Твоя наследница (СИ). Страница 18

— А почему сразу не сказала о ребенке? — спрашиваю не чтобы уколоть, а просто ради интереса.

Поражает другое: как порой обстоятельства играют не в твою пользу и всё складывается один к одному, чтобы испортить идеальный порядок течения жизни.

Сегодня ты счастлив и готов покорять горы, а завтра весь мир ополчается против тебя, и ты близок к тому, чтобы опустить руки.

— Хотела сюрприз сделать, — спустя паузу произносит Котова, наверное, тоже вспоминает те дни. — Даже пинетки купила. Одни розовые, другие зеленые. Срок же был совсем маленький, и я не знала, кого мы… я жду.

Понимаю, что оговорка у нее выходит случайно.

Но по сердцу бьет отменно. Сволочью себя вновь чувствую. Предателем и подлецом, отвернувшимся от девушки, которая решила подарить главное сокровище.

— Давид, неужели они меня так сильно ненавидели? — спрашивает Юля, отвлекая от самобичевания. — Что я им сделала?

— А ничего, — ухмыляюсь невесело. — Просто испортила планы моего отца выгодно пристроить меня, женив на дочери партнера, и взять в оборот, полностью подчинив. А Карина в очередной раз проявила свою патологическую ревность и жадность. Она привыкла быть центром моей жизни, важной ее частью, ради которой я готов на многое. А тут ее сдвинули с пьедестала.

— Но я же…

— Юля, — выделяю имя голосом, чтобы привлечь ее внимание, — вы слишком разные. Поэтому ты никогда не сможешь понять сути их мотивов. Они же даже не расстроились, что испортили мою жизнь, не извинились, когда я их разоблачил. Они знали, что у них растет внучка и племянница… и им было чхать на вас. Понимаешь? На меня, на тебя, на Амину. Для них все люди вокруг — словно пешки и куклы, которые должны удовлетворять их потребности. А если пешки взбрыкивают или нарушают правила, о них не жалеют и скидывают с поля. Дамир Цикал прежде всего циничный делец и бизнесмен, роль отца он исполнял только на публику.

— Но ты же его сын, — вижу, как она качает головой, не в силах смириться и принять такое отвратительное ко мне отношение.

Да, в милосердии и сопереживании Юля постоянна.

— Сын, отказавшийся жить по правилам, которые ему хотели навязать, и сломавший рамки, в которые пытались загнать, — не скрываю истины нашего с отцом общения. — Семь лет назад я стал догадываться, что Дамир жесткий человек, но вот о том, что он прогнил насквозь… еще нет. Зато знаю сейчас.

— Это больно. Осознавать такое о родных людях. И мне очень жаль. Честное слово, — каждое слово Юли пропитано эмоциями.

Но я понимаю, что это не жалость, направленная на меня, это жалость к людям — душевным инвалидам, с кем я больше не хочу иметь ничего общего.

— Давид, — начинает Котова и замолкает, но потом берет себя в руки, — я соврала тебе про аборт шесть с половиной лет назад. И никогда не думала, что мне когда-нибудь может стать за это стыдно. А сейчас, узнав правду, я уже ничего не понимаю. И ни в чем не уверена. Я запуталась.

Уже то, что она произносит это вслух, думает об этом — для меня огромный шаг вперед. Как будто один из тяжелых камней падает с плеч.

— Верю, Юль. И не виню — даже не думай, — надеюсь, она чувствует, что говорю правду.

Я действительно понимаю тот ее поступок.

— И все же хочу объяснить, — перебивает она, словно боится, что, если не скажет сейчас, потом совсем промолчит. — За несколько дней до твоего внезапного появления мне пришло сообщение с неизвестного номера, что ты заключил помолвку в Стамбуле, и скоро будет свадьба. Это была статья из газеты. Я не могла не верить.

Эта новость действительно, как вишенка на торте.

Даже тут родственнички подсуетились.

Откидываюсь в кресле, прикрываю глаза и зарываюсь пальцами в волосы.

Как же противно.

До омерзения противно.

Вот тебе и знаменитая не только в Турции, но и в России семейка Цикал. А по сути — полная гниль, к которой я имею отношение.

— Помолвки не было, Юль, — отвечаю на незаданный вопрос. — Отец поспешил принять решение за меня. Через пару дней ему пришлось давать опровержение, потому что я покинул Стамбул. Сначала полетел к тебе, а затем в Италию, где и жил все эти годы.

