Маньякой (СИ). Страница 36

Пришла мысль, что быть беде.

Лия первой среагировала – подняла пистолет, выстрелила, ещё, ещё.

Пули застряли прямо в воздухе, в каких-то двадцати сантиметрах от цели. Просто повисли, словно замороженные, искривлённые в прозрачной толще – как рыбки в геле. Пули дрожали, как если бы пытались прорваться, но их не пускало что-то – плотное, тугое, сила, которую можно было потрогать руками.

- Щиты…, – пробормотал, глядя на это. – Силовые. Настоящие.

- Спасибо, Кэп, – процедила Лия, отступая на шаг. – Как будто сама не вижу.

Мужик улыбнулся. Спокойно. Очень уверенно.

- Зря пришли, – сказал он. Голос – будто через динамик, с металлической дрожью. – Никто вниз не спустится. Ни по-хорошему, ни по-плохому.

- А по-плохому мы только начали, – отрезала она и рванула вперёд.

Он не испугался. Даже не пошевелился. Только чуть сместился в стойку, как борец на татами.

Врезалась.

Я ожидал взрыва. Отката. Размаха. Но всё вышло как-то… вяло. Словно в киселе. Лия будто влетела в патоку. Сила её удара расплескалась по воздуху, щит её поглотил, как вода поглощает камень. Визуально – ничего. И по выражению её лица понял: почти всё ушло в молоко.

А он ударил в ответ. Ладонь, по дуге, сбоку. Она ушла, скользнула – и попыталась врезать ногой в корпус. Опять щит. Опять будто в стену.

- Проклятье, – прошипела она, – он что, вообще неубиваемый?

И это сказал боевой юнит три с половиной звезды просто грохнувший сущность голыми руками, когда рукопашный бой даже не был её классовым оружием, а сейчас, когда она рукопашница… писец.

- Почти, – ухмыльнулся тот. – Я – Тарр. Гвардия. Не обязан убивать. А должен удерживать.

Лия стиснула зубы. И тогда началась схватка.

Не перестрелка. Не балет смертоносных пуль.

Чистая, вязкая, адская, изматывающая рукопашка.

Она была быстрее – очевидно. Ловчее, изворотливее, хитрее. Она раз за разом прорывалась внутрь, заходила с тыла, прыгала, скользила, пыталась дотянуться до шеи, до суставов, сбить равновесие. Но каждый удар вяз в щите. Каждый блок гасил импульс. Будто сражалась с неуязвимым пластилином – его невозможно было сломать, только медленно, упорно перемять.

Он бил редко, но мощно. Размах – как у экскаватора. Один раз срезал краем поля Лии плечо – та едва не потеряла равновесие.

Я же, стоя позади, понимал – просто физически не могу вмешаться. Не сейчас. Моя сила – не про скорость и удары. Она про другое. Механизмы. Устройства. Но человек перед нами – не воспринимался как не устройство.

Лия зацепилась за его локоть, попыталась провернуть. Он не дал. Сместил центр тяжести, сдвинул таз – она ушла в перекат. Попыталась зацепить за шею – он сбросил.

- Ты хороша, – сказал он, чуть запыхавшись. – Но щит держит и не такое.

- Держит, да, – выдохнула она. – Но он не догоняет ситуацию, как и ты сам.

И вот тогда она изменила тактику.

Удары стали короче, почти обманками. Движения – рваными, непредсказуемыми. Она начала не бить, а вязать, крутить, ломать.

Серьёзно. Где-то слышал, что в греко-римской борьбе есть такой приём – когда ты не просто валишь, а переплетаешь противника с собой, заставляя его бороться с тобой и с собственным телом.

Так вышло и здесь.

Она подсекла его, сместила ногу, навалилась, перекрутила кисть, плечо, обмотала бедро ногой, и он вдруг оказался… связан.

Щит продолжал работать – но поля пересеклись, и у него нарушился вектор. Обороной бой не выиграть…. Словно контур поплыл, колебания сбились. Он попытался выпрямиться, но Лия скользнула вверх по спине, залезла на него, как хищник, обмотала шею, подтянулась – и вот он упал на колено.

Глухо. Камень пола треснул.

Впервые увидел его в бессилии.

Он тяжело дышал. Щит ещё дрожал вокруг, но уже искрами, разорванный. Лия не отпускала захвата. Уперлась коленом в позвоночник. Тот рыкнул, попытался встать – она вогнала его обратно.

- Всё, – сказала она. – Будешь сопротивляться – сломаю позвоночник. Это просто к сведению.

