Когда она влюбляется (ЛП). Страница 67

Его взгляд задерживается на моем лице, прежде чем он говорит водителю: — Отвезите нас домой.

В моем нутре зарождается горькое чувство. Домой. То место, куда мы едем, не мой дом. Больше нет. Не думаю, что когда-нибудь смогу проходить мимо офиса папы, не вспоминая о том, что там произошло.

— Почему ты решила вернуться? — спрашивает Винс, когда мы начинаем двигаться.

Долгий перелет дал мне возможность составить свою официальную историю, и она зависит от моей способности скрывать свои истинные чувства к Расу. Я скажу, что умоляла его увезти меня, и он согласился, несмотря на серьезный риск для себя. Я буду винить в своих неверных решениях свое расстроенное состояние после нападения папы. И объясню, что, когда я успокоилась, то поняла, что мое место - в Нью-Йорке.

Если кто-то спросит, почему Рас не проводил меня обратно, я отвечу, что Дамиано вызвал его в Италию.

К этому времени Рас уже должен быть на пути домой, верно? Что ему еще делать? И Дамиано отвезет его обратно. Он должен. Я хотела позвонить Вэл, как только приземлюсь, чтобы рассказать ей ту же историю, что собираюсь рассказать Винсу, но телефон практически вырвали из моих рук парни, которые приехали за мной. Что-то подсказывает мне, что пройдет немало времени, прежде чем я получу его обратно.

— Клео рассказала тебе, что произошло до того, как папу арестовали?

Винс выглядит неловко. — Да.

— Тогда ты можешь понять, что я плохо соображала. Я убедила Раса помочь мне сбежать, потому что не знала, что еще сделать. Мне было страшно.

У меня по позвоночнику пробегает удивление, когда Винс берет мою руку в свою.

— Джем, мне очень жаль, — говорит он, его голос дрожит. — Я понятия не имел, что Папа причиняет тебе боль. Клео сказала мне, что это не в первый раз.

Я прикусываю язык. Ты мог бы догадаться, если бы не бросил нас здесь, чтобы делать то, что, черт возьми, ты делаешь в Европе.

— Все в порядке.

— Не в порядке. Я сказал папе, что если он еще раз так поступит, я скажу Рафаэле, чтобы он сократил пять лет, которые папе осталось быть доном. Единственная причина, по которой он выходит из тюрьмы, - это то, что ты сейчас здесь. Он обязан тебе всем.

Он сжимает мою ослабевшую руку, но я быстро возвращаю ее на колени. Его слова кажутся пустыми и запоздалыми на несколько лет. Сейчас мне не нужна его защита и любовь. Для этого уже слишком поздно.

— Когда ты собираешься вернуться в Европу? — спрашиваю я.

— После свадьбы.

— Хочешь быть уверена, что я не сделаю еще что-нибудь, чтобы твоя сделка сорвалась? Не волнуйся. Я собираюсь выйти замуж за Рафаэле, — сухо говорю я.

Он шумно сглатывает. — Джем, мне следовало быть с тобой откровенным насчет...

— Я не хочу этого слышать.

Он не слушает и продолжает.

— Я не думал, что ты будешь против. Ты никогда не казалась мне желающей чего-то большего. По крайней мере, не так, как все остальные.

В моей груди разгорается негодование. Как он смеет?

— Только потому, что я не взламывала банковский счет папы, как ты, и не делала возмутительные вещи, как Клео, ты решил, что можешь распоряжаться моей жизнью и делать с ней все, что захочешь? Неужели ты думал, что я буду счастлива быть пешкой на твоей шахматной доске?

— Нет, это не...

— Должна ли я благодарить тебя за то, что ты сделал за меня все эти выборы?

Я пригвоздила его взглядом. Что бы он ни увидел в нем, он бледнеет.

— Может, ты и прав, — холодно говорю я. — Чего еще я могу хотеть?

— Я просто говорю...

— Честно говоря, мне все равно, что ты хочешь сказать в данный момент. Я устала. Это было долгое путешествие. Ты получаешь все, что хочешь, так, может быть, ты будешь достаточно добр, чтобы дать мне только одну вещь взамен?

— Что? — спрашивает он.

— Молчание. Я не хочу с тобой разговаривать.

В его взгляде читается раскаяние, но меня это не волнует. Это никак не смягчает мои чувства к нему.

