Егор Смирнов: каникулы в СССР. Том 1 (СИ). Страница 27

— Хм. Разумно. — Аркадий Михайлович удивленно смотрел на меня. — И где ты только этого нахватался, малец?

— Отец. Он у меня в разведке служил.

— Знаю-знаю. Батька твой — мужик, что надо. Когда трезвый, — без обиняков заявил Аркадий Михайлович, пытаясь перевернуться на спину.

Я подскочил к нему и стал помогать, стараясь не касаться сломанных конечностей. Аркадий Михайлович заскрипел зубами и сильно побледнел.

— Ничего, — хрипел он сквозь зубы, — прорвемся. Еще и не такое бывало. Терпи, Аркаша. — И он пару раз размашисто шлепнул себя по щекам здоровой рукой.

Когда дело было сделано и Аркадий Михайлович благополучно перевернулся на спину, я поспешно выкатил толстой палкой камень из костра, а затем начал расстегивать курточку, пиджак и рубашку Серегиного дедушки. И тут я замер в нерешительности. Под рубашкой обнаружилась еще сырая майка.

— Аркадий Михайлович, где у вас нож? — после секундного замешательства спросил я.

— Это еще зачем? — он с подозрением посмотрел на меня.

— Мне не снять с вас майку. А она сырая. Ее нужно разрезать, — спокойно, словно речь шла о завязывании шнурков, ответил я.

Аркадий Михайлович понимающе кивнул.

— В правом нижнем кармане куртки, — хрипло добавил он. Его начинала бить легкая дрожь, а тело было очень холодным.

Я быстро достал нож, разрезал майку и стянул ее с озябшего тела фронтовика. Дальше действовать нужно было быстро. Я стянул с себя майку, обернул в нее разогретый в костре камень и придвинул его к левому боку Аркадия Михайловича, ближе к подмышке. Потом быстро закидал сухими листьями грудь Серегиного деда и его расстегнутую сырую одежду, а затем улегся сбоку, рядом с камнем, прижавшись к озябшему старику своим нагретым от проделанной работы туловищем.

— Не дури, малец, — прохрипел Аркадий Михайлович, — простудишься, воспаление легких подхватишь. А у тебя еще вся жизнь впереди. — И он попытался меня оттолкнуть.

— Если замерзну, у костра погреюсь. Лежите спокойно, Аркадий Михайлович. Скоро кто-нибудь из взрослых придет на подмогу. Только не засыпайте. Лучше дальше про войну рассказывайте.

Когда примерно через четверть часа в овраге зазвучали встревоженные взрослые голоса, Серегин дедушка уже заметно согрелся.

— Сюда! — изо всех сил заорал я. — Помогите! Мы здесь!

Через полминуты из-за поворота показались двое: мужчина и женщина. Они несли с собой большое шерстяное одеяло, фуфайку и несколько досок. Увидев меня с дедом, они в растерянности замерли.

— Что же вы стоите? Помогите! Его надо согреть. Несите сюда одеяло и одежду. — Я вскочил на ноги и начал руководить процессом, пока вновь прибывшие сами не освоились с ситуацией.

Совместными усилиями мы обернули торс Аркадия Михайловича в теплое одеяло, а сверху укрыли фуфайкой. После этого мужчина быстро насобирал еще хвороста и закинул в костер. А после этого мы вместе с ним соорудили шины в местах переломов.

Все это время я продолжал разговаривать с Аркадием Михайловичем, чтобы не дать ему уснуть. Было заметно, что он хорошо согрелся и сильно разомлел. Глаза его начали слипаться. Однако, боль от переломов, усилившаяся в согревшемся теле, и мои назойливые вопросы про войну, похоже, не давали ему окончательно забыться сном.

Примерно через четверть часа после того, как были наложены шины, из-за поворота оврага наконец-то появился бледный и всклокоченный Серега Сабуров. Его сопровождал здоровый мужчина, похоже, из местных жителей, который нес на плече сложенные носилки, а также женщина, фельдшер скорой помощи.

Она быстро провела первичный осмотр Аркадия Михайловича и удивленно мотнула головой, глядя на умело наложенные шины. Однако, лишних слов на похвалу тратить не стала, быстро скомандовав двоим мужчинам, как правильно и безопасно поместить пациента на носилки.

— Надо как можно скорее доставить его до нашей машины. Она в лесу на дороге. Метров триста отсюда, — обеспокоенно сказала она, показывая в дальнюю сторону оврага.

