Русь. Строительство империи 7 (СИ). Страница 26
Были заложены и стратегические дороги — те самые «Артерии Руси», о которых я так мечтал. Теперь я мог не просто мечтать, а делать. Я прокладывал на карте маршруты, соединяющие Киев с Новгородом, Галич с Ростовом, Тмутаракань с Переяславцем, — и Вежа обеспечивала финансирование, материалы, рабочую силу. Моя Империя должна была стать единым, связанным организмом, а не рыхлым конгломератом удельных княжеств.
Степан получил от меня карт-бланш и неограниченные ресурсы на создание новых оружейных мастерских и настоящих «заводов» по массовому производству улучшенных самострелов, доспехов, осадных машин. Его идеи, которые раньше казались мне слишком смелыми или затратными, теперь могли быть реализованы в полной мере. Мы должны были вооружить нашу армию так, чтобы ни один враг не осмелился сунуться на нашу землю.
Была организована и централизованная система снабжения армии и строительства, работающая с невиданной ранее скоростью и эффективностью. Я мог отслеживать через интерфейс (не без помощи Сокола, который, как оказалось, мог мгновенно передавать информацию на любые расстояния) наличие припасов на складах, движение обозов, потребности тех или иных строек, и оперативно перебрасывать ресурсы туда, где они были нужнее всего. Это была настоящая революция в логистике!
Ручной Сокол, кстати, оказался на удивление полезным. Он стал моим постоянным спутником, почти не слетая с моего плеча или специально сделанного для него шестка в моем шатре. Но он не был просто декоративной птицей. Он выполнял множество важных функций. Он облетал стройки, передавая мне через интерфейс точнейшие данные о ходе работ, о количестве использованных материалов, о качестве исполнения. Фактически, он осуществлял тотальный контроль для Вежи (и для меня) за всем, что происходило в Империи. Он указывал на скрытые месторождения руды, ценных пород дерева, камня, о которых раньше никто и не подозревал — просто прилетал в нужное место, садился на землю и как-то «сигналил» мне через интерфейс. Он выполнял роль сверхбыстрого гонца, передавая мои важнейшие приказы наместникам и воеводам в самые отдаленные уголки Империи — ему не нужны были ни дороги, ни кони, он просто взмывал в небо и через несколько часов (а то и минут, если расстояние было небольшим) доставлял сообщение по назначению. Он вел разведку местности с высоты птичьего полета, замечая передвижения вражеских отрядов или скрытые тропы, которые были недоступны моим обычным лазутчикам.
Моя Империя начала трансформироваться с ошеломляющей, почти пугающей скоростью. То, на что раньше ушли бы десятилетия, теперь делалось за месяцы. Я чувствовал себя одновременно и всемогущим творцом, и маленькой пешкой в чьей-то большой игре. Но я старался не думать об этом слишком много. Сейчас у меня были дела поважнее. Крымский поход продолжался. И с такими ресурсами, какие у меня теперь были, я был уверен, что он закончится нашей полной и безоговорочной победой. Главное — не потерять голову от всех этих «бонусов» и не забывать, кто тут на самом деле главный. По крайней мере, пока.
Глава 11
Сделка с Вежей, какой бы мутной и рискованной она ни казалась, принесла свои плоды, и плоды эти были, надо сказать, весьма впечатляющими. Те колоссальные «очки влияния», которые Система великодушно (хоть и не бескорыстно) отвалила мне на развитие Империи, позволили провернуть такие дела, о которых я раньше и мечтать не мог. Крымская кампания, которая без этой «помощи» могла бы затянуться на годы и стоить мне немыслимых потерь, теперь пошла как по маслу. Или, вернее, как хорошо отлаженный механизм, где каждая шестеренка крутилась в нужном направлении и с нужной скоростью.
Ручной Сокол, мой новый пернатый «помощник» (или, скорее, надсмотрщик от Вежи), оказался на удивление полезной штукой. Этот изумрудноглазый хищник не просто летал рядом со мной, создавая антураж. Нет, он стал незаменимым инструментом разведки, связи и координации. Представьте себе: сидишь ты в своем шатре, планируешь очередную операцию, а у тебя над картой в режиме реального времени — информация о расположении вражеских гарнизонов, о состоянии их укреплений, о передвижениях их отрядов. И все это — с высоты птичьего полета, с такой детализацией, о какой ни один мой лазутчик и мечтать не мог. Сокол мог зависнуть над вражеской крепостью, «просканировать» ее (что бы это ни значило на языке Вежи) и передать мне в интерфейс точнейшие данные: где стена тоньше, где охрана слабее, где склады с продовольствием, а где — с порохом (ну, или с чем-то его заменяющим в этом веке). Это было круче любого спутника-шпиона из моего прошлого мира!
