Кузнец (ЛП). Страница 34

— Мы тоже так думали, — согласилась Клэр.

— Должно быть, для орков взгляд на губы означает что-то другое, — сказала Фиа.

— Хм. Или ему нравится кто-то другой, — сказала Брижитт.

Мысли Эйслинн внезапно наполнились зрелищем его в обеденном зале, всегда окруженного служанками.

Должно быть, что-то произошло. Хотя она и не была уверена, что именно, их слова застряли в ее голове даже несколько часов спустя. Бурлящее возбуждение внутри угасло, оставив ее смущенной и немного более рассудительной. Она не стала спешить спускаться во двор, вместо этого бросила последний взгляд на кузнеца, пытающегося вытереть своего жалующегося волкодава, затем прошла мимо служанок.

На мгновение она встретилась взглядом с Фиа и подумала, что ее служанка что-то скажет, поэтому Эйслинн быстро скрылась в глубине замка.

Встреча с портным прошла как по маслу: ей подобрали новое платье и теплые вещи.

Эйслинн смотрела на себя в длинном зеркале, пока портной отмерял и подшивал ткань, болтая о новых столичных выкройках, которые только что поступили. Она издавала необходимые звуки согласия или признательности, но ее мысли были далеко.

Должно быть, для орков это значит что-то еще …

Хакон иногда смотрел на ее губы. Эйслинн, возможно, и не подумала бы, что это означает желание поцеловать ее, но, с другой стороны, она никогда не была искусна во флирте. Она не предполагала, что какие-либо из его действий были флиртом…

У нее зачесались ладони от желания взять в руку деревянную розу.

Это было не похоже ни на что — но, возможно, для орков это значило что-то еще. Она мало знала об орочьей культуре, только человеческие истории, которые были недобры к ним и их обычаям, и то, что рассказывал Орек.

Ее желудок скрутило от мысли, что она снова кого-то неправильно поняла, человека, которого, как ей казалось, она понимала. Она совершила эту ошибку с собственным братом. Возможно, это было не более чем недопонимание культур, но любой из вариантов вызвал у нее неприятные эмоции.

Я могла бы спросить.

Эта мысль просто заставила ее желудок сжаться от нервов.

Прямо спросить его об оркских обычаях — вдруг они означают, что он чувствует то же, что и она? Перспектива казалась… слишком пугающей. Она думала, что не вынесет, если он скажет «нет» или, что еще хуже, посмеется над ней.

Она слишком ценила его дружбу и товарищество.

Было бы безопаснее похоронить свои чувства. Забыть об этом влечении. Из этого все равно ничего не выйдет, по правде говоря. Она была Эйслинн Дарроу, наследницей Дарроуленда. Даже если Хакон был бы принцем среди орков и просто не упомянул об этом, мысль о том, что дворянка может взять полукровку в любовники, была скандальной, а взять в мужья — немыслимой.

Ее ревность к тому, что было у Сорчи, только росла.

Эйслинн посмотрела на себя в зеркало, и заметила на лице явную неуверенность.

Возможно… это было к лучшему, что она не продолжила навещать его. Возможно, теперь ей, наконец, следует поступить мудро и отпустить свое увлечение, пока сердце еще не привязалось к нему. Она не зашла слишком далеко по этому пути, чтобы подвергнуться настоящей опасности — еще было время повернуть назад.

Это было бы разумным и ответственным поступком.

И все же…

Она не нашла в этом утешения. Сердце содрогнулось при мысли о том, что его снова запрут.

Эйслинн всегда пугали перемены. Хакон ничем не отличался и все же не был похож ни на кого раньше. Он пришел с обещанием, шансом на что-то замечательное — если, конечно, ответит взаимностью на какие-либо из ее чувств.

Привычное было безопасным. Разумным. Утешительным.

Эйслин знала, чего ждать от привычного, — умела распознавать и понимать его.

