Фермер: перерождение (СИ). Страница 36

— Вот это да, — прошептала она в мою шею. — И откуда в тебе столько страсти? В институте что ли учат?

— Не в институте, — засмеялся я, поглаживая ее спину. — Просто ты вдохновляешь.

Мы лежали в шалаше до глубокой ночи, изредка возобновляя ласки. Катька оказалась неутомимой, едва страсть затихала, она находила способ разжечь ее снова. К утру я чувствовал себя выжатым как лимон, но счастливым.

— Тебе пора на дойку, — сказал я, когда за стенками шалаша послышались первые петушиные крики.

— Пора, — согласилась Катька, нехотя отстраняясь. — Но вечером жди меня снова. У меня еще есть, чему тебя научить.

Она оделась, поправила прическу, превратившись из страстной любовницы в аккуратную деревенскую девушку. Только губы остались припухшими, а в глазах светилось довольство.

— До встречи, ученый мой, — подмигнула она, выходя из шалаша. — И поменьше думай о своих металлах. Есть вещи поинтереснее.

Проводив ее взглядом, я остался один в утреннем полумраке. Тело приятно ныло от ночных утех, но мысли уже возвращались к проблемам загрязненных земель.

Катька права, не стоит зацикливаться на научных проблемах. Но задача-то от этого не исчезает. Нужно найти способ ускорить очистку почвы, иначе программа освоения неудобных земель провалится.

Вдруг меня осенило. А что если использовать не только растения, но и микроорганизмы? Некоторые бактерии способны перерабатывать тяжелые металлы, переводя их в менее токсичные формы. Биоремедиация технология будущего, но принципы уже известны.

Я быстро оделся и направился домой, в голове уже сформировался план комбинированной очистки. Растения плюс бактерии плюс химическая нейтрализация. Возможно, удастся сократить сроки с нескольких лет до одного сезона.

Ночь с Катькой не только доставила удовольствие, но и помогла расслабить мозги, позволив найти нестандартное решение. Иногда лучший способ решить сложную задачу — на время о ней забыть.

На следующее утро я отправился в районную почтовую контору, чтобы заказать междугородние переговоры с научными институтами. В крошечной телефонной будке, пахнущей табачным дымом и карболкой, я держал потертый список номеров, написанный от руки на пожелтевшей бумаге.

— Мне нужно дозвониться в Новосибирский институт почвоведения, — сказал я телефонистке, пожилой женщине в очках с толстыми стеклами.

— Междугородний? — переспросила она, поднимая голову от журнала учета. — Это дорого будет, рубль за три минуты.

— Дорого, но необходимо.

Она долго крутила диск телефонного аппарата черного цвета с потертыми цифрами, соединяясь через несколько промежуточных станций. Наконец в трубке послышался далекий голос:

— Институт почвоведения, справочная.

— Мне нужен отдел экологии почв, доктор Павлов, — попросил я, читая фамилию из научной статьи, которую изучал накануне.

После нескольких переключений в трубке раздался хрипловатый голос пожилого мужчины:

— Павлов слушает. Что за срочность такая?

— Здравствуйте, Григорий Семенович. Корнилов, агроном из Алтайского края. У нас проблема с загрязнением почв тяжелыми металлами, хотел бы посоветоваться о методах биологической очистки.

— А, фиторемедиация! — оживился голос в трубке. — Интересная тема, только у нас пока на стадии лабораторных опытов. А у вас что за загрязнение?

— Стоки кожевенного завода. Хром, железо, возможно, свинец. Площадь большая, двести с лишним гектаров.

— Ого, масштабы серьезные. — Павлов помолчал, видимо, обдумывая проблему. — Из доступных растений лучше всего подходит индийская горчица, она хром неплохо аккумулирует. Еще подсолнечник для свинца и цинка.

— А где семена взять?

— Горчицу можете заказать в Всесоюзном институте растениеводства в Ленинграде. У них есть коллекция крестоцветных. С подсолнечником легче, подойдет любой масличный сорт.

Я торопливо записывал в блокнот адреса и телефоны, пока шли дорогие минуты разговора.

— А технология какая? — спросил я.

