Баскервильская мистерия этюд в детективных тонах. Страница 46
Дальнейшим похождениям Бернхарда Гюнтера посвящена вторая книга серии — «Бледный убийца». Время действия — 1938 год. Со времени действия предыдущего романа прошло два года. Гюнтер получает предложение от всемогущего Гейдриха и начальника криминальной полиции (Крипо) Артура Небе вернуться на службу в полицию. Временно, для расследования щекотливого дела, окутанного тайной, — дела серийного насильника. Жертвы как на подбор — типичные юные арийские красавицы. Уже появился и подходящий подозреваемый-еврей, правда, признавшись, немедленно покончивший с собой.
Но Гейдрих не желает придавать этим убийствам расовый характер:
«— Из-за Штрейхера и его антисемитской газетенки эти убийства могут приписать евреям, — сказал Небе.
— Именно так, — ответил Гейдрих. — Мне меньше всего хочется, чтобы в этом городе вспыхнул бунт против евреев. Такие вещи оскорбляют мое чувство общественного порядка. Они оскорбляют меня как полицейского. Когда мы захотим очистить нашу страну от евреев, мы это сделаем надлежащим образом, не вмешивая в это дело толпу»[253].
Итак, получив на время высокий чин комиссара по уголовным делам, частный детектив Бернхард Гюнтер начинает расследование серии изнасилований и убийств. Параллельно он пытается довести до ума дело одной из своих клиенток, а кроме того, раскрыть тайну убийства своего друга и помощника, бывшего полицейского Бруно Штальэкера. Все преступления оказываются связаны неожиданным образом. Нити от них тянутся к заговору группы эсэсовцев-мистиков из окружения рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. Похищая и убивая девушек-школьниц, заговорщики представляли дело как ритуальные убийства, совершенные евреями. Всё должно было завершиться общегерманским еврейским погромом и цементированием общества еврейской кровью. Нужно было лишь заручиться согласием Гиммлера. Благодаря «комиссару Гюнтеру» заговор провалился. Гиммлер сам вынужден был отдать приказ об аресте и устранении (неофициальном) убийц. Но…
В Париже молодой польский еврей Гершель Гриншпан убивает немецкого дипломата Эрнста фом Рата. Заговор мистиков провалился, но он и не нужен больше. По городам Германии катится «Хрустальная ночь»…
Третий роман из «Берлинской ночи», строго говоря, выходит за рамки нашей темы — действие «Реквиема по Германии» происходит уже после войны, в 1947 году. Хотя сюжетно он связан с первыми двумя, но фон иной, атмосфера и жанровая идеология существенно отличается.
Итак, в чем же особенности книг Ф. Керра? Начнем с часто встречающегося сравнения Керра с американским писателем Реймондом Чандлером. Керр сам дал этому повод, однажды сравнив Берни Гюнтера с Филипом Марло американского классика:
«…Он попытался стать на место Реймонда Чандлера, которому нужно перебросить своего знаменитого Филипа Марло из Лос-Анджелеса в Берлин…»[254]
В действительности в этом сопоставлении имеется своего рода лукавство: ведь для британца Филипа Керра герой Чандлера — столь же чуждая фигура, что и Берлин гитлеровской эпохи в качестве места действия. Добавим — столь же чуждая, как и весь канон американского «крутого» детектива. Иными словами, здесь мы имеем дело с двойной фантазией. Фантастичен главный герой — немецкий Фил Марло или, скорее, Сэм Спейд — из романа другого американского классика жанра Дэшила Хэммета. Забавно, что в «Мартовских фиалках» Герман Геринг сравнивает главного героя как раз с персонажем Хэммета. Это, если можно так выразиться, фантазия первого ряда, указывающая на откровенную литературность замысла. Немудрено — ведь только с литературной, вымышленной фигурой, плодом воображения позднейшего писателя, стали бы откровенно разговаривать столь одиозные личности, как Геринг, Гиммлер (Гиммлер даже зло саданул несчастного Берни Гюнтера по ноге — в почти анекдотичном эпизоде «Бледного убийцы»), Гейдрих и прочие нацистские бонзы. Впрочем, Жозеф Рультабий у французского классика Гастона Леру общался с Николаем II, почему бы Берни Гюнтеру не сделать выволочку Гиммлеру? Тем более что в реальности никакой бывший полицейский не мог стать частным детективом в тогдашней Германии: частная детективная деятельность в нацистский период была так же запрещена, как и детективная литература.
