Гений АЗЛК (СИ). Страница 24

— Для меня это тоже очень важно. Мы — не милиция, у нас любое подозрение в злоупотреблении убивает служебный рост. Хотя я, наверно, уже своего предела достиг, — он протянул карточку с телефонным номером. — Рекомендовавший вас генерал — большая величина в нашей системе, но некоторые вопросы, особенно вылезающие на поверхность из-за ваших предшественников, проще решать через нас.

И никаких «не наша епархия». Похоже, я не прогадал. Полковник в УКГБ по городу Москве — совсем не лишний контакт.

На следующий день пришёл как раз лишний, тоже полковник, начальник УБХСС ГУВД. Лощёная и скользкая личность.

— К концу недели ожидается подписание предварительно заключения акта ревизии перед отправкой в Совмин, Комитет народного контроля и Минфин.

— Знаю. Для окончательного утверждения и передачи в ЦК. Причём именно в ЦК меня ориентировали — продолжать копать и выявлять всё до последнего украденного рубля.

Я несколько переврал текст наказа на том памятном заседании промышленного отдела, его начальник скорее был склонен, чтоб мы закруглились, санкция продолжать практически выдушена моей бесцеремонностью.

— Партия — наш рулевой, руководящее и направляющее ядро советского общества, — с полуулыбкой процитировал мент. — Её указания необходимо тщательно исполнять, к исполнению подходить творчески, правильно интерпретируя недосказанное. Есть мнение, что некоторые выводы комиссии излишне поспешны, вопрос требует дальнейшего изучения. Я намереваюсь рекомендовать вам и другим членам комиссии немного сдержанности. Конкретно — изъять несколько пунктов из резолютивной части документа.

— Каких именно?

Он был такой располагающий, брызжущий намёками «ну вы же понимаете», «умные люди всегда договорятся»! Я же, напротив, гнул линию непонятливого, тупого и недоговороспособного.

— Касающихся задолженности «Автоэкспорта» за поставки автомашин и запасных частей компании «Дахаб».

— Эта египетская контора для нас — только грузополучатель. Отгрузка произведена «Автоэкспорту» по годовому контракту, мы подписали сверку о наличии задолженности, сумма, она многомиллионная, выставлена на картотеку «Автоэкспорту», в мае начнутся списания. Что не так?

— Именно это, уважаемый Сергей Борисович. Поставка «Дахабу» — коммерческая ошибка очень ответственных и добросовестных товарищей, причём сущий мизер на общем фоне поставок в 1978 году, менее 0,4% оборота. При таком развитии событий злые языки готовы вменить им получение взятки за отгрузку без предварительной оплаты и злоупотребление служебным положением.

— А вы предлагаете считать это безвозмездной помощью СССР стране, ставшей на некапиталистический путь развития?

— Вот! Мы, похоже, нашли общий язык. Я настоятельно рекомендую аннулировать платёжное требование к «Автоэкспорту», а товарищ Поляков готов отозвать свою подпись под актом сверки.

То есть «братская помощь египетскому народу», чей президент аккурат в том же 1978 году подписал неприятный для Советского Союза договор в Кэмп-Дэвиде, ложится на плечи АЗЛК, а не МИД, чтоб прикрыть задницу неким «добросовестным товарищам», водящим дружбу с УБХСС Москвы.

Поднял трубку, набрал номер.

— Виктор Николаевич! Доброго здравия, Брунов. У меня полковник Севастьянов из УБХСС, уверяет, что вы согласились отозвать подпись под актом сверки по афере с «Дахаб».

— Здравствуй, Сергей. Меня он тоже прессует, — отозвался Поляков. — Шантажирует. Жду провокации. Видно кто-то очень крепко ему приказал прикрыть тут пару деятелей, ведавших отгрузками в дружественные страны. Пытаются всё вешать на козла, сиганувшего с парохода в порту Италии. Которого ты скрутил в Дакаре.

— Богушевский.

— Он. Но его подписи нет ни на одной бумажке. Сергей! Держимся и не идём на поводу Севастьянова? Если один дрогнет…

— Я — точно нет.

— Тогда можешь на меня рассчитывать. Стой как часовой у Вечного огня и будь осторожен!

Дразнить УБХСС точно не входит в категорию «осторожность».