Глава 13

ЮЛЯ

— Юль, а Амину где потеряла? — интересуется Соня, как только я появляюсь на пороге их особняка с красочными пакетами, в которые упаковала подарки для будущих крестников.

— Привет, подруга! — хмыкаю, качая головой.

— Ой, прости, — взмахивает Гроссо руками, — я совсем уже с ног сбилась сегодня. Что-то так переживаю перед церковью, что об элементарных вещах стала забывать. Вот, даже не поздоровалась, а сразу накинулась с вопросами.

— Наверное, потому что Богдан и Надюшка уже не меньше двухсот раз тебя о моей попрыгушке спросили. Угадала? — обнимаю подругу и целую в щеку, как и она меня.

— Конечно, угадала, Юльчик. Ты этих сорванцов знаешь лучше, чем я.

— Вот уж не прибедняйся.

— Даже не думала, — отмахивается, сверкая хитрыми глазами, Соня. — Наоборот, это я так к тебе подлизываюсь. Честное слово, до сих пор не верю, что со дня на день уеду на отдых без этой шумной компашки. И веришь? Совершенно не переживаю. Знаю — ты точно справишься!

— Что? Правда? — подмигиваю, подначивая.

— А то! — не поддается, а потом подхватывает под руку и, будто заговорщица, шепчет. — Если что-то в доме разгромите, не переживай, ремонт за счет Алекса. Он давно хотел косметику обновить.

— Успокоила, — отвечаю также шепотом, прикладывая ладонь к груди и слегка кланяясь.

А через пару секунд обе звонко хохочем.

Эх, прелесть!

Хорошо у Гроссо. Уютно. Тепло. Радостно. Атмосфера семейная, чистая, спокойная. Душа отдыхает.

— Кофе будешь? — уточняет подружка, встряхивая белокурой гривой шикарных кудряшек. — У нас есть пятнадцать минут, пока Елена Валентиновна и Анна развлекают младших Гроссо погремушками.

— Когда я отказывалась от любимого напитка? — отвечаю вопросом на вопрос и чуть ли не вперед хозяйки перебираю ногами в сторону кухни. — А ты, смотрю, рискнула распустить волосы?

— Ага, — Юля касается локонов рукой, отчего не менее пяти браслетов звонко бряцают и привлекают внимание к тонким запястьям. Помню-помню ее страсть к этим украшениям. Надо будет обязательно ко дню рождения присмотреть что-то новенькое в подарок. — Решила, раз вам с Давидом, а не мне придется держать моих шустрых малявок на руках, могу позволить себе такой каприз.

— Вот и правильно, молодец. А я по случаю специально заплела «корзиночку». И на ноги балетки надела. Не уверена, что смогу на шпильках два часа выстоять.

Чтобы не рисковать, вчера в обеденный перерыв пошерстила в интернете статьи про крещение и то, что требуется от крестных во время таинства. Изучила всё вдоль и поперек и подготовилась так, как смогла. Выглядеть глупо перед посторонними или переспрашивать, если вдруг в волнении что-то прослушаю, очень не хочется.

— А платок не забыла? — уточняет Юля.

— Взяла. В машине лежит.

— Ага, правильно. Блин, и мне надо его взять, — кивает подружка, вновь начиная паниковать и нарезать круги вокруг кухонного островка, вместо того, чтобы заваривать себе чай с молоком.

— Эй, дорогая, — ловлю ее, когда собирается пролететь мимо меня. — Выдохни. И расслабься. Вообще-то, я два взяла. Просто на всякий случай. Так что всё будет хорошо.

— Да? Отлично, — хмурится и одновременно успокаивается Гроссо, а потом спохватывается. — Подожди. Так где всё-таки Амина?

Эх, Соня-Соня.

Улыбаюсь и качаю головой.

Действительно, мамочка-наседка, переживающая о каждом ребенке.

Интересно, а я также бы себя вела, будь у меня не только дочка, а еще несколько деток?

Думаю, да.

Хотя, вот ребята в отпуск укатят, и будет мне двухнедельная тест-проверка.

Трое сорванцов, обожающих проделки, это тебе, Котова, не хухры-мухры.

— Так вон она, во всю с твоими старшими носится, как обычно, — указываю подбородком на свою кудрявую непоседу, выглянув в окно. — А до этого с Давидом разговаривала. Вот и задержалась.