Альфа Грей (ЛП). Страница 28

Я так зол, что даже не могу взглянуть на нее, поэтому отворачиваюсь. Я начинаю делать несколько шагов, когда слышу, как она снова заговаривает, в ее голосе слышится мольба.

— Грей, пожалуйста… — ее голос хриплый, как будто она сдерживает слезы.

Я резко разворачиваюсь к ней лицом, сохраняя невозмутимое выражение лица, чтобы не выдать никаких эмоций. Мой волк царапает меня изнутри — такое чувство, что он разрывает меня на части. Инстинктивно я хочу успокоить ее, сделать все лучше, но она перешла черту. Отряд — мой главный приоритет, и я знаю, что я должен делать; она не оставила мне никакого гребаного выбора. Я так зол, что хочу пробить кулаком стену — мне требуются все силы, чтобы оставаться стойким.

— Мы не потерпим такого поведения в отряде, — говорю я, качая головой. — Собирай чемоданы, новобранец.

Сокрушенность в больших голубых глазах Фэллон выводит меня из себя, но я знаю, что должен это сделать. Я обещал ребятам, что буду объективен — и легко отделаться от нее за такое серьезное нарушение было бы совсем не так. Черт возьми, если бы я начал позволять своим эмоциям управлять отрядом, я бы потребовал собственного увольнения. Я продолжаю говорить себе, что это не личное, это работа…

О чем, черт возьми, она думала?! Я понимаю, люди злятся и дерутся. Особенно оборотни — внутри нас живет дикий зверь, который всегда ищет драки. Но потерять контроль и перекинуться посреди обеденного зала? Вырвать кусок из руки Ханны? Фэллон явно не контролирует своего волка должным образом, и ее действия не могут остаться безнаказанными.

Я больше не могу смотреть на нее, это чертовски больно. Мой волк воет в агонии. Я поворачиваюсь к ней спиной и выхожу из столовой.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Фэллон

Слова Грея обрушились на меня, как тонна кирпичей, выбив весь воздух из моего тела.

Он выгнал меня?!

Мои глаза наполняются слезами, когда я поджимаю хвост и бегу из столовой обратно в казарму, ошеломленная огромным чувством потери, которое я испытываю. Потеря моей мечты попасть в отряд, потеря Грея. Это слишком. Как только я добираюсь до казарм, я больше не могу сдерживаться и разражаюсь слезами. Они наполовину ослепляют меня, когда я пробираюсь к своей койке, наклоняясь, чтобы вытащить из-под нее свой чемодан.

У меня болит все тело — как будто выворачивающая наизнанку боль от слов Грея проявляется физически. Такое чувство, что в моей груди, там, где раньше жила моя надежда, зияет пустота. Мое тело сотрясают рыдания, когда я расстегиваю молнию на чемодане, распахивая его. Я топаю к маленькому открытому шкафу в конце койки, натягиваю футболку и шорты и начинаю стаскивать свою одежду с вешалок и бросать ее в открытый чемодан на полу.

Бойд и Дэвис вбегают в казармы, но я даже не могу поднять голову, чтобы посмотреть на них. Я не хочу, чтобы они видели меня в таком состоянии. Не хочу, чтобы они видели, как я плачу. Я продолжаю швырять одежду в чемодан.

Бойд подходит, протискивается между мной и шкафом и обнимает меня. — Эй… — успокаивает он, и я просто прячу лицо у него на груди, всхлипывая сильнее. Дэвис подходит к нам и протягивает руку, чтобы погладить меня по спине.

— Все будет хорошо… — Дэвис успокаивает, его голос нежен.

— Нет, это не так, — кричу я в грудь Бойду. Я так взвинчена, что все мое тело дрожит. Я отстраняюсь, вырываясь из объятий Бойда.

Я перевожу взгляд с Бойда на Дэвиса, их глаза широко раскрыты и полны сочувствия, и пытаюсь обрести хоть какое-то подобие самообладания. Я вытираю нос предплечьем — я плакала так сильно, что он течет ручьем, — и смахиваю слезы со щек руками.

— Он выгнал меня… — выдавливаю я, но мой голос звучит сдавленно.

Дэвис протягивает руку, чтобы снова погладить меня по спине. — Может, ты поговоришь с ними, когда все уляжется, может, они передумают? — он предлагает.

Я просто качаю головой, глядя вниз, когда мои глаза снова наполняются слезами.

