Замерзшие лилии (СИ). Страница 33

         Он ободряюще похлопал по плечу и заверил, что все мои дела будут переданы другим и доведены до логического конца. Пришлось подчиниться приказу, но перед отправкой на юг…

           Я убедил себя, что мне нужен всего один глоток воздуха, одно новое воспоминание.  Лишь посмотреть на Нору издалека – через окна на первом этаже отлично просматривалась комната, в которой она всегда принимала посетителей. Иногда в особо паршивый и тяжелый день, я, облачаясь в одежду обычного горожанина, позволял себе пройтись мимо, чтобы мельком увидеть женщину. Просто убедиться, что у нее все в порядке.

            Сегодня этого было недостаточно: почему-то складывалось ощущение, что поездка в Порт Перл станет переломной точкой для всего.

            Я воспользовался знанием, что Нора ведет занятия шитьем у девочек при храме. Навестить его жреца оказалось делом достаточно простым, а дальше  оставалось  незаметно пройти по коридорам и встать у приоткрытой двери, слушая знакомый голос. Нора казалась мне веселой, бойко интересовалась делами каждой воспитанницы и помогала, когда у кого-то из них что-то не получалось. Удивительно, но она была на удивление ласковой и милой, и я прежде никогда не слышал в ее голосе таких  почти материнских ноток.  Стало нечем дышать, когда в голову пришла мысль, что сейчас, получив свободу, Нора может  встретить и полюбить достойного мужчину и создать семью. И я поспешил уйти прочь, чтобы не выдать свое присутствие, и остудить голову, к которой словно прилил жар. Вздохнул несколько раз и, бросив взгляд на храм, поклялся, что больше никогда не стану высматривать Нору вновь. Таурус прав: женщины - отрава. И мою собственную слабость придется вытравливать очень долго.

              По пути в Порт Перл я старательно не думал о Норе, сосредоточившись на видах вокруг и своей миссии. На юге природа оживала раньше, чем в столице,  наполняя воздух не только непривычным мне жаром, но и ароматом дивных растений и цветов. А вид на открывшееся море, отделяющее Порт от соседней Уайны захватывал дух. Впервые в жизни я был здесь и не мог отвести взгляд от воды, которая пропитывала собой все вокруг. Морской соленый воздух, брызги в лицо и паруса кораблей,  видневшихся издалека. Сопровождающие меня рыцари дружно отпросились купаться, хотя мы прибыли поздно вечером,  и звали с собой. Был вынужден отказаться по весьма прозаичной причине: я не умел плавать, а признаться в этом подчиненным было не с руки. Поэтому, бросая  тоскливые взгляды на море, был вынужден довольствоваться видом из огромного окна.

              Днем город предстал передо мной в полной красе и настолько разительно отличался от  столицы, что я только диву давался. Он буквально утопал в зелени, восхищая буйными цветами неизвестных мне растений. Удивительно, но все особняки аристократов сохранились здесь в прекрасном состоянии: только оказались приспособлены под разные нужды. Так в доме бывшего губернатора Порта и всей южной провинции как раз располагался дом наместника, в котором мне был выделен отдельный кабинет и спальня на самом верхнем этаже. Мне она понравилась тем, что почти вся ее сторона, обращенная к морю, была застеклена огромными окнами. И я мог видеть всю бухту, расположившуюся передо мной словно на ладони, а также корабли, приближающиеся к берегу. Безусловно в самом доме сохранялась аскетичность в соответствии с предписаниями Ордена, как и в других домах, которые были заняты непосредственно Главой охраны, миссией Ордена и другими. Наместник, на мои распросы о том, что все особняки в столице пришли в упадок,  а они их сохранили, дал пояснение. Порт Перл всегда по праву считался первым лицом  Тристии. Поэтому даже с переменой власти, управляющий городом старался показать прибывшим из других государств, что под властью жрецов город живет прекрасно. Местную миссию такие вопросы не интересовали,  и я также успокоился.

