Разрушенные клятвы (ЛП). Страница 40

Больно читать о ее муках, о том, как, несмотря на свою любовь к Зейну, она не хотела меня обидеть, не хотела потерять меня. Почувствовала бы я то же самое, если бы знала?

Мама,

Все кончено. Я поняла это в тот момент, когда вошла на кухню родителей Селесты и увидела там Зейна. Я не думала, что это когда-нибудь произойдет, но, похоже, ее родители приняли их отношения. Она была так безумно счастлива, и это убивало меня. Я хочу, чтобы она была счастлива — только жаль, что это счастье связано с мужчиной, которого я люблю больше жизни.

Зейн не сказал ни слова, чтобы я поняла — мы с ним больше не вместе. Он выбрал ее и даже не нашел мужества сказать мне это в лицо. Думаю, я не переживу этого, мама. Хотела бы, чтобы ты была рядом. Больше всего мне сейчас нужны просто твои объятия.

Знаешь, что больнее всего? Обычно я пошла бы к Селесте, и она утешила бы меня, пока боль не утихла. Теперь она — единственный человек на свете, который никогда не должен узнать о том, что я сделала.

Я снова начинаю рыдать, от всего, что потеряла, от всего, что я неосознанно причинила Лили. Я не была рядом, когда она нуждалась во мне, а если бы я была, она, возможно, никогда не пошла бы к тому мосту. Я закрываю глаза, и меня охватывает тошнота, когда каждое воспоминание о Зейне проносится в моей голове, сливаясь с тем, что я только что прочитала. Каждая его командировка, каждый случай, когда он работал допоздна, каждое упоминание о Лили. Я не ожидала этого — он тянул нас обеих, и я не могу понять, почему. Неужели он обманывал меня, когда мы только начали встречаться, когда его попытки соблазнения были лишь прикрытием для попыток разрушить Harrison Developments? Может быть, он никогда не хотел влюбляться в меня, никогда не собирался, чтобы все зашло так далеко.

Дорогая мама,

Я скоро встречу тебя — или, по крайней мере, надеюсь на это. Я никогда не задумывалась, существует ли рай и ад. Мне всегда хотелось верить, что ты все еще рядом со мной, просто в другой форме. Но ты бы наверняка попала в рай, правда? Я не думаю, что это место для меня, мама.

Я больше не могу оставаться здесь, не могу быть рядом с Селестой. Каждый раз, когда я с ней разговариваю, она говорит о Зейне и о том, как они работают над тем, чтобы их отношения приняли их бабушка с дедушкой, чтобы они могли пожениться.

Пожениться.

Она бы, конечно, попросила меня быть ее подружкой невесты, и это разрушило бы меня. Я не могу смотреть, как он счастлив с ней, это сводит меня с ума. Это приводит меня к мыслям, которых я не хочу, заставляет задумываться, что я могла бы сделать, чтобы он снова увидел меня, только меня.

Я не могу быть этим человеком, не могу быть тем, кто отнимет счастье у Селесты. Я все еще люблю ее так сильно, несмотря на все. Никогда в жизни не чувствовала столько вины и стыда. Даже после того, что произошло с тобой, мама. Это делает меня ужасным человеком, не так ли?

Я знаю, что она никогда не простит меня, но я должна рассказать ей правду, прежде чем увижу тебя. Если она выйдет замуж за Зейна, она должна знать, какой он на самом деле. Что, если я была не единственной? Что, если после меня есть кто-то еще? Она должна знать, но я не смогу выдержать последствия, потерю нашей дружбы. Это эгоистично — выбрать уйти из ее жизни и из этого мира прямо после того, как скажу ей все, но я знаю, что не смогу выдержать ее боль, этот взгляд предательства.

Я просто надеюсь, что когда-нибудь Зейн поймет, что значит быть ослепленным любовью, предавать тех, кто тебе дорог, ради мимолетного счастья, лишь для того, чтобы потерять свою душу в процессе.

Надеюсь, что Зейн понесет наказание за свои грехи, как и я. Это мое последнее желание. Если в нашем мире есть Бог, Он исполнит это желание, не так ли?

Часть 2

НАСТОЯЩЕЕ

5 ЛЕТ СПУСТЯ

Глава 36

Зейн

Позолоченные буквы на приглашении на сегодняшний благотворительный ужин сверкают в свете люстр, а название нового отеля Клифтона Эмерсона словно насмехается надо мной. The Calypso.

