Мечников. Луч надежды (СИ). Страница 40

— И каков наш дальнейший план? — проигнорировав крики Светланы, произнёс Захаров. — Господин Мечников, вы уже готовы патентовать наше изобретение?

— Готов, — улыбнулся я. — На этот раз структура аппарата была куда сложнее, чем в прошлый. Поделим патент пополам.

— Пополам⁈ — удивился Захаров. — Алексей Александрович, я на такое не претендую. Вы чересчур…

— Нет, — перебил его я. — У меня была концепция, но самостоятельно я бы никогда не собрал всё это воедино. Вы уже не в первый раз меня выручаете, Захаров. Более того, во время первых тестов вы ещё и пострадали из-за воздействия радиации. Так что не спорьте со мной. Вы заслужили и деньги, и славу.

У меня были опасения насчёт того, что присутствие второго изобретателя может повлиять на наш спор с Владимиром Павловым, но позже я изучил его прежние патенты и обнаружил, что соавторов у него целая куча. Скорее всего, Владимир Харитонович управляет собственным заводом с кучей подчинённых. И особо выдающиеся разделяют с ним патент.

Значит, помощь Максима Захарова никак не повлияет на мою победу или поражение.

После тестирования рентгена я заглянул в орден лекарей и запросил регистрацию патента. Принести им рентген-аппарат мы никак не могли, поэтому нужно было заранее заказать выезд сотрудников бюро прямо в мастерскую Бронниковой.

Они пообещали, что посетят нас уже завтра. А это означает, что нас с Захаровым ждёт ещё одна бессонная ночь. Придётся подготовить все чертежи, довести до ума статью о воздействии электромагнитного поля и рентгеновских лучей на организм человека. Всё это понадобится ордену для рассмотрения.

Теперь мне не придётся обращаться к Ярославу Мечникову за помощью. Я сам работаю в академии, а это означает, что у меня есть право публиковать собственные статьи без участия других лекарей.

Вернувшись домой, я сразу же сел за подготовку чертежей, а Синицын с Захаровым вырубились. Мы с Максимом договорились, что я подготовлю теорию, а он изобразит на чертежах схему самого аппарата, когда отоспится.

Ближе к двум часам ночи моя работа подошла к концу. Я исписал более тридцати листов. Свою часть я уже выполнил. Остальное — за Захаровым.

— Ох, как же болит голова… — простонал проснувшийся Синицын. — Ненавижу побочные эффекты твоих обезболивающих.

— Ничего, переживёшь, — произнёс я. — У тебя просто давление упало. Можешь выпить зелье-энергетик. Станет намного лучше. А как придёшь в себя — жду от тебя рассказ о твоей татуировке.

— Ох… — поглощая зелья, пробурчал Синицын. — Показать будет сложно. Но раз уж я тебе пообещал, ты сегодня же всё узнаешь.

Илья опустошил склянку с зельем, затем подошёл к вешалке и взял своё пальто.

— Ты куда это собрался? — поинтересовался я. — Тебе лучше отлежаться, дружище. Два часа ночи! Не лучшее время, чтобы бродить по Саратову. Или же ты просто хочешь убежать от ответа?

— Никуда я не убегаю, — усмехнулся он. — Собирайся. Действие этой печати на моей груди объяснить трудно. Проще будет показать на практике. Поверь, после того как ты узнаешь, как работает эта штука, тебе самому захочется приобрести такую же!

Я понял, что Синицына уже не остановить. Да и меня распирает любопытство. Тем более, отпустить его одного посреди ночи я не могу. Лучше отправиться с ним.

— И куда же мы идём? — поинтересовался я.

Илья улыбнулся во весь рот, отворил дверь в подъезд, а затем заявил:

— К женщинам!

Глава 20

Кто о чём, а Синицын о женщинах! Других поводов для беспокойства он обычно себе найти не может. Но уж лучше это, чем зависимости, от которых он совсем недавно излечился.

— Погоди, Илья, — пытаясь нагнать друга, воскликнул я. — Ты же лекарь! Должен понимать, что тебе сейчас нужно отлежаться, чтобы прийти в себя после перелома. Он хоть и не серьёзный, но не все мягкие ткани успели полностью восстановиться.

— Да я всё прекрасно понимаю и ценю, что ты так обо мне беспокоишься, Алексей, — усмехнулся он. — Но ты ведь сам расспрашивал меня насчёт татуировки. Сейчас немного прогуляемся, отдохнём, и заодно я покажу тебе, как она работает.

