Навола. Страница 54

— Бастард... — Челия задумчиво прищелкнула языком.

— Ты все еще об этом думаешь?

— А ты нет? — Ее совершенно не тревожило, что мы подслушали интимную беседу отца с Ашьей. — Каззетта! — воскликнула она. — Он не может не знать сына твоего отца.

— Или дочь.

— Най. — Она покачала головой. — Бастард — это сын. Девочка... Мы не бастарды. Мы ничто.

— Это неправда.

Она пронзила меня взглядом.

— Чи, Давико. Ты ребенок. Бастард — это определенно мальчик.

— Ну, вернись и спроси отца, если тебе интересно.

— Это должен сделать ты, — серьезно возразила она. — Тебе следует выяснить. Однажды этот бастард может оспорить твое наследство. Объявится и займет твое место. Скоро твое Вступление, и тебе стоит подстраховаться.

Я помотал головой:

— И как мне объяснить такой вопрос? Отец сразу все поймет по моему лицу. Узнает, что мы за ним шпионили.

— Разве тебе не любопытно? — поддела она меня.

— Может, он мертв, — предположил я. — Мой старший брат умер от скипианской лихорадки, а младшая сестра — от «синих цветов», вместе с матерью.

— Чи, — укорила меня Челия. — Ты глупец. Разумеется, он жив, иначе Ашья не заговорила бы о нем. Ее не волновали бы прежние любовницы отца и семя, которое он посеял, если бы все давно умерли. Его член занимался делом...

— Ну хватит! Пожалуйста.

Она всплеснула руками:

— Ладно! Хватит. Хватит бастардов. Хватит думать. Хватит смотреть в тени. Хватит знаний.

И ущипнула меня.

— Ой!

— Тебе следует прислушаться ко мне, Давико. Я мудра.

Я потер предплечье там, где она ущипнула.

— Ум у тебя уж точно изворотливый.

— Тебе следует спросить у него.

Она хотела снова ущипнуть, но я увернулся.

— Най. Это будет глупо. Это лишь докажет, что мы подслушивали. — Я вновь уклонился от ее руки. — Если бы он хотел, чтобы я знал про брата или сестру... Ай! Прекрати!.. ...То давно сам бы мне рассказал. — Я поймал ее запястья и стиснул вместе; она сопротивлялась. — Сентими50. В любом случае я не смогу понять, правду он говорит или лжет. Он слишком опытен.

— Значит, просто сдашься?

— Я этого не говорил.

— Най? — Челия перестала бороться, и по ее лицу расплылась понимающая улыбка. — Ай. У тебя есть идея. Расскажи.

— Может, и есть. Я не знаю. — В моем сознании зрело зерно вероятности, но я не хотел ничего говорить Челии, опасаясь, что она станет давить еще сильнее. — Подождем несколько дней. Посмотрим.

Глава 22

Если кто и знал о тайных любовных увлечениях и внебрачных детях, так это Аган Хан, человек, долгие годы охранявший отца во всех его путешествиях, на всех встречах и свиданиях. Аган Хан не мог не ведать об этом, подобно тому как сопровождавший меня Полонос лучше, чем ему самому хотелось, разбирался в белых тополях и грибах. И Аган Хан, в отличие от Каззетты, вряд ли воспринял бы мои вопросы как ниточку, потянув за которую можно добраться до моего отца.

Я нашел Агана Хана в сумрачной комнате отдыха нашей стражи, где запахи промасленной кожи и наточенной стали мешались с запахом пота людей, разогретых тренировочными боями на мечах. На выстроившихся вдоль стен подставках тускло поблескивали клинки и арбалеты.

Когда я пришел, Аган Хан наставлял Полоноса и Релуса, как организовать охрану дома во время моего Вступления и как предотвратить кражи — мы уже недосчитались сосудов с вином и свиных боков по вине лишних слуг. Но это быстро перешло в дискуссию о том, как нашим стражникам надлежит встречать и обыскивать гостей. Насколько я понял, имел место инцидент с послом Гекката, страны, где воцарился очередной диктатор. Посол оскорбился.

— Эта блоха? — воскликнул Полонос. — Почему?

— Вы обыскали его кивис, — ответил Аган Хан.

— Его что?

— Деревянную штуку, которую он носит на шее, — подсказал Релус.

— Я не обыскивал его кивис. Это ты обыскал его кивис. Я обыскивал его яйца.

