Мечников. Луч надежды (СИ). Страница 45

— Присоединяюсь к Николаю, — кивнул Разумовский. — Благодаря вашим разработкам мне уже довелось поработать с инфекционными больными, но с этим самым сепсисом я ещё никогда не сталкивался. О чём идёт речь?

— Смотрите, объясню максимально простым языком, — произнёс я. — Вы уже ведь сталкивались с обычными респираторными инфекциями? Кашель, насморк, пневмония.

— Да, разумеется. С инфекциями пищеварительного тракта тоже не раз приходилось работать, — ответил Разумовский. — Одна холера чего стоит!

— Думаю, теперь вы понимаете, что инфекция может быть практически где угодно. В любом органе, — продолжил объяснять я. — Вот только у каждого органа, у каждой системы имеется защита в виде местного иммунитета. И когда этот иммунитет уже не может справиться, инфекция попадает в кровь. Также она может попасть в кровь и напрямую — через рану. Но для этого иммунные клетки крови тоже должны быть ослаблены. Инфекция в крови — это и есть сепсис.

Я заметил, что Разумовский и Широков собрались задать ещё кучу вопросов, но на этот раз я их опередил.

— Не спешите расспрашивать меня про иммунитет. Об этом я уже подготовил статью. Вы её также можете прочитать. Там всё предельно ясно. В соответствии с теорией иммунитета я и создал препарат, который усиливает эту систему защиты — иммуномодулятор.

— На самом деле у меня немного другой вопрос, Алексей Александрович, — продолжил Широков. — Всё ещё насчёт сепсиса. Как вы определили, что у пациента именно он? На вид ведь как обычная сыпь. Ну… Не совсем обычная, но всё же сложно делать какие-то выводы, основываясь только на высыпаниях.

— Отличный вопрос, Николай, — улыбнулся я. — Вижу, вы действительно почерпнули много знаний за этот месяц. Я могу ответить на ваш вопрос, но прошу, запоминайте эту информацию аккуратно. Дело в том, что у сепсиса нет специфических симптомов. Его можно определить только по косвенным признакам, которые могут запросто возникнуть и при любом другом заболевании.

Я выдержал паузу, а затем указал на лоб Кирилла.

— Жар. Температура выше тридцати девяти — это признак любой серьёзной инфекции, но в данном случае она может проявиться особенно остро. Затем — потеря сознания или кома. Деятельность головного мозга подавляется воздействием токсинов. Как видите, Кирилл пока что даже не выходит на контакт. Кроме того, больного могут беспокоить множественные гнойные высыпания, бактериальное воспаление практически любого органа, низкое давление и расстройство дыхания. Дальше объяснять нет смысла. Я описал вам лишь верхушку айсберга. Из этих частиц и собирается диагноз.

— Но вы очень быстро отреагировали, господин Мечников, — подметил Разумовский. — Кажется, вы даже минуты не думали. Как вам это удалось?

— Опыт, — частично солгал я.

Картина и вправду напоминает сепсис, но подтвердить диагноз мне помог обратный виток вместе с клятвой лекаря. Они буквально взвыли, и чуть сами не вырвались из моего тела.

Перед тем как начать лечение, я немного перераспределил витки и забросил пару лекарских в обратный. Последние несколько дней я везде ношу с собой лекарскую плиту, поэтому могу менять количество витков, когда захочу.

Тяжеловато таскать с собой такой булыжник, но сейчас слишком напряжённый период. Близкие мне люди могут пострадать в любой момент, а потому мне понадобится прямой виток. И в то же время на меня могут напасть, а значит, обратный виток тоже должен быть готов к бою.

В этот раз я не стал перекидывать все витки в обратный. Убивать бактерии таким образом равноценно стрельбе по воробьям из пушки. Максимальное количество моих обратных витков в данный момент может запросто убить всех людей, находящихся на этом этаже. И мне даже не придётся сдвинуться с места.

В итоге процесс лечения Кирилла быстро подошёл к концу. За объяснениями я даже не обратил внимания, как обратный виток самостоятельно отключился, закончив уничтожать бактерии.

Как только я нормализовал давление и восстановил брату здоровое дыхание, он тут же открыл глаза и сделал глубокий вдох.

— Получилось… — в один голос удивлённо прошептали Разумовский с Широковым.

