Разрушенные клятвы (ЛП). Страница 48

Я откидываюсь на спинку сиденья, ощущая, как сжимается сердце.

— Прости, — говорю я, и в этих словах нет ни капли фальши. Даже когда мои глаза цепляются за входную дверь Зейна, за его идеальный, неизменный газон, глубоко в груди зарождается неуместная тоска. — Если честно, Клифф… я тоже надеялась, что у нас получится. Если бы я могла выбрать, кого полюбить, это был бы ты. — Я заправляю волосы за ухо, собираясь с духом. — Но в конце концов наш брак был попыткой спасти Harrison Developments. И, нравится мне это или нет, но Windsor Hotels могут дать нам то, чего не сможет никто другой.

Сказать, что я разрываюсь изнутри из-за этого брака, — ничего не сказать. Я не сомневаюсь, что это будет ад. Слишком много прошлого между нами, слишком много ненависти, слишком много того, что так и осталось незавершенным. Этот союз принесет выгоду нашим семьям, но он уничтожит меня. Если мне повезет, то и его тоже.

— Я могу что-то сделать, чтобы изменить твое решение?

Я смотрю сквозь лобовое стекло, как распахивается дверь дома, и в проеме появляется Зейн, опираясь на косяк. Безупречный костюм-тройка сидит на нем, как вторая кожа. Сейчас он выглядит еще опаснее, чем раньше, а выражение его лица остается совершенно непроницаемым, пока он смотрит на меня.

— Нет, — отвечаю я, отрывая взгляд от Зейна. — Мне очень жаль, Клифф. Если бы мы могли… Я хотела бы остаться друзьями, если это возможно. Я знаю, что это… не то, чего мы хотели.

Он тяжело вздыхает.

— Если это единственный способ оставить тебя в своей жизни, я согласен. Я возьму все, что ты готова мне дать, Селеста.

Я делаю глубокий, дрожащий вдох и смотрю на телефон в руках, ощущая, как тяжелеет сердце.

— Мне пора, но я свяжусь с тобой позже, ладно?

Он молча соглашается, и я быстро сбрасываю звонок, прежде чем успею передумать.

Все это время Зейн просто стоит у входа, его поза расслаблена, взгляд прикован ко мне. Смотреть на него больно, и я ненавижу то, что для него это не так. Он злится за все, что я ему сделала, но не страдает так, как страдаю я. Я уверена, что он не ворочается по ночам без сна, как я. Его не преследует прошлое, ошибки, боль, что мы причинили друг другу.

Я выхожу из машины, ощущая, как дрожат колени, и всеми силами стараюсь это скрыть. Если он замечает, то никак не подает виду. Зейн лишь слегка приподнимает бровь, пока я подхожу ближе, мои каблуки цокают по гладкому камню дорожки — так же, как в тот самый первый раз.

— Вижу, ты приняла решение.

Я киваю, и он бесшумно отступает в сторону, пропуская меня внутрь.

Оказавшись в доме, я замираю, ошеломленно оглядываясь. Он не просто стер все, что мы с ним создавали, — он уничтожил это до основания. Все здесь стало другим: пространство, планировка, цвета. От нашего изумрудного, выстраданного вместе интерьера не осталось и следа. Теперь тут царит черно-белая монохромность с вкраплениями теплого, мужественного махагона.

Зейн не просто стер меня из своего дома. Он стер меня из своей жизни.

Зейн ведет меня в гостиную и молча указывает на темно-коричневый кожаный диван. Контраст разителен. Я всегда любила его белый тканевый диван — он был почти таким же, как у меня, и мы провели на нем столько ночей, пытаясь досмотреть фильм, но неизменно оказываясь в объятиях друг друга.

Теперь он усаживается напротив в таком же кожаном кресле.

— Какое решение ты приняла?

Его голос… он другой. Отстраненный, деловой, холодный. И это почему-то делает еще больнее. Он никогда не разговаривал со мной так раньше, и мне даже кажется, что я предпочла бы его ненависть вместо этого ледяного безразличия.

— Ты говоришь так, будто у меня действительно был выбор.

Он тяжело вздыхает:

— Нам нужны четкие правила.

Зейн берет с журнального столика черную папку и протягивает мне, явно заранее подготовившись к этому разговору. Этот факт делает меня еще беспомощнее.