Мужчинам два раза повторять было не нужно. Они поудобней взяли носилки и осторожно пошли по дну оврага, направляясь к мостику, от которого уже можно было выйти наверх и двинуться в направлении дороги.

Я остался на месте. Надо было потушить костер, а потом вытащить из ямы свой велосипед.

— Спасибо тебе, Егор! — услышал я тихий хриплый голос с удаляющихся носилок. — Если бы не ты…

Что там дальше сказал Аркадий Михайлович, я уже не расслышал. Махнув ему на прощание рукой, я огляделся по сторонам. Оставшись в полном одиночестве, я наконец-то осознал, что только что произошло. Я смог хоть немного изменить историю. У меня получилось вырвать хорошего человека из рук неминуемой смерти. А это значит, что в моих силах менять судьбы отдельных людей, а возможно даже и влиять на глобальный ход истории.

Я скептически осмотрел грязную майку, которую натянул на свое худосочное юное тельце после того, как теплый камень стал не нужен.

— Что-то ты не очень смахиваешь на вершителя мировых судеб, Егорыч, — пробурчал я себе под нос и грустно усмехнулся. — За такую майку мама меня точно по голове не погладит.

Эта отрезвляющая мысль вернула меня с небес на землю. Я горестно вздохнул и поплелся к ручью, чтобы набрать пригоршни сырого песка и затушить ими костер. И тут я увидел, что у меня под ногами сверкнул какой-то блестящий предмет. Я перевел на него взгляд и чертыхнулся. Это был портсигар Аркадия Михайловича. Всеми позабытый, он остался лежать на земле после того, как я развел костер.

Убрав дорогую и по всей видимости памятную вещицу в карман шортов, я затушил песком костер и устало двинулся по оврагу к месту, где был спрятан мой велосипед. Портсигар я решил занести домой к Сереге, когда вернусь к себе во двор.

Сейчас внутри у меня зрело совсем недетское чувство. Оно больше всего походило на радостную усталость после возвращения с боевого задания, на котором удалось без потерь выполнить поставленную задачу. Двигаясь по этому заросшему сорняками и крапивой оврагу, я вновь ощущал себя взрослым и несущим на себе груз ответственности за окружающих меня людей. Это было очень важное и нужное чувство, которое я едва не потерял, вернувшись в свое детское тело.

Достав свой велосипед из небольшой ямки, где мы с Серегой его спрятали, я двинулся к мостику. Только там можно было вытащить его из оврага. В остальных местах склон был слишком крутым и заросшим.

Когда я выбрался из оврага, то услышал вдали звук сирены скорой помощи. Похоже, что машина, везущая Аркадия Михайловича, наконец-то добралась до основной дороги и помчалась в больницу. Я очень надеялся, что с Серегиным дедушкой все будет хорошо. Переохлаждение и два перелома, да еще в таком возрасте — это не шутки. Но почему-то внутри меня крепла уверенность, что бывалый фронтовик выкарабкается из этой передряги и вернется домой бодрым и относительно здоровым.

Я запрыгнул на велосипед и неспеша покатил к выезду из леса. Никто не встретился мне на пути. Да я и не ожидал никого увидеть. Я понимал, что Серега Сабуров сейчас на всех парах мчится домой, чтобы сообщить, что дедушка нашелся, и указать, в какую больницу его увезли.

Ну а мне спешить было некуда. Поэтому я, не торопясь, покатил в сторону дома.

Когда я въехал к себе во двор, милицейской машины там уже не было. Я надеялся, что участковому все-таки удалось найти Вовку Никитина и провести с ним воспитательную работу. Однако, пока я не удостоверюсь, что опасность со стороны этого отморозка полностью миновала, мне нужно быть начеку. Именно поэтому я для начала оставил велосипед у входа в подъезд и, зажав в руке болт, осторожно зашел внутрь и осмотрелся. Проверив парадную до пятого этажа и убедившись, что опасаться нечего, я закатил велосипед под лестницу.

После этого, достав портсигар Аркадия Михайловича и поднявшись на второй этаж, я постучался в квартиру Сабуровых. Дверь открыла Серегина бабушка. Увидев меня, она всплеснула руками и воскликнула:

— Егор! Какой ты молодец! Нашел моего деда непутевого! Да ты проходи, проходи, не стой на пороге. — И она втянула меня за руку в квартиру. — Вон Сережа на кухне толокно пьет. Может и тебе навести?