— Господа, прошу, оставьте нас ненадолго, — велел я. — Мне нужно переговорить с братом.

Никто спорить со мной не стал. После того как я на глазах у лекарей совершил, по их мнению, настоящее чудо, они уже не могли противиться моим указаниям.

— Алексей… — прошептал Кирилл, когда Широков и Разумовский покинули палату. — Я во всём виноват… Я ошибся. Прогадал. Не понял, что меня атаковали со спины.

— Успокойся, дыши ровно, — строго сказал я. — Если будешь слишком сильно волноваться, у тебя опять сорвётся сердечный ритм, и ты потеряешь сознание. Можешь на меня положиться, сейчас ты в безопасности. Расскажи, что с тобой случилось, а с остальным я уже разберусь сам.

— Я бы на твоём месте не вёл себя так дружелюбно после того, как мы с отцом поступили с тобой и дядей, — пытаясь изобразить некое подобие ироничного смеха, прокряхтел он.

— Сейчас не время ворошить старые обиды. Не стану спорить. То, что вы с отцом пытались реализовать — ничем, кроме как подлостью, не назовёшь, — произнёс я. — Однако сейчас меня интересует другое. Кто тебя так отделал?

— Погоди… — вновь изменился в лице Кирилл. — Боги, неужели я умер?

Странно, похоже, он до сих пор не отошёл от интоксикации. Видимо, бредит из-за повреждения нервной системы.

— Нет, Кирилл, ты жив. Мы только что с тобой говорили о ситуации в нашей семье. Сосредоточься, — попросил я.

— Если я жив, то почему тогда я вижу тебя? — удивлённо спросил он. — Во всех новостях трубили, что ты погиб, сражаясь за Хопёрск.

Та-а-к… А вот это уже странно. Я бы предположил, что он потерял память, но ведь ещё пару минут назад он изъяснялся логично и даже пытался описать мне, что с ним случилось на самом деле. Сказал, что его атаковали со спины.

— Кирилл, расскажи мне последнее, что ты помнишь, — произнёс я.

— Я вернулся с фронта, — собравшись с силами, прошептал он. — На этот раз моя поездка продлилась недолго. Враги сдали нам город без боя. Я решил повидаться с отцом и Ярославом. А потом… Потом кто-то ударил меня в спину. Прямо на вокзале.

— Кто это был? Не можешь вспомнить? — поинтересовался я.

— Нет, — он покачал головой. — Но это точно были люди Мансуровых. Именно они держали меня взаперти больше месяца.

Больше месяца…

Я начал постепенно осознавать, что на самом деле случилось с моим братом. Осталось лишь задать ему один вопрос — и всё встанет на свои места.

— Кирилл, вы с Викторией Мансуровой собирались пожениться или нет?

— Я, может, и болен, но не на всю голову! — выпалил он. — Я пережил много ранений на фронте. Но меня ещё ни разу так не контузило, чтобы я додумался сделать этой зловредной суке предложение!

А вот и ответ на все мои вопросы. Ситуация оказалась куда сложнее, чем я думал.

— Так вы с ней знакомы? — поинтересовался я.

— Глупый вопрос, Алексей, — усмехнулся он. — Конечно. Ты и сам с ней много раз виделся в те времена, когда я ещё сам учился в академии. Пожалуйста, не шокируй меня ещё больше. Сначала твоё воскрешение, теперь ещё и вопросы насчёт нашей женитьбы с Викторией… Похоже, Морской Бог не забрал меня в тёплые воды. Где мы с тобой очутились, Алексей? Чья эта обитель?

Кирилл думает, что мы оба мертвы, потому что последние новости, которые он обо мне слышал — это информация о моей гибели в битве с некромантом. Вся империя трубила, что двое лекарей затерялись в Тёмном Мире.

Выходит, что последние полтора месяца он вообще не получал никаких вестей о происходящем. Похоже, его держали в плену. А вместо него действовал клон.

Мансуровы уже давно заготовили этот план. Но никто так и не заметил подмены. Видимо, клону было приказано влиться в семью, втереться в доверие к отцу и никаким образом не намекать на ложь, которую скрывают его создатели. Именно клон сделал предложение Виктории. По её же приказу.

А я уж думал, что Кирилл и мой старик совсем из ума выжили, раз решили связаться с этим безумным семейством…