Хрупкая связь (СИ). Страница 32

— Что мне сделать? Подуть?

Откликаясь на провокацию, я почти не думаю о последствиях, хотя давно считаю себя взрослой, собранной и ответственной. Скорее всего, это влияние Аслана.

Да, определенно.

Несмотря на то, что мне давно не шесть и не восемнадцать, после сложного дня я чувствую себя маленькой капризной девочкой, которая ищет заботы и поддержки.

Я искала её даже после того, как Аслан улетел учиться, потому что ощущала себя брошенной и ненужной. Матерью, отцом. Всеми. Но оказалось, что другие не умеют настолько компенсировать пустоту. Всё, что я находила в тот период, казалось дурацким суррогатом.

— Давай, — смело соглашаюсь. — Дуй.

Я закрываю глаза, когда Аслан наклоняется и поддевает пальцами мой подбородок. В ноздри проникает знакомый запах одеколона и тела, рождая в животе лёгкий трепет, как взмахи крыльев бабочек.

Ситуация игривая и… неоднозначная.

Мне необязательно смотреть, чтобы понять: Аслан чертит зигзаги на моём лице, дуя на рану.

А ещё у него довольно сильный захват.

И он снова не может мне отказать, уступая.

И это, чёрт возьми, совсем не похоже на отношения молодых родителей или жест дружеской поддержки — поэтому пульс резко ускоряется, настойчиво сигнализируя об этом.

Я каменею, вдавливаясь в спинку высокого барного стула. Горло пересыхает, хотя немного ниже — становится адски влажно.

Образ Аслана расплывается перед глазами, когда я их распахиваю. Я не ошибаюсь, думая, что шумно дышу не только я, но и он. Готова поспорить: прижми я руку к его левой стороне груди, почувствовала бы, как сердце бьётся так же бешено, как и моё.

— Стало лучше? — доносится вопрос, будто из вакуума.

Возбуждение во взгляде напротив такое откровенное, что обнажает все мысли и намерения. На скулах гуляют желваки, ноздри расширены. Я сглатываю. Желание сказать «стоп» оказывается слабее, чем стремление по-детски ответить на провокацию провокацией.

— Если скажу, что нет, — то что? Поцелуешь, где болит?

30

Всё случается в секунду. Аслан обхватывает мою шею, вынуждая потянуться навстречу.

Удивлённо распахнув глаза и сопротивляясь, я упираюсь руками в его грудь. Сердце частит. Под моими ладонями перекатываются стальные мышцы. Происходящее знакомо и незнакомо одновременно. Как будто из прошлой жизни!

Виска касается дыхание. Аслан проводит губами по моему лбу, а пальцы надавливают на позвонки чуть сильнее, чем нужно, рождая в животе яркую вспышку.

— Пусть больше не болит, — говорит он, отстраняясь.

Я выдыхаю накопившийся в лёгких воздух. Резко, хрипло. Трясу головой, ничего не понимая.

— Теперь точно заживёт. Даже шрама не останется.

— Если что, попроси мужа переделать.

Температура тела стремительно поднимается, потому что следы прикосновений остаются на коже, будто ожоги. Горячие и острые. Вызывающие дрожь внутри.

Мне стоит огромных усилий вернуть себе благоразумие, встать с места и уйти к дочери, сделав вид, что никаких провокаций не было.

Не знаю, как легко это даётся Аслану, но он присоединяется к нам спустя пару минут, избавившись от свитера и переодевшись в футболку.

Устроившись на полу рядом с Ами, Тахаев демонстрирует команды, которым недавно научил собаку. Несмотря на то, что у нас с Луной не сложились отношения, её смекалистость и дружелюбный характер невольно вызывают улыбку.

— Мам, спускайся к нам! — зовёт Амелия, похлопав по мягкому ковру, потому что я единственная, кто остался на диване.

— Ну уж нет, больше я на ваши игры не подпишусь.

— Ну ма-ам…

Тем не менее, наблюдать за их забавами интересно. Луна лихо подаёт лапу, выполняет команды «лежать» и «сидеть», а дочь каждый раз восхищённо хлопает в ладоши. Кто бы мог подумать, что ретривер способен стать таким мощным источником детского счастья.

Аслан угощает собаку лакомствами, почесывая её голову и за ухом.