Фантастичность второго ряда здесь обусловлена местом действия. Многие критики обращали внимание на то, с какой скрупулезностью Филип Керр воспроизводит жизнь столицы нацистского рейха, особенно во втором романе. Но автор в то же время дает понять, что исторические детали и подробности — всего лишь фасад, скрывающий страшную, нечеловеческую сущность гитлеровского режима. Иногда он пишет об этом впрямую:
«Таков Берлин при национал-социалистах — большой заколдованный дом с темными углами, мрачными лестницами, зловонными подвалами, запертыми комнатами и чердаком, где бесчинствуют привидения, которые швыряют на пол книги, барабанят в двери, бьют стекла и орут по ночам, смертельно пугая хозяев, время от времени мечтающих о том, чтобы все продать и умчаться куда-нибудь подальше. Но, как правило, потом они гонят от себя эти мысли и, заткнув уши и зажмурив глаза, пытаются делать вид, что все в порядке. Дрожа от ужаса, они стараются говорить как можно меньше и не обращать внимания на то, что почва уходит у них из-под ног, а их смех напоминает тот неестественный, натужный смешок, которым принято отвечать на шутки начальства» [Курсив везде мой. — Д. К.][255].
В этом заколдованном доме — зачарованной стране — по улицам разгуливают оборотни и вампиры, ежедневно происходят сотни убийств, тысячи исчезновений, неопознанные трупы обнаруживаются на старой барже, и никто не намерен их опознавать, родственники исчезнувших вдруг получают письмо из Америки (с того света) — или картонную коробку с пеплом из Дахау (с того света)…
Страна, в которой все это происходит, уже непохожа на европейскую страну, какой была когда-то, судя по ее названию. Абсолютное зло погрузило Германию в густой и плотный мистический туман — и главное, складывается впечатление, что всё произошло мгновенно. Жили люди обычной жизнью — и вдруг, в одно прекрасное утро, посредством какой-то зловредной, черной магии, проснулись в жуткой и темной империи, в царстве смерти…
Третий рейх Берни Гюнтера, при всей точности деталей исторических, никак не совпадает с реальной Германией Гитлера. В этом смысле романы Филипа Керра скорее стоило бы отнести к романам фантастическим, вроде фэнтэзи-детективов Глена Кука, разве что без чудес и гномов с эльфами. Достаточно сравнить с книгами немногих немецких писателей, описывавших тогдашнюю жизнь изнутри, — как, например, книги Ханса Фаллады или Арнольда Бауэра. Если в Германии Фаллады и Бауэра, при всем повседневном тягостном существовании, существует хотя бы видимость закона — извращенного, искаженного, но закона, — то пространство «Берлинской ночи» беззаконно, в нем закон не существует. А значит, герой-сыщик победить не может. Он может раскрыть преступление, он может вывести на чистую воду убийцу и даже бросить обвинение в лицо нацистскому бонзе, но восстановить мировой порядок, покачнувшийся из-за преступления (что характерно для классического детектива), он не может — по той причине, что порядка и не было. Катарсис в романах Керра наступает не потому, что справедливость торжествует в них, а потому что справедливость восторжествовала за пределами романного пространства: читатель знает, что чудовищный режим был ниспровергнут.
Если бы Ад победил…[256]
Гитлеровский режим просуществовал всего двенадцать лет — ничтожное время в исторических масштабах. Детектив предпочитает системы, живущие дольше, — поскольку детектив предполагает относительную стабильность, пусть даже это стабильность Зла. Может быть, поэтому детективных произведений, действие которых разворачивается в мире альтернативной истории, в мире, где Третий рейх победил и господствует, оказалось больше, чем детективов о реальных годах существования режима.