Заложница (ЛП). Страница 22

Его хватка только усилилась, а шаги стали шире по каменному полу.

— Сейчас не время.

Еще одно тело метнулось к ней, но рикошетом отлетело назад, ударившись о стену людей, стоявших между ней и ордой.

Через мгновение после того, как ее муж отключил связь, волна заключенных хлынула вперед, подстегиваемая предложением о помиловании. Ее едва успели схватить — но кулак Валдуса отправил в полет последнего нападавшего.

Он перекинул ее через плечо и бросился бежать, а его люди столпились вокруг, создавая заслон.

— Вперед, вперед, вперед! — Крик Райкера привлек ее внимание: размахивая топором, он повел ее похитителя и остальных товарищей в узкий коридор. Выражение его лица выглядело почти ликующим, когда набегающая толпа приблизилась и была отброшена назад.

Ева могла ненавидеть каждого из команды Валдуса, но никак не притвориться, что не впечатлена их командной работой.

Ее макушка коснулась потолка, а затем мир снова перевернулся. Ева встала на ноги, руки похитителя поддерживали ее.

— Дроиды не смогут проследить за нами здесь, но у людей получится. — Он еще больше нахмурился, а пятна крови на виске придали ему еще более дикий вид. — Если хочешь жить, беги.

Склонив голову, она нахмурилась в ответ.

— Я не дура. И не собираюсь оставаться здесь. И если ты больше не будешь ко мне прикасаться, буду в порядке. — Жар было достаточно сложно скрыть, не прижимаясь к нему, и меньше всего ей хотелось, чтобы он это заметил. Ева жестом попросила его показывать дорогу. — Кстати, спасибо за спасение вашей жизни и жизни ваших людей.

Раздалось низкое рычание. Со стороны его людей, если она не ошибается, тоже послышалось несколько смешков. А потом раздался лишь стук сапог, ее потянули за веревку, и они помчались вместе с группой, миновали несколько поворотов, обгоняя преследователей, а неистовые крики у нее за спиной становились все слабее и слабее. Связанные руки пульсировали в такт с ее клитором.

— Бойцы, — внезапный окрик похитителя заставил ее подпрыгнуть, — половина берет правое ответвление и направляется к шахтам. Постоянно расходитесь в стороны. Остальные пойдут налево и тоже разделятся. Чем меньше людей будет знать о том, куда она ушла, тем лучше. Мы встретимся на обычном месте.

Не говоря больше ни слова, они разделились на следующем повороте, как и было приказано.

На следующем разветвлении их стало значительно меньше.

Единственный звук, нарушающий жуткую тишину, — цоканье сапог и неровное дыхание.

Это давало особенно много времени на размышления.

В каждой тени ей мерещился ее муж. Никак не получалось избавиться от ощущения его рук на ее плоти, как он прижимал ее к себе — все было настолько реальным, что по ее телу побежали мурашки. Старые шрамы запульсировали, как будто только недавно зарубцевались.

Стоило ли ей смириться и подчиниться мужу? Отойти от умирающих мужчин, как ей было приказано, упасть на колени и молить о пощаде?

Неужели она позволила своим глупым чувствам к первому мужчине, показавшему ей истинное наслаждение, уничтожить ее?

— Будьте начеку. — Напутственные слова похитителя, обращенные к последней группе мужчин, отвлекли ее от тревожных мыслей.

Тут ее осенило, что она осталась с ним наедине. Снова.

Не успела Ева осмыслить значение этих слов, как он резко развернулся на месте, и его руки переместились с привязи, схватив ее за предплечья.

Он толкнул ее в небольшой проем.

Ева ударилась спиной о камень.

— Теперь. — Его нос был в нескольких дюймах от ее носа, а крепкое тело прижало ее к стене, — давай поговорим о том, чтобы я больше никогда не прикасался к тебе.

Глава 20

Шок сменился яростью. Ева стала вырываться из рук похитителя.

— Отойди от меня.

— Я так не думаю. — Его голос словно лаской прошелся по ее щеке. — Жар. Он опять действует на тебя?

— Нет. — Но ее глаза широко распахнулись.

