Фермер: перерождение (СИ). Страница 7

Стены внутри ребята из бригады помогли оштукатурить и побелить, а также заменить окна. Старую печь я оставил как резервный источник тепла и для создания домашнего уюта.

Но главным достижением стала система «умного дома» образца 1972 года. Электричество поставлялось по проводам, а дополнительно вырабатывалось двумя генераторами, ветряным и маховиковым.

Вода текла из кранов на кухне и в ванной, горячая и холодная. Тепло равномерно распределялось по комнатам благодаря электрическим обогревателям. Сточные воды уходили в дренажную систему, не создавая неприятных запахов.

На калитки я установил дверной звонок. Механизм приводился в действие нажатием кнопки, соединенной с домом электрическим проводом.

Создал я и примитивную систему охраны. Натянул тонкую проволоку по периметру участка на высоте тридцать сантиметров от земли. При задевании она замыкала контакты, и в доме загорался сигнальный фонарь.

Даже Громов, заехавший проверить, как идут дела, не скрывал изумления.

— И откуда ты такой взялся? — спросил он, наблюдая, как я регулирую обороты маховика. — В военное конструкторское бюро тебе надо, а не в глушь алтайскую.

— Мне и здесь хорошо, — улыбнулся я. — Простор для творчества. А то, что видите — это только начало. Главные идеи для полей приберег.

Директор внимательно посмотрел на меня, словно оценивая заново:

— Значит, не зря тебя академия с отличием выпустила. Ну что ж, жду понедельника с еще большим нетерпением.

Вечером, сидя на крыльце и глядя на закат, я подводил итоги. Несколько дней в новой реальности и вот уже есть надежный тыл, комфортное жилье, где можно планировать дальнейшие действия.

Дом на холме превратился в настоящий форпост будущего в прошлом. Нет, внешне он оставался типичной деревенской избой, но внутри скрывал технологии, опережающие свое время на несколько десятилетий. Не настолько, чтобы вызывать подозрения, но достаточно, чтобы обеспечить мне необходимый комфорт для работы.

Поднявшись, я прошел по скрипучим половицам и повернул самодельный выключатель. В комнате зажглись электрические лампы. Таймер отключит их через час, когда я, предположительно, уже буду спать.

Потрогал стену, теплая. Электрическая система обогрева действовала безупречно. Открыл кран, полилась чистая вода. Включил плиту, спираль засветилась ровным оранжевым светом.

Дом тихо гудел и потрескивал, словно живой организм, управляемый невидимыми механизмами моей конструкции.

— Добро пожаловать в будущее, Виктор Корнилов, — тихо сказал я сам себе.

За окном стрекотали сверчки, где-то вдалеке залаяла собака. Обычная майская ночь 1972 года.

Я лег в постель, повернул самодельный регулятор, и лампа послушно погасла. Дом погрузился в уютную тьму.

Засыпая, я думал о том, сколько еще предстоит сделать. Дом был только началом. Настоящий вызов ждал меня в поле, на ферме, в конторе. И я был готов к этому вызову.

Политтехнолог из будущего в теле советского агронома. Звучало как начало анекдота, но я не собирался становиться шуткой истории. Напротив, история сама должна подчиниться моей воле.

Глава 4

Первые дни в поле

Понедельник встретил меня ранним рассветом и пением птиц.

Я нажал кнопку самодельного выключателя, и лампа под потолком мягко осветила комнату. В доме было тепло благодаря электрическим обогревателям, работающим от аккумуляторов, заряженных ветрогенератором за ночь.

Маховик нужно было подкрутить. Накинув халат, я спустился в подпол и потратил пятнадцать минут на интенсивное вращение педалей. Массивный чугунный диск, разогнанный до высоких оборотов, загудел как турбина самолета.

Теперь энергии хватит на весь день. Заодно небольшая зарядка, чтобы взбодриться.

Позавтракал я на электроплите, яичницей с кусочками говяжьей тушенки. После принял горячий душ, непозволительная роскошь для советской деревни, но для меня необходимый элемент подготовки к рабочему дню.