— Хорошо, — тихо говорит он.

Я отворачиваюсь к окну, и у меня начинает щипать глаза.

Мы въезжаем на подъездную дорожку, и я выпрыгиваю из машины, как только она останавливается. Винс не следует за мной.

Внутри дома холодно и пусто. Мою кожу все еще покалывает от воспоминаний о греческом солнце. Через несколько недель мой загар потускнеет. Будет казаться, что меня там никогда не было.

Там меня ждут люди, персонал дома и горстка мужчин. Я почти не обращаю на них внимания. Они здесь, чтобы охранять меня. Это настолько очевидно, что нет смысла притворяться, что это не так.

Мамы и Клео здесь нет. Я спрашиваю о них, и мне отвечают, что они в гостях у папы и скоро вернутся.

Я поднимаюсь в свою комнату, умываюсь в ванной, а затем устраиваюсь на маленьком сиденье у окна, натянув на колени одеяло.

Швы вокруг моего сердца начинают рваться.

Фантазия, которую мы с Расом создали, была намного лучше реальности. Она была идеальной.

А теперь это ушло навсегда.

Слезы наворачиваются на глаза, и вскоре они уже текут по моим щекам. Я перехожу на кровать, вжимаюсь лицом в подушку и плачу до потери сознания.

Меня будит какой-то звук. Я приподнимаюсь, голова затекшая от смены часовых поясов, и оглядываю комнату. Дверь открывается.

Клео.

Моя грудь вздымается при виде сестры. Она бросается ко мне и обхватывает руками мою талию.

Я обнимаю ее в ответ, позволяя теплу ее объятий просочиться в мои кости. Кажется, что прошла целая вечность с тех пор, как я видела ее в последний раз, хотя прошло всего чуть больше недели.

— Тебе не следовало возвращаться в этот бардак, — говорит она, прижимаясь лицом к моей груди.

Вздохнув, я провожу ладонью по ее кудрям. — Я должна была.

— Только не говори мне, что ты сделала это ради папы. — Она отпускает меня и садится рядом со мной, скрестив ноги. — Насколько я понимаю, он именно там, где должен быть.

— Нет, я сделала это не ради папы, — тихо говорю я.

Клео хмурится.

— Ты выглядишь грустной. Что случилось, пока тебя не было, Джем? Расскажи мне все.

Сначала я должна сделать одну вещь.

— У тебя есть с собой телефон? Я пыталась позвонить Вэл.

Я хочу убедиться, что Рас вернулся в целости и сохранности и что Дамиано не сваливает на него свою вину.

Клео качает головой.

— У меня больше нет телефона. Мама забрала его у меня сегодня утром. Она знает, что я отдам его тебе, если ты попросишь, а тебя держат под замком, пока на твоем пальце не появится обручальное кольцо. Кстати, у меня есть твое обручальное кольцо. Ты оставила его на стойке в пентхаусе в ту ночь, когда мы там останавливались.

Проклятье. Я не смогу позвонить Вэл. Значит, мне остается только молиться, чтобы все обошлось на том свете? Хотя Дамиано должен быть на связи с Винсом. Мой брат наверняка расскажет ему о том, что я сказала о Расе.

— Джем?

Я моргаю, понимая, что Клео выжидающе смотрит на меня.

Она толкает меня в колено. — Что происходит?

Могу ли я сказать ей правду? От одной мысли об этом у меня к горлу подкатывает боль. Но мне больше не с кем поговорить о Расе, а я хочу поговорить о Расе.

Прошло меньше дня, а я уже так по нему скучаю.

Слезы наворачиваются на глаза. — Я даже не знаю, с чего начать.

Из-за моего задыхающегося голоса в выражении лица Клео проскальзывает беспокойство. — Ты в порядке? — Она окидывает меня взглядом. — Тебе все еще больно?

— Физически я в порядке.

— Тогда в чем дело?

Я фыркнула.

— Я вернулась из-за Раса. Он забрал меня, хотя Дамиано этого не хотел, и сам попал в большие неприятности. Я не могла быть ответственной за то, что разрушила его жизнь.

— Почему Рас так поступил?

— Потому что он… — Я снова начинаю плакать. Боже, это на меня не похоже. Обычно из меня не течет, но одна мысль о том, что я потеряла, повергает меня в отчаяние.