И все же…

Привычное выполнение своих обязанностей, одиночество, отсутствие его, не было тем утешением, которое она ощущала когда-то. Теперь оно может даже наполнить ее… отчаянием.

Ей никогда не нравилось задерживать на себе чужие взгляды надолго, но она научила себя выдерживать их необходимое количество времени. Теперь она заставила себя снова смотреть на свое отражение.

Женщина, смотревшая в ответ, была растерянной, неуверенной. Напуганной, но жаждущей перемен.

Осмелится ли она рискнуть — и получить в ответ разбитое сердце и унижение? И, возможно, что еще страшнее, если она выиграет свою игру, сможет ли она позволить сердцу снова открыться, когда оно уже столько раз было ранено?

Эйслинн не знала. И она ненавидела не знать чего-либо.

13



Пот и влага стекали струйками по напряженной шее и спине Хакона, не давая облегчения, даже когда теплая вода и пар из ванн окутывали его. Костяшки пальцев обеих рук побелели, одна — от усилия удержаться у дальней стены, в то время как другая яростно трудилась с членом, пока вода плескалась о яйца.

Ежевечернее купание стало его ритуалом, способом смыть с себя дневную сажу и копоть — и похоть. Он отправлялся в баню поздно ночью, когда там больше никого не было, чтобы стать свидетелем его слабости.

Ритуал был прост — схватить возбужденный член и выпустить насколько может свое разочарование. Он очистил себя от грез наяву, очистил свои фантазии и в горячей воде и паре бань обновил свою решимость окончательно отбросить желание к леди Эйслинн.

Не имело значения, чего хотел он или его рычащее, несчастное чудовище, потому что она не хотела его.

Все было так просто.

Хакон в мучительной ярости оскалил клыки на стену и сильнее задвигал кулаком.

Она не приходила к нему больше недели. Ни проектов, ни просьб. Она даже не обедала в столовой, так что, когда он все-таки увидел ее там, ему пришлось сделать вид будто он ест.

Ты ей не нужен.

Вот что это должно было означать. Она находила его приятным и достаточно полезным, но у нее были дела поважнее. Он был всего лишь слугой.

Это то, в чем он неделями пытался убедить своего зверя, но упрямая тварь не желала слушать.

И вот результат: леди Эйслин больше нет рядом. Отвергнутая потенциальная пара — и Брижитт, вероятно, рассказала о нем другим служанкам, а значит, в ближайшее время ни у кого в замке он не сможет рассчитывать даже на намек на флирт или интерес.

«В замке нам нужен только один человек», прорычал зверь.

Хакон яростно дернул головку члена, наслаждение и боль пронзили его. Его зверь повторял только это. Никогда ничего полезного, ничего, что помогло бы ему построить жизнь, которую он хотел.

Было достаточно тяжело жить полукровкой среди людей и искать потенциальную пару. Было достаточно тяжело найти женщину своей мечты только для того, чтобы обнаружить, что он никогда не сможет заполучить ее.

Ему не нужен был бесполезный, упрямый зверь, усложняющий задачу.

И все же, это именно то, что он получил.

Хакон потряс головой, когда его пронзил оргазм, ослепительный момент удовольствия, который никогда не длился достаточно долго и никогда не оставлял его удовлетворенным.

Он мог представить ее здесь, с ним, ее кожу, светящуюся и розовую от пара. Он мог представить золотистые волосы, расплывающиеся по воде вокруг них, когда она улыбается ему снизу вверх. Умные глаза с дрожащими ресницами, когда ее пальцы коснулись его. Ее прекрасный рот улыбался драгоценной легкой усмешкой, прежде чем осыпать дразнящими поцелуями вдоль его длины. Она мучила бы его столько, сколько пожелала, проверяя его характер, а он смаковал бы каждое мгновение агонии, ожидая того восхитительного момента, когда она погрузит головку члена в горячий колодец своего рта.

Ее образ в его сознании, пухлые розовые губы, обхватывающие его зеленый член, заставил Хакона рычать на камни, струи спермы падали в воду.