Инженер Петра Великого 3 (СИ). Страница 22

— Производство новых ручных гранат, ваше сиятельство, — говорил Польхем, аккуратно протирая стекла своих очков замшевой тряпочкой, — обходится казне, прямо скажем, недешево. Особенно много хлопот доставляет изготовление запалов, требующих ювелирной точности и особых материалов. Однако же, их эффективность, как показали последние полигонные испытания, превосходит все наши самые смелые ожидания. Одна такая граната, брошенная умелой рукой в плотные ряды неприятельской пехоты, способна наделать такого шороху, что… В общем, это оружие, ваше сиятельство, способно коренным образом изменить тактику пехотного боя, дав нашим солдатам неоспоримое преимущество.

Граф Пипер, внимательно слушавший инженера, удовлетворенно качнул головой, его тонкие губы тронула едва заметная улыбка. Швеция, несмотря на все свои металлургические достижения и военную мощь, в последнее время все чаще сталкивалась с неожиданными и неприятными «сюрпризами» со стороны русских, которые, казалось, начали стремительно сокращать технологическое отставание. И любая возможность перехватить инициативу, получить новое, более совершенное оружие, была для него на вес золота.

В этот момент дверь кабинета без стука отворилась, и на пороге появился граф Арвид Горн. Высокий, подтянутый, с холодными, все замечающими глазами, Горн был одной из самых влиятельных и неоднозначных фигур при шведском дворе. Известный своим острым умом, прагматизмом, а также обширнейшими связями как внутри страны, так и за ее пределами, он курировал многие «деликатные» вопросы, включая и деятельность шведской разведки. В руках он держал увесистую папку с документами.

— Свежая почта от наших «друзей» из Московии, господа, — с легкой, чуть ироничной усмешкой произнес Горн, проходя к столу и небрежно бросая папку перед Пипером. — И весьма, надо сказать, любопытная. Касается их нового «чудо-ружья», которое они, похоже, уже успели окрестить «Смирновкой», по имени своего новоявленного прожектера, капитана Смирнова.

Он выдержал небольшую паузу, наслаждаясь произведенным эффектом. Пипер и Польхем тут же забыли о гранатах, их взгляды с нескрываемым интересом устремились на папку.

— Здесь, — продолжил Горн, постукивая пальцем по кожаному переплету, —описание принципа действия и наши эскизы. Похоже, их капитан Смирнов действительно не зря свой хлеб ест и царскую милость снискал. Судя по всему, это оружие, если оно будет доведено до ума и поставлено на поток, может доставить нам немало хлопот.

Он раскрыл папку, и на стол легли несколько листов, исписанных мелким, убористым почерком, с приложенными к ним схематичными рисунками каких-то деталей и механизмов. Польхем, забыв о своем обычном спокойствии, буквально выхватил один из листов и, водрузив очки на нос, впился в него взглядом. Глаза его загорелись профессиональным азартом. Пипер тоже внимательно изучал бумаги, его лицо становилось все серьезнее.

— Наши лазутчики, — невозмутимо продолжал Горн, наблюдая за реакцией коллег, — сообщают, что русские пока испытывают серьезные трудности с производством качественной оружейной стали для этих своих «Смирновок». Их железо, даже самое лучшее, не выдерживает нагрузок от нового пороха, который, к слову, они тоже пытаются варить по какой-то своей, никому не ведомой технологии. Стволы у них то раздувает, то рвет на части. Да и сам порох, по слухам, крайне нестабилен и опасен в обращении. Но сам принцип, господа… сам принцип этого ружья, с его скорострельностью и стрельбой без демаскирующего дыма… он, черт побери, хорош! Дьявольски хорош! И если мы, используя наши передовые металлургические мощности, наши знания, сможем воспроизвести, а еще и улучшить эту «Смирновку», устранив ее «болезни»… Это даст нам ключ к победе в этой затянувшейся войне.

Граф Горн сделал еще одну паузу, обводя присутствующих своим испытывающим взглядом. Затем, с едва заметной улыбкой, он добавил, обращаясь непосредственно к Пиперу:

— Моя доверенная особа в Петербурге, через которую к нам и поступают эти бесценные сведения… она весьма умна, предприимчива и, смею вас заверить, является истинной патриоткой шведской короны. Женский ум, знаете ли, ваше сиятельство, порой бывает куда острее и изворотливее мужского, особенно когда речь заходит о таких деликатных делах, как добывание чужих секретов из-под самого носа у противника. И она, я уверен, еще не раз порадует нас ценными дарами.