В колхозную контору я решил отправиться пешком. От дома до центра села около двух километров. Я шел по просыхающей после ночной росы дороге, вдыхая свежий воздух и наблюдая, как просыпается совхоз «Заря».

Доярки с бидонами спешили на ферму, тракторист прогревал двигатель дизельного ДТ-75, рыча и выпуская клубы черного дыма. У магазина уже собралась небольшая очередь, завезли свежий хлеб.

Контора совхоза представляла собой одноэтажное кирпичное здание с облупившейся голубой краской и выцветшим красным флагом над входом. Внутри пахло папиросным дымом, чернилами и старой бумагой.

Секретарша, полная женщина с крашенными хной волосами, уже разливала чай в стаканы с подстаканниками.

— А, новый агроном! — улыбнулась она, увидев меня. — Михал Михалыч вас уже ждет. Проходите, вон его кабинет.

Громов сидел за массивным письменным столом, заваленным бумагами, и разговаривал с двумя мужчинами. Один высокий, худощавый, с обветренным лицом и натруженными руками. Второй приземистый, с густыми бровями и настороженным взглядом.

— А вот и наш молодой специалист! — Громов поднялся мне навстречу. — Знакомьтесь, Виктор Алексеевич Корнилов, агроном с московским образованием. А это Петрович, — он указал на высокого, — бригадир полеводческой бригады, и Семен Кузьмич, главный зоотехник.

Мы обменялись рукопожатиями. Рука Петровича была жесткой, как наждачная бумага.

— Присаживайся, Виктор Алексеевич, — Громов указал на стул. — Как раз обсуждаем фронт работ на ближайшее время. Самое время тебе подключиться.

На столе лежала карта земель совхоза, выцветшая, с карандашными пометками. Громов ткнул в нее мозолистым пальцем:

— Вот здесь у нас яровые засеяны, тут озимые, а эти участки, — он обвел красным карандашом обширную территорию, — под парами стоят. Третий год уже никак не освоим. Почва тяжелая, каменистая, техники не хватает.

— И урожайность никакая, — буркнул Петрович. — Сколько удобрений ни вноси, а больше двенадцати центнеров с гектара не выходит.

— С кормами тоже беда, — добавил Семен Кузьмич, поглаживая свои густые брови. — Луга истощились, клевер не родит как раньше. А без кормов какие надои?

Я внимательно изучал карту, отмечая особенности рельефа, расположение водоемов, лесных массивов. Картина постепенно складывалась.

— Расскажите подробнее о севообороте, — попросил я. — Какие культуры высеваете и в какой последовательности?

Следующий час мы проговорили о деталях агротехники в совхозе. Постепенно стало ясно, что система совершенно не учитывает особенности местных почв. Совхоз слепо следовал общим рекомендациям, спущенным сверху, без адаптации к конкретным условиям.

— А почвенный анализ когда последний раз проводили? — поинтересовался я.

Все трое переглянулись.

— Лет пять назад приезжали специалисты из района, — неуверенно ответил Громов. — Что-то там мерили, пробы брали… Потом бумагу прислали, что почвы у нас «среднеподзолистые с тенденцией к закислению». Только что толку от этой науки?

— Позвольте мне провести собственное исследование, — предложил я. — Дайте время на анализ почв по всем участкам и составление новой схемы севооборота.

— Это же надолго! — удивился Петрович. — Да там работы на месяц минимум!

— Управлюсь, — уверенно кивнул я. — У меня свои методики.

Громов задумчиво потер подбородок, посмотрел на зоотехника, потом снова на меня:

— Хорошо, Виктор Алексеевич. Даю тебе это время. Петрович, выдели нашему агроному помощника из молодежи и повозку с лошадью для объезда полей.

— И план совхоза с обозначением всех сельхозугодий, — добавил я.

— Это у нас есть, — кивнул председатель и достал из сейфа свернутую в трубку схему. — Держи. И еще… — он помедлил, — если твои методы сработают, я тебе отдам те заброшенные каменистые участки для твоих экспериментов. Делай с ними что хочешь, хоть картошку в космос запускай, если хоть какой-то урожай получится.

Моим помощником оказался долговязый веснушчатый парень Костя, недавний выпускник сельхозтехникума.