На дворе ночь. Я решил позволить Синицыну немного прогуляться, но кутить до утра я ему не дам. Мне ещё самому нужно выспаться, чтобы не профукать завтра момент прихода людей из бюро, которые должны изучить все документы и сам аппарат. Чем быстрее я зарегистрирую патент, тем лучше. Через два дня уже настанет время проникать в особняк Мансуровых. Мне ведь нужно подготовиться к этому мероприятию. Операция по спасению Токса может оказаться самым опасным делом, за которое я когда-либо брался.

— Хорошо, договорились, — заключил я. — Один час, Илья. Не более того.

— Ладно-ладно, — закивал он. — В любом случае ты не пожалеешь, когда увидишь, на что способна эта штука! Я за неё заплатил большие деньги, и пока что мне кажется, что оно того стоило.

Заинтриговал, ничего не скажешь. Особенно если учесть, что я уже вспомнил, что означает этот символ из нескольких узлов. Это славянский знак, олицетворяющий любовь. И, кажется, я начинаю подозревать, как он работает и для чего он нужен Синицыну.

Мы с Ильёй пришли в ближайший кабак. Два столетия назад подобные места отдыха переименовали в «питейное заведение», но люди продолжали по привычке именовать их кабаками.

Когда мы вошли в здание, нас сразу же чуть не затянули в пьяную драку. Пара мужиков сцепилась в яростной схватке, несколько раз задели Синицына, из-за чего тот сразу же решил высказать им всё, что думает, но я вовремя остановил это, ускорив распад алкоголя в крови сражающихся.

В итоге в их сосудах образовался ацетальдегид, который отвечает за похмелье, и у мужчин резко пропало желание драться.

В таких ситуациях я чувствую себя так, будто Илья — мой сын, за которым нужен глаз да глаз. Стоит хотя бы на секунду потерять его из виду, и он сразу же вляпывается в совершенно никому не нужный конфликт.

Хотя, если вспомнить, сколько мне лет на самом деле, я практически гожусь ему в отцы или, по крайней мере, в старшие братья. Сложно делать вид, что мне всего лишь двадцать пять лет. Я уже в прошлой жизни успел достаточно долго потоптать землю, набить шишки и многому научиться на собственном опыте.

Пока Синицын искал нам подходящий столик, я осмотрелся вокруг, пытаясь уловить все детали происходящего. Всё-таки в кабаках я никогда не бываю, но с точки зрения наблюдения за малоизвестной мне Российской Империей — это опыт интересный.

Сейчас я чувствую себя так, будто оказался в музее, а не в питейном заведении. Хотя это место определённо не предназначено для аристократов. Хорошо, что после прошедших нескольких дней мы с Синицыным слабо напоминаем представителей сливок общества. У одного одежда ножницами порезана, а второй уже не видел здорового сна несколько недель.

Держусь на одних зельях. Надо бы вернуть себе нормальный режим. Проблемы решать надо, но и о своём здоровье забывать не стоит. Как же я буду лечить людей, если сам изношу свою нервную систему в клочья? Лекарская магия может излечить практически всё, но я сильно сомневаюсь, что она может замедлить старение стремительно изнашивающегося организма. Тут уже ни один бог не поможет, не говоря уже о лекарях.

Так что в каком-то смысле даже хорошо, что я позволил себе выбраться вместе с Ильёй этой ночью. Нужно дать себе небольшую перезагрузку. Так у меня появится куда больше сил.

— Ну что, как тебе здесь, Алексей? — потягивая неизвестный мне напиток, спросил меня Синицын, когда мы уже расположились за столиком.

— Интересный опыт. Правда, меня немного напрягает тот факт, что ты снова пристрастился к выпивке. Разве ты не должен сейчас принимать таблетки? — напомнил я.

— Ой, да брось! Ты правда думаешь, что я так просто сорвался? — усмехнулся он. — Вот, сам попробуй.

Он протянул мне кружку, я отхлебнул из неё и понял, что Илья на самом деле упивается обычным квасом.

В настоящем квасе, кстати, тоже содержится небольшой процент спирта, как и в том же кефире. Но уж на это обращать внимание точно не стоит. Главное, что Илья твёрд в своём решении поддерживать здоровый образ жизни.