В его голосе прозвучал тонкий, едва уловимый намек, который не ускользнул от внимания первого министра. Женщина. Шпионка при русском дворе. Граф Пипер задумчиво побарабанил пальцами по столу. Русские преподнесли им очередной неприятный сюрприз. От того, насколько быстро и эффективно шведская наука и промышленность смогут отреагировать на этот вызов, зависела судьба всей войны.

Гонка вооружений выходила на опасный виток.

Глава 9

Не успел адъютант Брюса пролепетать про срочный вызов, как я уже шел по коридорам.

В кабинете Брюса творилось что-то невообразимое. Обычно он спокоен, как скала, а тут метался от стола к окну. Видок у него был, будто только что пришла депеша, что шведы уже под Питером.

— Капитан, ну наконец-то! — он подскочил, как только я порог переступил. — Проходи, присаживайся…

Я молча подошел к столу. Тот был завален какими-то бумажками и чертежами, которые к пушкам и крепостям явно никакого отношения не имели. Брюс тем временем навернул еще пару кругов по кабинету.

— Государь, Петр Алексеевич, — наконец выдал он, застыв передо мной и картинно вскинув руки к потолку. — После Нарвы, сам понимаешь, настроение у него… на седьмом небе! Победа, слава, вся Европа в ладошки хлопает! Ну и надумал он, значит, показать всему миру, да и своему народу, какая у нас держава Российская сильная да процветающая!

Я напрягся. Когда Петр Алексеевич решал показать миру свою мощь, это обычно было что-то грандиозное: либо новая заварушка, либо что похлеще.

— И чего же надо сделать? — осторожненько спросил я, нутром чуя подвох.

Брюс вздохнул.

— Удумал он, друг мой ситный, фейерверк! Да не абы какой, понимаешь, а такой, чтоб послы заморские рты разинули да на всю жизнь запомнили! Чтоб Питер-бурх ярче солнца засиял! К Новому году, значит. Праздник для народа, а для иностранцев — сам понимаешь, дело политическое!

Фейерверк? У меня тут порох бездымный вот-вот получится в неплохих объемах, винтовки нового поколения на подходе, а ему огоньки в небе подавай.

— Яков Вилимович, — я постарался передать мысль спокойнее, — вы ж знаете, у меня в Игнатовском… дела, государственной важности, не побоюсь этого слова. Каждый денек на счету. Неужто не сыскалось других мастеров для этих… потешных огней?

Брюс глянул на меня с прищуром.

— В том-то и дело! В том-то и дело! — он снова заметался по кабинету. — Всех этих наших мастеров потешных огней, государь уже выслушал. Ну что они ему предложить могут? Шутихи, от которых больше страху, чем веселья. Пара огненных колес да «звездочек». Тьфу! А государю надобно… феерию! Чудо, понимаешь! Чтоб небо разными цветами играло! Он мне так и сказал: «Удиви меня, Брюс! Удиви так, чтоб я ахнул!» А чем я его удивлю? Мои познания в алхимии тут, боюсь, не помощники.

Он замер и вперился в меня взглядом. В глазах его плясала какая-то хитрая искорка. Мне даже на мгновение показалось, что это какой-то розыгрыш, чтобы проверить меня на знание таких мудреных вещей. Но я отогнал эти мысли — бред же.

— А вот ты, Смирнов ведь у нас на всякие алхимические штучки мастак. И вот… — Брюс выдержал театральную паузу.

Ну вот! И ведь не отмажешься.

Я пытался переварить услышанное. С одной стороны, это жуткая головная боль и отрыв от реально важных проектов. Мои «Смирновки», порох — вот что могло по-настоящему важно, а не какие-то там навороченные хлопушки. С другой стороны, раз уж влез в эту кашу, надо ее расхлебывать. Успешный фейерверк — это царская благосклонность и очередная демонстрация силы науки, доказательство того, что я не просто какой-то самоделкин, а человек, способный решать нестандартные задачи. К тому же, это могло бы подправить мою репутацию, которая после недавних церковных пересудов была, мягко говоря, подмочена. Да и для пиротехнических опытов понадобятся те же реактивы, что и для некоторых других, более серьезных задумок. Такой себе НИОКР за казенный счет, замаскированный под «царскую забаву».