— Думаешь, это лучше? — спросил Аган Хан.

— Мы не знали, что он посол, — сказал Полонос. — От него воняло, как из конюшни.

— Он двадцать дней ехал по суше, — проворчал Аган Хан, устало щипая переносицу.

— А-а... Тогда все ясно. Проведя двадцать дней на суше, человек не может не вонять.

— Как и его кивис, — согласился Релус.

— Посол оказал нам честь, сразу явившись в палаццо, — объяснил Аган Хан. — Люди из Гекката не медлят по прибытии. Для них это демонстрация уважения.

— Ну, со мной он уважителен не был, — заявил Полонос.

— Еще бы, ведь ты обыскивал его яйца, — хохотнул Релус.

— Однако я нашел нож на внутренней стороне бедра.

— И потому вы решили обыскать кивис? — спросил Аган Хан.

— Най, — возразил Релус. — Сначала он нас проклял. А потом мы обыскали его кивис.

— Он вас проклял?

— И нашли еще один нож, — сообщил Полонос.

— Он у вас?

Полонос вынул нож из-за пояса и передал Агану Хану.

— Что за посол прячет два ножа, явившись посидеть за доской?

Аган Хан вздохнул.

— Носить при себе ножи — геккатская традиция. — Он повернул лезвие к свету, изучая. (Это была аляповатая вещица, покрытая бисером — то ли рубинами, то ли стекляшками.) — Геккатцы прячут оружие, когда этого требует вежливость, и ты знаешь, что они уже не причинят вреда. Это для них вопрос чести.

— Нам никто не сказал.

— Я сейчас говорю. Хозяин этого человека управляет нашим лучшим торговым путем в Ксим. Девоначи совсем недавно вновь открыл там банк после многолетнего перерыва — и теперь вы создали инцидент, который придется заглаживать Ашье. А кроме того... — Он сделал паузу. — Вы не обнаружили нож на его предплечье.

— Что-что?! — Оба солдата вытаращились на Агана Хана.

— Геккатцы традиционно носят три ножа. — Аган Хан подкинул нож в воздух, поймал и протянул Полоносу рукоятью вперед. — Сегодня он вернется. От вас обоих ждут извинений.

Нахмурившись, Полонос сунул нож обратно за пояс.

— Мне не нравится, что все эти люди снуют по палаццо. Их слишком много.

— В таком случае крепись, потому что дальше будет только хуже. Геккат, Паньянополь, Шеру, Бис, Дераваш, Вустхольт, Зуром, Хижа, Харат. И еще уйма стран. Ашья составила список людей, за которыми вы должны присматривать. — Аган Хан покачал пальцем. — А также список их традиций. Постарайтесь не осложнять Девоначи его труд... — Он заметил меня и умолк. — Давико? Что привело вас сюда?

Я задержался на пороге.

— Не хотел вам мешать.

Эти комнаты были частью нашего палаццо, но я никогда не считал их своими. В царстве людей, которые наслаждались жестокостью и искали ее, я был чужаком.

— Вы не помешали. Входите, входите. Эти двое уже уходят, чтобы практиковаться в дипломатии.

— А я бы хотел попрактиковаться в фехтовании, — сказал я.

— Я с ним займусь! — тут же вызвался Полонос.

— Нет, не займешься, — ответил Аган Хан. — Ты будешь извиняться перед послом. Ашья научит тебя, как преклонить колени и пометить щеку, чтобы он воспринял извинения всерьез. А теперь идите. Оба.

Парочка подчинилась, но, оказавшись снаружи, тут же принялась ругаться.

— Как тебя угораздило пропустить третий нож?

— Я обыскивал нижнюю половину. Верхняя была твоей.

— Три проклятых ножа...

Они вышли из двора. Аган Хан подождал, пока смолкнут их голоса, покачал головой со снисходительно-раздраженным выражением и обернулся ко мне.

— Я сейчас очень занят, Давико. Быть может, у Челии найдется время для тренировки. Близится ваш день имени — все сбились с ног... С вами все в порядке?

При упоминании дня имени я скривился от спазма желудка. В последнее время такое случалось все чаще. Маниакальные встречи с торговцами, доставка вин и сластей, подарки от сановников, а также неиссякаемый поток гостей постоянно напоминали о том, что мое Вступление вот-вот произойдет, и теперь желудок донимал меня ежедневно.