— Нам нужно оставаться в браке всего три года. После этого мы сможем развестись, не потеряв доли в компании. Поскольку это слияние, полностью избегать друг друга не получится, но хотя бы минимизируем контакт.

Я молча листаю документы, отмечая про себя, что надо отдать их адвокату.

— Вполне разумно.

Три года… звучит долго, но время пролетит быстро. Это небольшая жертва. Где-то в глубине души мне кажется, что Лили простила бы меня за это. Она бы не захотела, чтобы я упустила шанс спасти Harrison Developments, верно?

— В этот период нам придется соблюдать правила моей бабушки. Это значит, что оба мы будем жить в поместье Виндзоров. Обойти это нельзя, и я не советую даже пытаться. Однако есть еще кое-какие условия, которые я хочу обсудить.

Я поднимаю бровь, ожидая пояснений. Зейн ослабляет галстук и отводит взгляд.

— Обсерватория и мой рабочий кабинет закрыты для тебя. Все остальное можешь использовать, но эти два помещения под запретом.

Я невольно задерживаю дыхание. Он когда-то говорил, что подарит обсерваторию своей жене. Видимо, он бережет ее для кого-то другого. У него уже есть кто-то на примете? Он женится на мне, чтобы просто отбыть дни до свободы и быть с ней? Эта мысль мне совсем не нравится.

— Я также хочу, чтобы ты держалась подальше от моей личной жизни и, насколько это возможно, от моей семьи. Через три года я хочу чистый разрыв. Если бы я не вмешивался в дела Harrison Developments, всего этого бы не случилось. Пора отпустить старую ненависть. — Он смотрит на меня, и в его глазах скользит нечто похожее на сожаление. Затем он тяжело выдыхает. — Честно говоря, ты того не стоишь.

Я вздрагиваю, и внутри меня распахивается нечто темное. Глухая ярость, желание ранить его так же, как он только что ранил меня.

— Какая именно личная жизнь? В этом документе четко сказано, что измена категорически запрещена. Это не значит «не попадаться, Зейн». Это значит «не изменять вообще».

В голове вспыхивают обрывки воспоминаний. Дневник Лили. Как больно было осознать, что я не заметила очевидного. Как ужасно будет, если и сейчас я окажусь для него лишь официальной женой, в то время как настоящая женщина его сердца будет ждать, пока мы разведемся.

Он глубоко вдыхает и раздраженно сжимает переносицу.

— Мое терпение не бесконечно, — предупреждает он. — Ты прекрасно понимаешь, что это значит. Я не хочу, чтобы ты была частью моей жизни больше, чем это необходимо. Не лезь к моим друзьям и моим братьям с сестрами. Держись подальше от меня, если в этом нет крайней необходимости. Ясно?

Я киваю, изо всех сил стараясь не выдать, как больно слышать это.

— Хорошо. Взамен я хочу обещания, что ты действительно сделаешь все, чтобы восстановить Harrison Developments, даже если он будет носить новое имя. Я хочу вернуть наших сотрудников, наши здания. Все.

— Я это сделаю.

На его лице мелькает выражение отвращения, но он все же продолжает:

— Возможно, это слишком большая просьба для кого-то вроде тебя, но… мои братья и сестры беспокоятся обо мне. Постарайся не делать ничего, что заставит их волноваться еще больше.

Я резко выдыхаю. Его семья. Сиерра, Рейвен… Я причинила им так много боли. Я помню, как Сиерра приходила ко мне после всего, что случилось. Рейвен была рядом с ней. Они умоляли меня, пытались меня поддержать, просили объяснений, когда между мной и Зейном все закончилось.

— Не буду, — твердо отвечаю я.

Зейн кивает и лезет во внутренний карман пиджака. Затем протягивает мне пригласительный билет.

— Отлично. Потому что на следующей неделе мы летим на Гавайи. На обновление клятв Диона. И мне велели взять тебя с собой.

Глава 45

Зейн

— Не могу поверить, что она летит с нами, — тихо бормочет Сиерра, наблюдая, как Дион в который раз проверяет систему безопасности перед полетом. В ее голосе столько боли, столько подавленной злости, что я даже не знаю, как это исправить.

Честно говоря, я и сам не горю желанием видеть Селесту на обновлении клятв Диона и Фэй, но приказ бабушки не обсуждается.