Тот дернулся, ещё раз… и замер.

- Хорошо… – выдавил. – Проходите… вниз…

Лия отпустила только тогда, когда была уверена – он выдохся.

Щит потух.

- Пошли, – сказала она мне, не оборачиваясь. – Времени мало.

Мы прошли мимо него. Он лежал на боку, полуживой, дыша, как умирающая меха.

Посмотрел на Лию.

На лице – ничего. Ни капли удовлетворения. Ни гордости. Только рабочее, сосредоточенное напряжение.

- Ты его не убила?

- А смысл? – бросила она. – Мы пришли за другим.

- Всё нужно доделывать до конца, – сказал ей назидательно и передавил сонную артерию третьей рукой, пока не ушли. Всё это заняло немного времени, а когда он потерял сознание, устроил ему обширный инфаркт. Пара минут и нет такой грозной машины. Он трудный противник для Лии, а для меня, оказалось, что нет. Другой вопрос, что для этого мне надо с ним сойтись, но это не то, на что пока решусь с лёгкостью.

С лестницы уже тянуло холодом.

Там, внизу, был тот, кого нельзя убить. Почти. Но только что мы убедились, что можно убить любого. Да, глубоко вдохнул. Впереди был тот, ради кого мы сегодня посетили это место. Да, дар встретившего нас чувака вызывал уважение и желание прибрать его к рукам, но увы, время. Тут либо цель, либо что-то другое, на всё сразу нас не хватит. А потом придут, либо полиция, либо федералы и нас здесь уже не должно быть. Ведь хозяин виллы любил приватность.

***

- Так, улыбочку, – сказал вслух отчётливо, чтобы местный босс картеля услышал.

Он хорошенько зафиксирован на стуле с высокой спинкой, чтобы не дёргался, пока буду проводить на нём живом нейрохирургическую операцию. Правда Лие уже пришлось обновить, так сказать, ему раны на руках и ногах. Заживают заразы быстро. Так неровен час вырвется и убежит.

- Зачем? – спросил он неожиданно резво и быстро.

Видимо не просто так рассказывают про его живучесть. Вот, даже черепная коробка стала зарастать. Не уверен, что даже тараканы такие живучие, как он. Ну ничего, "починю" Будет даже лучше. Он шевельнулся, глаза дёрнулись. Удивлённо, почти осмысленно.

- А мы сейчас сделаем селфи, – отозвался на его возглас, небрежно, как будто речь шла о съёмке нового ланча. – С улыбочкой.

Развернул смарт, включил режим зеркала, подвёл экран к его лицу, специально под тем углом, чтобы он увидел всё. И своё лицо. И… то, что над ним.

Тот глянул. И завыл.

- А! Что вы со мной сделали?! – истерично, с надрывом.

Голос дрожал, как струна на пределе. Паника шла изнутри, глухая, животная.

- Ну, право слово, – покачал головой в ответ. – Несложно же догадаться, по открывающемуся виду на твой мозг.

Видок был, конечно, тот ещё. Так и тянуло сблевануть. Но нужно держать марку маньяка, чем запугивать жертву ещё сильнее. Черепная крышка аккуратно снята, как у банки сардин. Мозг как под прозрачным куполом – слегка пульсирующий, влажный, пахнущий… ну, специфически. Серо-розовые извилины, между ними – тонкие вкрапления энергии, сполохи даров. Не у каждого они видны. У трупа точно нет. У этого – сияют. Богатенький внутренне, собака.

- Вскрыли твою черепную коробку, – пояснил для него с нотками вежливого раздражения. – Прямо как консерву. Или, если тебе угодно, как плод мангостина.

- А! А-а-а! – развопился он ещё сильнее.

Глаза закатывались, пальцы дёргались. Наверное, пытался вызвать щит или подконтрольного телохранителя, а может ещё какую гадость. Увы, для него. Всё уже отключено.

- Заткнись, – прикрикнул. – Ты мне есть мешаешь.

- Что?! – он захлёбывался, не понимал.

Прищурился и поглядел на него.

- ХоуНао, – сказал спокойно. – Переводится как "мозги обезьян". Элитнейший, редчайший деликатес Юго-Восточной Азии. В высоких кругах его даже подают живьём. Вот прямо, как сейчас.

- Что ещё за мозги обезьян?! – завизжал он, и уже чувствовалось, как его пульс участился, как электрический импульс внутри мозга стал нестабильным, как его дар начал дрожать, раскрываться для меня, так сказать.