинокая искорка. Магистр прыгнул, словно всю жизнь играл в американский футбол, и ударил плечом в грудь князя. С удовлетворением отметил хруст, с которым треснула грудная клетка аристократа.

Они рухнули на траву в нескольких метрах от дуэльного круга Кирилла Александровича, и Магистр оказался сверху. Привычным движением он нащупал голову князя, взял ее в захват и легко, словно цыпленку, свернул его аристократическую шею.

Жил, как Кирилл, и умер, как Кирилл.

Ставка Магистра сыграла.

За свою долгую и полную опасностей жизнь он видел такое всего лишь один раз, и, разумеется, речь шла о чертовой Земле после первого отката, который устроил для родной планеты чертов физрук. После инициированной физруком процедуры на планете остались наноботы Системы (да и куда они могли бы деться), но там не было ни одного Вычислителя, и игра пошла по другим правилам. Кто-то смог совладать со своим комплектом наноботов и овладел недоступными обычным людям способностями, кто-то не смог, и, несмотря на все усилия Магистра, отправившего туда одного из лучших своих конструктов, цивилизация едва не свалилась в хаос.

Здесь происходило примерно то же самое. В мире Андрея присутствовали наноботы, проникшие сюда через порталы между вселенными, занесенные в том числе и такими добытчиками, как сам Андрей, но не было Вычислителей, поскольку связь с миром оказалась неустойчивой и не было элементарной технической возможности подключить его к Системе Дефрагментации в качестве полноценной локации.

У людей здесь не было интерфейса. Отсутствовали устоявшиеся школы магии и наборы предлагаемых ими заклинаний. Местные недоигроки оперировали голой силой, порой действуя наощупь и до конца не понимая, как это все вообще работает.

В таких условиях решал не скилл, а контроль.

И Магистру, в свое время прокачивавшему все свои способности до тех пор, пока ему не стало лень, в этой области среди местных равных не нашлось.

Что и доказал князь Кирилл Александрович, не сумевший испустить из своих дланей ни единого грозового разряда.

За столиками аристократов, впрочем, как и в задних рядах, где стояли особо приближенные, царило гробовое молчание. Даже супруга свежепреставленного Кирилла Александровича не спешила заламывать руки и рыдать по убиенному супругу. Может быть, была в шоке.

Зато крепостные оживились, и гвардейцам уже стоило некоторого труда сдерживать их попытки подойти поближе и рассмотреть все в подробностях.

Магистр поднялся с травы, не спеша отряхнул одежду и направился к аристократической стороне лужайки. Рядом тут же выросли гвардейцы во главе с капитаном. Гвардейцы выглядели испуганными, а капитан — скорее раздраженным.

Гвардейцы наставили на Магистра свои молниеметы, а капитан обнажил саблю. Не обращая на них никакого внимания, Магистр дошел до местной аристократии и остановился в нескольких метрах от столика, за которым, как он подозревал, восседал новый князь Грозовой.

Уже третий за неполные сутки.

Рядом находился еще десяток стражников, что внушало очередному князю ложное ощущение безопасности.

— Теперь я удовлетворён, — сказал Магистр и протянул вперед правую руку. — Где мои бумаги?

— Ты убил моего отца, — негромко проговорил Михаил Кириллович. — Неужели ты надеешься, что я позволю тебе уйти?

— Была такая мысль.

Губы Михаила Кирилловича изогнулись в презрительной улыбке. Он взял со стола лежащие перед ним бумаги, показал их Магистру, а потом демонстративно разорвал пополам. И еще раз.

Треск бумаги был хорошо слышен в окружающей их гробовой тишине.

Магистр пожал плечами и опустил руку.

— Пока еще не произошло ничего необратимого, — миролюбиво сказал он. — Ты теперь князь и можешь выписать новые.

— И с чего бы я стал делать такую глупость? — осведомился тот.

Он был молод, наверное, совсем недавно достиг местного возраста совершеннолетия, и хотя и считался потенциальным наследником, вряд ли мог рассчитывать на титул главы рода в обозримой перспективе. Впрочем, Магистр всегда считал молодость легко исправимым недостатком, и у князя были бы все шансы легко его исправить, если бы он нашел в себе мудрости, чтобы пережить сегодняшний день.

Магистр уже видел, что не найдет, но решил дать аристократику еще один шанс.

— Ну там, из верности к слову своего отца, например, — сказал он. — Или подобная чушь ныне аристократические умы совсем не заботит?

— Как ты верно подметил, Андрюша, это было слово моего отца, а не мое.

Магистр, которого это вот снисходительное «Андрюша» из уст каждого, кто считал себя выше по положению, сначала забавляло, а теперь начало раздражать, слегка нахмурился. Сам того не подозревая, князь действовал на руку Магистру, увеличивая энтропию, но Оберон решил предоставить ему последнюю попытку.

— Хотя я и убил твоего отца, а до этого — еще и твоего деда, хочу заметить, что все это произошло в рамках правового поля, — сказал Магистр. — А то, что ты сейчас пытаешься начать, называется форменным беспределом.

— Прикончите его! — приказал Михаил Кириллович своим, теперь уже своим, гвардейцам, и несколько пальцев одновременно потянули за спусковые крючки молниеметов.

Как Магистр и ожидал, ничего не произошло.

Глухие щелки и никаких молний. Кто-то даже потряс свое оружие, как будто его могло попросту заклинить.

Магистр задрал голову и посмотрел в безоблачное голубое небо.

— Сегодня неподходящий день для молний.

— Это какой-то трюк? — спросил побледневший Михаил Кириллович, выписывая руками в воздухе сложные фигуры, которые ни к чему, кроме возмущения этого самого воздуха, не приводили. — Как ты это делаешь?