— Сожалею, товарищ полковник. Поляков подпись не отзовёт. Я свою тоже — и на сверке, и на требовании, и на акте ревизии. Всегда готов пойти вам навстречу, но тут выше моих возможностей.

— Очень, очень разочарован.

Он ушёл, а я начал ломать голову, что именно предпримет продажный мент.

По «вертушке» вызвонил Касатонова. Всё же операции через «Автоэкспорт» затрагивают контрразведку. Он выслушал внимательно.

— На опережение ничего не могу сделать. Но если милиция предпримет незаконные действия, немедленно сообщите.

Большего не ожидал. Раздувать щёки и показывать значимость, но стремиться ничего не делать самому — очень распространённая черта, не самая полезная для клиентов «крышующего» силовика.

До конца дня успел отловить на рабочих местах министра и ЦКовского куратора автопрома Игоря Ивановича, те не особо взволновались, ограничившись «держите в курсе». Наконец, звякнул Артуру, извинившись, что обращаюсь к его тестю, ещё не исполнив свою часть сделки. Заодно пригласил на завтра — выбирать авто, ему специально придержали огненно-красную.

Потом начал собственные приготовления — на работе, дома. Вечером тщательно проинструктировал Машу и Валю. Главное — никому не открывать дверь в квартиру.

Рассчитывал, что если что-либо случится, то до конца недели, поскольку подойдёт время сбора подписей под проектом акта ревизии на согласование. Потолковал с ревизорами, оба, отвечающие за проверку финансово-хозяйственной деятельности, колебались. Явно впечатлились, что по поводу поставки «Дахабу» ведётся уголовное расследование, особенно в связи с перспективой быть самим допрошенными с подписью за ответственность о даче заведомо ложных показаний.

— Если вы не включите пункт об афере «Дахаб» в итоговый документ, буду вынужден писать собственное дополнение, подчеркнув, что ваше внимание обращалось на эту сомнительную поставку, но вы отказались его упомянуть. Простите, в действиях сотрудников «Автоэкспорта» содержится состав тягчайшего должностного преступления, и я не собираюсь садиться в тюрьму за укрывательство. Вы — решайте за себя.

Ревизоры куда менее уязвимы для УБХСС, чем Генеральный директор крупнейшего промышленного предприятия с массой дырок в соблюдении многочисленных правил. Я не сомневался, что примут правильное решение.

Что плохо, угроза со стороны Севастьянова не давала сосредоточиться на действительно важных вещах. Я ехал с работы и на работу, проверяясь, выписывая нелепые петли по улицам Москвы, подозревая наличие хвоста или даже группы задержания. Думал даже пригнать себе спортивную машину с полигона, на такой бы хрен кто меня догнал, но приказал себе не поддаваться излишней паранойе. На заводе практически не выходил из кабинета, где чувствовал себя увереннее, даже в случаях, когда срочно требовалось присутствие в цеху. Наконец, поручил наблюдение за ситуацией доверенным людям, и вот в пятницу утром последняя мера предосторожности сработала.

— Сергей Борисович-джан! — пророкотал по внутреннему голос Сурена, моего водителя, ни разу не использованного по должностному назначению, поскольку я всегда сам за рулём, гендиректорская «волга» катала бухгалтерш в банк или ездила по разным поручением. — БХСС тут, шарятся, крутятся возле «волги». Самый главный, с ним ещё трое.

— Опиши троих.

Если бы менты слышали свой словесный портрет в исполнении Сурена, пристрелили бы его из табельного. Зато экстерьер вышел во всех деталях.

Перевёл секретаршу в состоянии повышенной боевой готовности.

— Сергей Борисович! — к вам товарищ Боровиков из «Автоэкспорта». Такой…

«Такой» было условным словом. Марианна Витальевна, предупреждённая, опознала визитёра по описанию водителя. То есть ко мне идёт мент под видом представителя более чем сомнительной организации, не вычищенной ещё Поляковым!

В этот момент я перестал чувствовать себя гонщиком, чуть-чуть сверхчеловеком, не теряющимся в ситуации, когда машина на полутораста несётся юзом к обрыву. Нет руля в моих руках. Готовился, предусмотрел самые разные варианты, подстелил не просто соломку, а стога сена, но… Первой жертвой битвы всегда становится план этой битвы.