Испытание огнем (СИ). Страница 12

— Не помру, но жду с ужином! — подколола она и отключилась.

Я убрал телефон, завёл мотор и поехал дальше, а голова гудела, но уже от других мыслей — смешных и горьких разом. Катя, конечно, та ещё штучка: только переехала и тут же на шею села, будто так и надо. Её коронное: «я хрупкая», просто уму не постижимо. С другой стороны, вот была Елена. Я её любил, всё делал, старался, деньги домой тащил, ипотеку тянул, думал, всё для нас, всё для дома. А она всё равно свалила. Может, со мной что-то не так? Может, это я слишком мягкий, слишком добрый, а женщины это чуют, как собаки слабину? И всё-таки этот мир странно устроен. Стараешься вроде бы, даёшь людям всё чего просят, а они не ценят этого, крутишься ради них, словно белка в колесе, точнее хомяк, а по итогу никого не впечатляют твои усилия.

Дед Исмагил, помню, говорил: «Стас, будь твёрдым, как дерево». А из меня, похоже, дерево получилось слишком гибкое, вот и гнут меня кто и как хочет. Может, пора пожёстче стать с женщинами — не грубить, но держать рамки, чтобы не расслаблялись? С Еленой не срослось, с Катей пока непонятки, но я же не железный, чтобы вечно подстраиваться.

Никак приоткрыл глаз, посмотрел на меня, словно прочитал мои мысли, а я лишь усмехнулся про себя — хоть ты, лохматый, пока не подводишь. Пора потихоньку двигаться в сторону дома. Пельмени варить, ну, или начинать характер показывать.***

Часа через полтора я подкатил к стоянке у дома, заглушил «Калину» и вылез из машины, захлопнув дверь. Никак выскочил следом, встал рядом, а я задрал голову, глядя в вечернее небо — тёмное, с редкими звёздами, будто кто-то их там раскидал небрежно.

Думал о вечном — как всё в жизни идёт кувырком: планы строишь, а судьба смеётся, подбрасывает то метку, то сектантов каких-то. Весенний прохладный ветер дунул в лицо, и я вздохнул — сколько ни живи, а конца этим загадкам не видно, как звёздам в далёкой черноте.

Вдруг услышал шаги — чёткие, тяжёлые, прямо за спиной. Обернулся — двое в тёмной одежде, капюшоны низко натянуты, идут ко мне молча, как тени. Сердце чуть ёкнуло, я шагнул назад.

— Эй, мужики, вам чего надо? — бросил я слегка дрогнувшим голосом.

Они ни слова — просто надвигаются, шаг за шагом, прямо на меня. Никак зло и низко зарычал. Один из них вдруг взмахнул ногой, целясь в пса — грязный ботинок мелькнул в воздухе. Никак ловко увернулся, отпрыгнул в сторону, а я вскипел, кровь в голове зашумела.

— Ты что творишь, урод? — рявкнул я, толкая этого гада в грудь обеими руками.

Он отшатнулся, хрипло выдохнув, — а второй уже пошёл на меня, кулаки сжаты, глаза из-под капюшона зло блестят. Я не успел моргнуть — первый попёр снова, и я от души вмазал ему носком ботинка по голени. Судя по хрустящему звуку - вышло хорошо. Он взвыл — «а-а-ай, мать твою!» — и согнулся, лицо перекосило от боли, схватился за ногу. Второй замахнулся, кулак летел прямо в челюсть, но я чуть уклонившись, блокировал предплечьем и врезал ему в грудь правой — глухой удар, как по мешку с песком. Попал как раз на выдохе. Он захрипел — «х-ха-а!» — и сложился пополам, хватая ртом воздух, будто рыба на суше.

Я рванулся к первому – тот уже разгибался, несмотря на повреждённую ногу. Его капюшон слетел, и мне открылось лицо, покрытое шрамами в виде спиралей, будто кто-то выжигал узоры раскалённой проволокой.

— Ты нужен живым, — прошипел он и его голос трещал, как горящее дерево.

Он резко распрямился и его пальцы вцепились мне в горло – кожа тут же вспыхнула болью, как от прикосновения утюга. Я заорал, ударил его локтем в висок – раздался глухой стук, он пошатнулся и выпустил меня.

Второй подходил сзади. В руке у него что-то блеснуло – нож? Нет, больше похоже обломок стекла, чёрный от копоти.

— Не дёргайся, — проворчал он. — Огонь не любит нетерпеливых.

Я дёрнулся в сторону, но первый схватил меня за руку. Его ладонь была горячей, почувствовал это через рукав куртки.