— Высеваете на загрязненную почву, выращиваете до созревания, скашиваете и утилизируете как токсичные отходы. За сезон можете снизить концентрацию металлов процентов на двадцать-тридцать.

— А если несколько циклов за год?

— Теоретически можно. Только нужно следить за кислотностью, металлы лучше поглощаются в слабокислой среде.

Разговор длился десять минут и обошелся в три рубля пятьдесят копеек, немалые деньги по деревенским меркам. Но информация была бесценной.

Следующий звонок я сделал в Московскую сельскохозяйственную академию имени Тимирязева, к своему бывшему преподавателю ботаники Елене Дмитриевне Королевой. Вернее, к преподавателю предыдущего владельца этого тела.

— Виктор! — обрадовался знакомый голос. — Как дела в Алтае? Не замерз еще?

— Не замерз, Елена Дмитриевна. Даже наоборот, горю рабочим энтузиазмом. Вот только проблема возникла техническая.

Я рассказал о загрязненных участках, о планах фиторемедиации. Королева слушала внимательно, изредка задавая уточняющие вопросы.

— Интересный проект, — сказала она наконец. — Только учти, что кроме горчицы и подсолнечника можно попробовать рапс яровой. Он тоже неплохо работает с тяжелыми металлами. А из деревьев — иву и тополь, у них мощная корневая система.

— А семена где достать?

— Рапс есть в любой областной сельхозконторе, его на масло выращивают. Ивы и тополя можете нарезать черенков весной, они легко укореняются.

— Спасибо, Елена Дмитриевна. А еще вопрос. Слышали что-нибудь про использование бактерий для очистки почв?

— Биоремедиация? — В голосе послышался интерес. — Направление новое, но перспективное. В Америке экспериментируют с нефтеразлагающими бактериями. А у нас пока только теоретические работы.

— А где можно почитать?

— Попробуй журнал «Микробиология» за последние два года. Там были статьи о бактериях, способных перерабатывать соединения металлов.

После разговора с Королевой я чувствовал себя увереннее. План начинал обретать конкретные очертания. Нужны семена горчицы, рапса, подсолнечника, плюс саженцы ивы и тополя. А параллельно изучать возможности применения микроорганизмов.

К полудню я добрался до дома старухи Матрены. Ее избушка стояла в лесу за три километра от поселка, в окружении высоких сосен и берез. Домик маленький, бревенчатый, с резными наличниками и крытой дранкой крышей, поросшей мхом.

Матрена встретила меня на пороге, опираясь на суковатую палку. Сегодня она была одета в темно-синий сарафан с белой кофтой, на голове платок, повязанный по-старинному.

— А, пришел! — улыбнулась она беззубым ртом. — Проходи, проходи. Чаем угощу.

В избе пахло сушеными травами и печным дымом. Под потолком висели пучки растений — зверобой, календула, мать-и-мачеха, ромашка. На полках стояли банки с настойками и порошками, каждая с рукописной этикеткой.

— Матрена, хотел посоветоваться, — сказал я, усаживаясь за стол, покрытый домотканой скатертью. — Есть у нас земля отравленная, с завода стоки попали. Знаешь ли травы, которые яд из земли вытягивают?

Старуха задумчиво покачала головой, наливая чай из самовара медного цвета:

— Знаю, сынок, знаю. Есть травы-лекари не только для людей, но и для земли. Дедушка мой рассказывал, как после пожаров почву лечили.

— Какими травами?

— Первым делом крапива-матушка. Она любую отраву из земли высосет, только погибнет сама. Потом ее сжигать надо, пепел закапывать глубоко. А еще полынь горькая, она тоже силу имеет очищающую.

Я записывал каждое слово. Народная мудрость часто оказывалась точнее научных теорий.

— А еще что?

— Лопух большой, — продолжала Матрена, отхлебывая чай из блюдца. — Корни у него глубокие, до самых недр земных достают. Что там вредного найдут, в себя заберут. Только садить его надо осторожно, потом как сорняк разрастается.

— А деревья какие подходят?

— Ива плакучая всю беду на себя принимает. Не зря ее плакучей зовут, за землю слезы льет. Береза тоже помогает, только помельче ивы работает.