Новые осадные технологии, которые Степан, мой гениальный самородок-инженер, разрабатывал теперь не на голом энтузиазме, а с неограниченным доступом к ресурсам Вежи (в виде тех же очков, которые можно было конвертировать в материалы, инструменты или даже знания), позволяли нам сокрушать самые, казалось бы, неприступные стены. Его камнеметы стали точнее и дальнобойнее, баллисты метали снаряды с удвоенной силой, а уж какие он там придумывал тараны и осадные башни — это была просто песня! Византийцы, привыкшие к тому, что их крепости могут выдерживать осаду годами, теперь оказывались в полном недоумении, когда их хваленые стены начинали трещать по швам уже через несколько дней интенсивного обстрела.
Наш флот, который до этого был скорее разношерстным сборищем речных ладей и рыбацких лодок, теперь превратился в настоящую грозу Черного моря. Трофейные херсонесские дромоны были не только отремонтированы в рекордные сроки, но и модернизированы Степаном — он умудрился приспособить на них какие-то свои хитроумные метательные машины и даже подобие «греческого огня», только нашего, русского разлива, на основе нефти и серы, которую мы нашли в Крыму. Кроме того, на верфях Тмутаракани и Херсонеса, работавших теперь в три смены (спасибо очкам Вежи, которые позволяли «нанимать» виртуальных рабочих или ускорять процессы), строились новые корабли — и тяжелые, и легкие, — которые по своим характеристикам не уступали византийским, а в чем-то, возможно, и превосходили их. В общем, на море мы теперь чувствовали себя хозяевами.
Вдохновленный этими успехами и ощущая за спиной незримую, но очень ощутимую поддержку Системы (хоть я и понимал, что эта поддержка имеет свою цену), я продолжил методичное завоевание Крыма. После Херсонеса пришла очередь Сугдеи — это нынешний Судак, если кто не знает. Красивый город, раскинувшийся в живописной долине, известный своими виноградниками и бойкой торговлей. Гарнизон там был поменьше, чем в Херсонесе, но тоже упирался до последнего. Однако против наших арбалетчиков, которые с безопасного расстояния выкашивали защитников на стенах, и камнеметов Степана, превращавших их укрепления в пыль, они продержались недолго. После короткой, но яростной осады Сугдея пала. Трофеи были богатые — особенно много взяли вина, которым мои воины потом еще долго праздновали победу, к моему неудовольствию и головной боли Ратибора, отвечавшего за дисциплину.
Затем настала очередь Феодосии — древнего порта на восточном побережье, еще одного важного торгового центра. Тут византийцы оказались покрепче и поупрямее. Город был хорошо укреплен, гарнизон — многочисленным и опытным. Осада затянулась на несколько недель. Были и вылазки, и попытки поджечь наши осадные машины, и даже, по слухам, какие-то колдовские штучки со стороны местных жрецов. Но мы тоже не лыком шиты. Мощь нашего оружия, помноженная на хитрость Веславы, которая сумела посеять панику среди наемников гарнизона (кажется, она распустила слух, что им не заплатят, или что их хотят отравить), в конце концов, сделали свое дело. Феодосия тоже была взята.
Последним крупным оплотом Византии в Крыму оставался Боспор — нынешняя Керчь, город, запиравший вход в Азовское море. Его падение было уже делом времени и техники. Лишившись поддержки с моря и видя, что все остальные крепости пали, гарнизон Боспора после недолгого сопротивления предпочел сдаться на милость победителя. Условия капитуляции были для них относительно мягкими — я не стал устраивать резню, а просто разоружил воинов и обложил город данью. Захват Боспора окончательно отрезал Крым от любой возможной помощи со стороны остатков Хазарии или каких-нибудь кавказских союзников Византии, если таковые у нее еще имелись.