— Не лги мне, Ева. — Его ноздри раздувались, пока нос касался ее ключиц. — Твой пульс нестабилен. Зрачки расширены. Я видел это раньше… И вижу сейчас… твое дыхание все время сбивается, как будто ты сдерживаешь стон. — Его голос стал ниже. — Тот самый сладкий звук, который ты издавала, когда я вводил свой член глубоко в тебя.

Она покачала головой, противясь правде его слов.

— Нет, и даже если бы это было так, то последним мужчиной, который трахал бы меня, стал ты.

Он замер, а затем медленно, осознанно отстранился, обдав ее холодом.

— Правда?

Его рука метнулась вперед. Ева затаила дыхание. Она приготовилась к удару, который, как ей казалось, никогда не последует.

Вместо этого путы на ее запястьях освободились.

— Что ты делаешь? — В замешательстве она потерла слабые розовые следы на запястьях.

— Зачем ты это делаешь? — Валдус ответил вопросом на вопрос, пристально вглядываясь в нее. — Зачем ты спасла меня и моих людей, если так меня ненавидишь?

«Потому что ты прикоснулся ко мне так, будто я имею значение. Потому что показал мне звезды. Потому что научил меня, что значит желать».

Но воспоминания о том, как легко он выдал ее в столовой, все еще ранили.

— Потому что я не чудовище. И не могу оставить вас умирать в грязи, как бы вы этого ни заслуживали.

— И это все? — В его тоне слышался некий намек, ей непонятный.

— Нет. Ты спас мне жизнь, когда… когда мне нужна была помощь, — признала она. — Я была у тебя в долгу. Теперь мы квиты. — В ответ она оскалила зубы. — Не жди, что я сделаю это снова.

— Жаждешь крови, да? — Взгляд ожесточился, мышцы живота напряглись, Валдус широко раскинул руки, его грудь была испещрена синяками и кровью. — Отлично. Хочешь свой фунт плоти? Что-нибудь, чтобы умерить свою гордость? — Он дал ей знак подойти к нему. — Слова не помогут. И ложь тоже. Почему бы не ударить по-настоящему? Выпустить внутреннюю ярость раз и навсегда. Я не стану мстить. Поверь, что бы ты ни сделала, это будет не больнее, чем то, что я уже переживаю по поводу случившегося. — Он покачал головой. — Мне следовало догадаться, что у него есть какая-то хитрость в рукаве. Должен был понимать, что наверху все не останется по-прежнему только потому, что здесь все так же. — Он снова жестом указал на нее. — Сделай это. Ударь. Пусть нам обоим станет легче.

Ее руки сжались в кулаки. Сколько раз Ева представляла себе, как схватит палку для наказаний Холлисворта и вобьёт её ему в спину? Сколько раз мечтала всадить кулак в каждого мужчину, который больше, злее и могущественнее, который отнимал у нее право выбора, использовал ее, а она позволяла ему это, потому что у нее не было другого выхода?

— Нет. — Она разжала пальцы. Рука повисла сбоку. — Я не такая, как ты. Или он. Не пользуюсь грубой силой или жестокостью, чтобы давить на других. — И если бы она начала, то, возможно, никогда бы не остановилась.

В его взгляде мелькнуло нечто, очень похожее на боль, а затем Валдус снова помрачнел и ожесточился.

— Ладно, держи все это в себе, позволь мне погрязнуть в собственном наказании, но тебе необходимо заняться сексом, Ева. Не позволяй своей злости на меня приносить тебе еще больше боли.

— Такой самоотверженный, — прорычала она.

— Я никогда не утверждал, что бескорыстен.

— Ты должен был поверить мне насчет маячка. — Слова вырвались наружу.

— Ты права.

Его легкое согласие только сильнее ее разозлило.

— Тебе следовало прислушаться, когда я сказала, что руду в шахтах можно использовать для дестабилизации.

— Сейчас я слушаю.

— Уже слишком поздно! — закричала она. — Слишком поздно для меня. Слишком поздно для тебя.

— Не поздно. Никогда не поздно, пока все еще живы.

— Ты не понимаешь. Благодаря тебе Холлисворт придет за мной. Он не позволит ничему встать у него на пути. Я ненавижу тебя за это, — прошипела она. — Лучше умереть, чем позволить тебе снова трахнуть меня.

Мышцы на его челюсти напряглись.

— В прошлый раз, когда тебя прижали к стенке, ты успела забыть о своей враждебности.