Я избегаю смотреть на него прямо, потому что пульс всё ещё зашкаливает. Кажется, воздух вокруг нас стал густым и плотным, почти осязаемым. Я роюсь в сумке в поисках телефона и, когда наконец нахожу его, замечаю на экране несколько пропущенных звонков и сообщений от мужа.

Ужасно то, что меня не гложет совесть. Да что там, она даже не шевелится! Единственное, что волнует, — вбившийся в поры запах первого мужчины, который всего лишь нежно прижался губами, чтобы меня утешить. Не подразумевая ничего такого, но не позволяя мне сосредоточиться на чём-то другом! Более важном!

Прислонившись спиной к стене в коридоре, я набираю номер Влада. Услышав его запыхавшийся голос и оправдания о том, что на объекте негде было зарядить мобильный, я постепенно прихожу в себя, стараясь не позволять эмоциям взять верх над здравым смыслом.

— Мы у Аслана, — с трудом признаюсь. — Так получилось. Был сложный вечер, я попала в аварию. Машина в сервисе, а до тебя было нереально дозвониться.

— И ты позвонила ему?

— Именно. Попросила забрать Ами с балета.

Диалог получается путаным и напряжённым, хотя раньше у нас таких проблем не возникало. Я убеждаю себя, что это небольшое испытание, которое мы с мужем достойно преодолеем, а затем окрепнем и, взявшись за руки, пойдём дальше.

— Аль, я заеду за вами часа через два. Пришли адрес.

Вскоре в дом звонит курьер, доставляя еду из ресторана. В меню больше нет фастфуда — теперь там салаты, мясо и полезные гарниры. Но без десерта, конечно, не обходится.

Мы ужинаем втроём, сидя за большим овальным столом. К моему удивлению, Луна терроризирует своим вниманием только меня: она встаёт на задние лапы, а передними настойчиво царапает джинсы.

Аслан успевает лишь рявкать на неё, используя не до конца освоенные команды вроде «фу» и «нельзя», которые пока совершенно не работают. Это выглядит комично и немного разряжает обстановку смехом.

— Будет плохо, если я поделюсь курицей? — спрашиваю, чувствуя жалость к Луне.

— Человеческая еда может навредить её желудку, да и привычку выпрашивать потом не искоренишь.

— Даже один кусочек?

— Лучше не стоит, — пресекает Аслан.

Я собираю волосы в хвост и убираю посуду в мойку, давая отцу и дочери возможность побыть вдвоём. Сегодняшний день окончательно убеждает меня в том, что Аслану можно доверять. Не обязательно сразу оставлять их на весь день, но на час, два или три — вполне.

Посматривая из соседней комнаты в гостиную, я замечаю, как Ами учится настольным играм, подключая смекалку. Этот дом теперь завален всяким хламом, который она не торопится забирать домой, потому что хочет играть им исключительно здесь. К слову, Аслану не пришлось объяснять, что куклы дочери не нужны. Он и сам это как-то понял.

Я заканчиваю уборку и присоединяюсь к просмотру фильма, где на экране появляется тот самый Лев Аслан. Мы случайно наткнулись на него по какому-то телеканалу месяц или два назад, идея показалась Ами невероятно захватывающей. Помню, она перерыла все шкафы в доме, надеясь найти дверь в Нарнию.

Проверяя телефон, я машинально провожу пальцами по волнистым волосам дочери. Она лежит у меня на коленях, сонно зевая. Не успеваю я заметить, как Ами засыпает. Крепко, быстро. Свернувшись клубочком.

Я стараюсь не двигаться, чтобы её не разбудить, хотя Влад должен приехать за нами с минуты на минуту.

Аслан собирает игрушки с ковра, мелькая перед глазами, и пододвигает кресло ближе, заслоняя собой экран телевизора.

Устроившись напротив, он кладёт локти на широко разведённые колени. Его взгляд скользит от меня к Ами и задерживается на ней чуть дольше. Во сне наша дочь кажется особенно трогательной и милой. Я и сама могу сидеть, глядя на неё, с чувством вины за то, что когда-то материнство казалось мне бременем.

— Она устала после балета, — шёпотом объясняю. — Обычно занятия длятся час-полтора, но перед открытым уроком — дольше.

— Почему балет? Чья это была идея?