— Сука! – я прокрутил руку и вырвался из его цепкого захвата.

И тут увидел: на шее, под кожей у него что-то двигалось – тени, как дым, ползли по венам.

— Ты уже горишь, — сказал он, и мне показалось, что его глаза вспыхнули оранжевым.

Никак, до этого молчавший, вдруг взвыл. И это был не просто собачий вой. Мне показалось, что это нечто древнее, какое-то холодящее душу завывание. Это неожиданное событие каким-то образом взбодрило меня и придало сил.

Первый «чёрный», который как раз тянул ко мне свою руку, получил от меня стопой в правое колено. Что-то влажно хрустнуло и нападающий с каким-то странным звуком резинового мячика, выпускающего воздух из рваной дыры, осел на асфальт. Как я понял, владелец этой конечности теперь долго не сможет пользоваться её по назначению.

— Этого не может быть!.. — зашипел второй, отступая.

Я не стал ждать развития событий. Оттолкнув его руку с осколком, потянул его на себя и вонзил колено в его оказавшийся мягким живот. Он сложился пополам. Я не был серьёзным мастером - рукопашником, как мой армейский друг Лёшка Громов, но понимал, что оставлять бодрых врагов позади как минимум глупо и совместил своё колено с его лицом. Что-то смачно лопнуло. Второй человек в чёрном забулькал, обхватив лицо руками и опускаясь на колени.

— Он придёт... — злобно шипел он. — Азар... уже близко...

— Да я смотрю, ты никак не успокоишься? — уточнил я у него.

— Ты уже наш... — донёсся до меня его шёпот.— Тебе что, мало показалось? Надо ещё добавить, зомби? — зло рыкнул я, делая шаг к нему.— Нет, нет, всё... — забормотал он.Его соратник в это время лежал на асфальте, подтянув колени к своей груди и тихонько подвывая. К нашей беседе интереса у него определённо не было.— Зачем пришли? Что хотели от меня? Кто послал? — я был серьёзно настроен получить нужные ответы прямо сейчас.Но в этот раз им крупно повезло. Никакого экспресс-допроса не вышло. Из соседнего с моим подъезда вышли пара пожилых женщин и направились в сторону стоянки машин. Судя по всему, у местных бабулек начался плановый вечерний моцион. Привлекать лишний раз внимание к себе не хотелось. Светиться рядом с двумя поверженными маргинальными телами — то же.Я с некоторым сожалением отступил в тень растущего дерева, чтобы укрыться от вечерних уличных фонарей. Обойдя по небольшой дуге место происшествия, направился к своему подъезду. Задержавшись у двери, оглядел стоянку и с удивлением понял, что нападавшие уже успели куда-то скрыться. Хмыкнув, я потянул дверь на себя, пропустил вперёд пса и зашёл в подъезд.***Я ввалился в квартиру, скидывая куртку. Катя лежала на диване, уткнувшись в телефон, ноги закинуты на спинку. На столе – пустая пачка чипсов и две смятые банки из-под колы.

— О, вернулся, — лениво протянула она, даже не глядя. — Ну что, ужин принёс?

Я показал ей на свою разбитую губу.

— Ой, ты подрался? — она скривилась, наконец оторвав взгляд от экрана. — Фу. Иди помойся, воняешь чем-то противным.

— Катя, на меня только что напали двое отморозков. Даже не пойму, почему. — немного нервно проворчал я.

— М-м, ужас, — она зевнула и потянулась за пультом. — Кстати, пока ты там геройствовал, я жутко голодала. Представляешь?

— Серьёзно? — я уставился на холодильник. — Ты же даже не вставала с дивана.

— Ну да, — она невинно улыбнулась. — А зачем?

Я вздохнул, потирая переносицу.

— Катя, пельмени в морозилке, я тебе об этом говорил. На меня только что двое психов напали, а ты...

— А я голодная! — перебила она, капризно надув губы. — И у меня сегодня ноготь сломался. Видишь? — протянула руку с идеальным маникюром, где на мизинце была едва заметная трещинка.

— Кошмар, — пробормотал я. — Прямо как моя куртка. — Показал ей надорванный рукав.

— О божечки, это же «Зарушка»! — она вдруг оживилась. — Ты специально её испортил? Я же тебе её сама выбирала!

— Катя, меня сейчас пытались убить каким-то осколком стекла.

— Ну и что? — она перевернулась на бок, устроившись удобнее. — Ты же ещё жив? Значит, можешь сходить в магазин. Мне ещё крем для лица нужен. И виноград.