— Чем мы можем помочь? — Спрашивает Бойд, и я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него. Он хороший друг, но даже он знает, что эту проблему не решить. Я облажалась, и мне разбираться с последствиями.

— Я… — я прерывисто дышу, переводя взгляд с Бойда на Дэвиса. — Мне нужно увидеть Брук.

— Я думаю, она вернулась в казарму, она выходила из столовой, когда я заходил, — говорит Дэвис.

Я киваю, шмыгая носом. — Хорошо. — Мой голос звучит тихо.

Я снова перевожу взгляд с Бойда на Дэвиса, затем обнимаю их за шеи, притягивая к себе. — Спасибо, ребята.

Они обнимают меня в ответ, и боль в моей груди ослабевает, хотя и немного, в ответ на их тепло. Может, для меня отряд теперь и недоступен, но, по крайней мере, у меня есть мои друзья.

Я направляюсь к раздевалке, которая соединяет казармы новобранцев с общежитиями отряда. Проходя через дверь, я оглядываюсь на Дэвиса и Бойда. Дэвис наклоняется, чтобы поднять с пола кое-что из моих вещей и бросить их в мой чемодан. Думаю, если они не могут помочь мне исправить мою ошибку, то, по крайней мере, помогут собрать вещи.

Я прохожу через раздевалку и толкаю дверь в казарму ИТ-отделения с другой стороны. Я все еще чувствую, что нахожусь в состоянии шока. Я не могу поверить, что меня выгнали.

Мне требуется несколько минут, чтобы найти дверь с именем Брук на ней, и когда я нахожу, я проверяю ручку, и она заперта. Я поднимаю руку, чтобы постучать, и слышу, как Брук кричит в ответ изнутри.

— Бруки? — Я задыхаюсь, прислоняясь к двери. Я слышу быстрые шаги изнутри, и дверь распахивается, за ней стоит Брук с широко раскрытыми глазами.

— Что случилось? — спрашивает она, и я просто падаю в ее объятия, рыдая.

Брук прижимает меня к себе, успокаивающе поглаживая по спине. Она просто дает мне поплакать минуту, затем отстраняется, закрывая за мной дверь.

— Что случилось? — спрашивает она, протягивая руку, чтобы заправить мне волосы за уши.

Я просто качаю головой. Я даже не могу подобрать слов. Глаза Брук широко распахиваются за очками в черной оправе, и она наклоняется вперед, прижимаясь своим лбом к моему и обнимая меня за плечи. — Скажи мне, Фэл…

— Он выгнал меня, — шмыгаю я носом.

— Что? — Брук отстраняется, недоверчиво глядя на меня. Она берет меня за руку, подводит к своей кровати, и мы обе опускаемся на край.

Тогда я рассказываю ей все. Что сказала Ханна, как я отреагировала и как моя волчица взяла дело в свои руки. Я рассказываю ей, что сказал Грей, и как Бойд и Дэвис предложили свою помощь, хотя ничто из того, что они могли сделать или сказать, ничего бы не изменило.

Брук просто слушает, пытается успокоить меня. Она вытирает засохшую кровь с костяшек моих пальцев и подбородка, немного приводя меня в порядок. Как только я успокаиваюсь и мне кажется, что у меня внутри не осталось слез, чтобы плакать, Брук сразу переходит в режим решения проблем.

— Я думаю, тебе нужно пойти поговорить с Альфой Греем, — предлагает она. — Признай, что ты облажалась, и умоляй его дать тебе еще один шанс.

Я решительно качаю головой. — Ты не видела, насколько он был зол. Он ни за что не даст мне другого шанса. Я все испортила. — Когда я произношу эти слова, грызущее чувство внизу моего живота возвращается. Я уничтожила свой шанс не только стать частью отряда, но и с ним тоже.

— Ты должна попытаться. Я имею в виду, что самое худшее, что может случиться? Он не может выгнать тебя дважды.

Я с трудом сглатываю. Мое горло словно прошерстили наждачной бумагой. — Хорошо, — шепчу я. — Я попробую.

Брук наклоняется вперед, заключая меня в крепкие объятия. Так приятно быть рядом с ней. Что бы ни случилось, от близости с моим близнецом всегда становится лучше. Бремя становится легче, когда я могу разделить его с ней.

— Его комната в конце коридора, последняя налево, — бормочет она мне в волосы.

Я не хочу отпускать свою сестру, но в конце концов делаю это, нахожу опору и встаю. Я направляюсь к двери, но прежде чем открыть ее, чтобы уйти, оборачиваюсь к Брук.