Я тихо выдыхаю, передавая приглашение у входа в бальный зал, и задаюсь вопросом, какого черта я здесь делаю.

Я почти никогда не соглашаюсь посещать этот напыщенный фарс — единственные мероприятия, которые я еще могу терпеть, это те, что устраивает моя семья, и даже они, по сути, пустая трата времени. Каждый цент, вложенный в эту показуху, стоило бы просто отдать на благотворительность, но без этого цирка пожертвований не будет. Большинство людей здесь не дали бы ни копейки, если бы за этим никто не наблюдал. Все это спектакль, и я не хочу в нем участвовать… но, тем не менее, я здесь.

Мои глаза скользят по толпе, и неприятное предчувствие пробирается вдоль позвоночника. Последний заголовок «The Herald» эхом звучит в голове с каждым моим шагом.

— Мистер Виндзор!

Я оглядываюсь и вижу, как ко мне направляется один из деловых партнеров. Внутри я глухо рычу. Вот еще одна причина, почему я избегаю таких мероприятий — здесь я всегда чувствую себя окруженным хищниками, жадно выжидающими момент, чтобы вцепиться в меня когтями. Я выдавливаю из себя вежливую улыбку, смирившись со своей участью… но тут замечаю до боли знакомый силуэт.

Меня парализует. Все вокруг исчезает, пока она не остается единственным, что я вижу.

Она поворачивается, и мой желудок скручивается узлом так, как не скручивался уже много лет. Черт. Время словно замирает — каждая клетка моего тела хочет отсрочить неизбежное, даже несмотря на то, что я сам ищу ее взгляд.

Селеста.

Я велел ей держаться от меня подальше. И долгие годы она выполняла этот приказ. Ради нее. Ради меня. Я надеялся, что сегодня ее здесь не будет, но вот она. Стоит прямо рядом с Клифтоном Эмерсоном. Смотрит на него так, будто вокруг больше никого нет. И эта улыбка. Та самая, что раньше принадлежала только мне. Ее вид бьет в грудь, будто прямым ударом. Я шумно выдыхаю, врастая в пол.

Она все такая же красивая. Нет — даже красивее, чем в моих воспоминаниях. Длинное золотистое платье искрится в свете люстр, обтягивая ее фигуру так, что это кажется преступлением. И хотя я пытаюсь, не могу отвести от нее глаз.

«Селеста Харрисон обручена с Клифтоном Эмерсоном», — кричал заголовок в The Herald.

Я не поверил, когда прочел. Думал, это пустая сплетня, несмотря на фотографии, что прилагались к статье. Черт, я даже сейчас не хочу верить в это, даже стоя здесь, глядя на сверкающий бриллиант на ее пальце.

Селеста хмурится, и на мгновение я уверен — она чувствует мой взгляд. Она поднимает голову, оглядывает зал… и когда наши глаза встречаются, ее губы приоткрываются в немом потрясении. Ее рука соскальзывает с руки Клиффа.

Мы застываем. Только я и она. Пока она не закусывает губу и не делает шаг назад, разрывая ту невидимую нить, что снова нас связала. Селеста разворачивается и убегает. А я следую за ней, не позволяя ускользнуть.

Сердце стучит так, что отдается в висках, когда она исчезает за углом. Щелк-щелк — звук ее каблуков по мраморному полу служит мне ориентиром. Иронично ухмыляюсь, когда нахожу ее прижатой к стене. В ее глазах вспыхивает шок, смешанный с глубоко засевшей ненавистью.

— Зейн, — шепчет она.

И, черт, даже спустя столько лет звук моего имени, сорвавшийся с ее губ, захватывает меня полностью. Но теперь он звучит иначе. Даже в школе она никогда не говорила его с такой ненавистью. И все же я все равно хочу слышать его снова.

— Ты же знаешь, что от меня не убежать, — негромко говорю, делая ленивый шаг вперед, скользя взглядом по ее телу.

Ее грудь стремительно вздымается и опускается, предавая ее истинные эмоции. Селеста широко раскрывает глаза, когда я упираюсь предплечьями в стену по обе стороны от ее головы, загоняя ее в ловушку.

Ее рука тянется к моей груди, и я уверен — она хочет оттолкнуть меня. Но вместо этого просто кладет ладонь туда, где бьется мое сердце. Как раньше. Я сжимаю челюсть и приближаюсь еще сильнее, пока между нами не остается ни сантиметра.