 Прибыв в дом наместника, который стремился во всем оказывать содействие, сразу же запросил списки прибывающих жителей Уайны, и тех из них, кто отбыл домой. Служка, который сидел в порту и записывал все сведения, сразу же вызвал подозрение. Он казался старательным работягой, но внутреннее чутье  твердило, что все это неспроста. Через сутки, когда я приказал  предоставить мне все сведения за последние полгода, служка был схвачен ночью при попытке поджога этих самых бумаг. На допросе он сдал себя и своего подельника,  признавшись, что они  зачастую пропускали на территорию Тристии разных людей с бумагами на одно и то же имя. За большие деньги, разумеется.

                Все документы были перевезены в дом наместника, из которых мы стали выписывать те имена, которые встречались чаще всего. Сам наместник рвал и метал, поскольку ранее он никогда не сличал списки поименно, сверяя только количество прибывших и убывших людей. Пришлось отстранить его от должности и временно посадить под  арест, поскольку сейчас доказательств его причастности к работе тех служек не было, а первоочередной задачей стало найти имена, под которыми мятежники прибывали в Тристию.

                 Дни пролетали с небывалой скоростью, а мне оставалось лишь вздыхать, поднимая взгляд от горы бумаг на столе, страдать  от жары и смотреть на море, мечтая хоть на немного окунуться в его приятную прохладу.

                 Список имен постепенно увеличивался, и в нем помимо мужских, оказывались и женские имена. Я предположил, что мятежники могли разыскивать тех аристократов, которые  когда-то не успели уехать в Уайну. И сейчас предлагали им помощь, чтобы  сбежать из страны. Поскольку количество убывших женщин оказалось больше тех, которые прибыли в Тристию.

                 Новым служащим в порту был передан приказ арестовывать всех, кто попытается въехать или выехать по бумагам из этого списка. Довольно скоро такие люди действительно появились, и были приведены в мой кабинет. Без лишнего шума и привлечения внимания, чтобы не спугнуть сообщников, если те  наблюдали за ними. Только среди предполагаемых мятежников и беглых аристократов  оказалась женщина, которую  я не ожидал когда-либо еще увидеть. Моя сладкая отрава, моя яд - Нора.

                 В первый момент я остолбенел, глядя, как она, подгоняемая рыцарями из отряда, заходит вместе с остальными подозреваемыми в кабинет. Следом вбежал какой-то человек, который настойчиво пытался обратиться ко мне. Я же, с трудом сосредоточившись на отчете рыцаря, старался не смотреть, как бледна женщина, к которой стремился всей душой. Она была одета в светло-серое длинное  платье, открывающее не только шею, но и часть груди. Такой фасон дозволялся женщинам этой провинции из-за летней жары.  Ее волосы, взмокшие от пота, были собраны в косу, закрепленную наверху. Так что шея казалась еще более тонкой и беззащитной. Нора безусловно не отрывала от меня своего взгляда, стискивая своими пальцами ручки небольшой сумочки. Как она здесь оказалась, когда только около месяца назад я видел ее в столице? И почему при ней были документы на имя Виолы Дютюрэль, уроженки города Трюффо из Уайны? Той самой, которая присутствовала в длинном списке?

- Господин магистр, позвольте обратиться?

         Заискивающе  просил человек, имя которого я забыл, едва он представился.

 – Это я указал Вашим рыцарям на эту,- он выставил палец в сторону Норы, -женщину.

- Чем она Вам не угодила? – Старался, чтобы мой голос не выдавал злости, охватившей в этот момент.

         Хотелось собственными руками придушить этого старикана за то, что он навел подозрения на Нору.

- Я всю жизнь прожил в этом городе, и у меня отличная память на лица, господин магистр…

- И, - поторапливал его, не зная, что делать в той ситуации, которая сложилась.

- Она очень сильно похожа на жену нашего бывшего губернатора, Этьена Бриоля.

          Бросил взгляд на Нору, в глазах которой словно полыхнул пожар при словах стукача.

- Констанция ее звали, молодая,  красивая, - старик вздохнул и, быстро глянув на Нору, припечатал. – Была.