Княжество Семиречье (СИ). Страница 37
А через два года что? Примут?
— Дорогая, а ты не забыла, что я уже женат? — я ничего не понимал: — Причем, по совпадению, на тебе?
— А ты что, тайный христианин? — в свою очередь удивилась моя жена.
— Да причем тут это? — разозлился я: — Ты сорок минут назад под окошком моим стреляла. Ты думаешь, я не понял твоих намеков? И тут такое изменение настроения? Ты сама не беременна? Гормоны играют?
— Я не знаю, что такое гормоны и с кем они играют… — отчеканила Гюлер: — Но я тебе обещала, после зимнего похода выносить и родить сына, а я своими словами не привыкла разбрасываться. А по поводу Ванды — ты что, так и собираешься годами гонять по степи нищих кочевников? Таким путем великую державу не создашь… Ты должен взять под свое покровительство Ванду с ее, нерождённым пока, сыном, восстановить ее права на все это…
Гюлер округлым жестом обвела документы, все ещё лежащие на столе, после чего продолжила:
— А через два года, когда пройдет срок траура, ты женишься на Ванде, включишь ее земли в свое княжество на правах зависимых территорий, и тогда уже…
— Так, помолчи. — я легонько стукнул кулаком по столу: — Ванда Гамаюновна, что я получу за то, что впишусь в эту историю и смогу вернуть вам ваше семейное имущество?
И начался торг, который шел почти четыре часа, причем, к огорчению бывшей госпожи Ухтомской, она лично, как совокупность женских прелестей, вогнутостей и выгнутостей, на этом ристалище совсем не котировалась, что-то между захудалой деревеньки и заброшенным рудником. Правда, когда я, по окончанию торга, пребывая в хорошем настроении, попытался ухватить княгиню Строганову за попу, то, тут же получил чувствительный толчок в плечо от Гюлер.
— Даже не думай! — погрозила мне пальчиком жена: — Два года не смей в ее сторону даже смотреть, во время траура она должна быть…
— Святее папы римского? — подсказал ей я.
— Хранить память о муже и растить наследника. — отрезала Гюлер: — Иначе ничего не получится.
— Кстати, о наследнике… — вернулся я к деловой части переговоров: — Ванда Гамаюновна, вы же понимаете, что рано или поздно вашего ребенка, если вы его выносите и родите, ожидает проверка на кровное родство с семейством Строгановых? И если есть какие-то сомнения, что он ее пройдет, то еще не поздно все отыграть назад.
— Я не боюсь проверки. — отрезала девушка.
— Отлично. Тогда я дам команду своим правоведам, чтобы готовили соглашение о наших будущих взаимоотношениях, завтра подпишем, после чего я напрягу свой штаб, чтобы срочно переверстывали план летней компании с Юга на Север. Кстати, Ванда Гамаюновна, а вы обращались в имперские инстанции с просьбой о помощи?
— Мне, Олег Александрович, было как-то не до этого. — горькая складка появилась у рта Строгановой: — Меня гоняли, как зайца. Некогда было даже осмотреться.
— А вот это напрасно. — я позвонил в колокольчик и попросил, вошедшего в кабинет, слугу, принести принадлежности для письма: — Вам срочно надо написать прошение в Имперскую канцелярию, сообщить, что ваша родня со стороны мужа нарушает права, как ваши, так и будущего ребенка, и вы просите Корону в лице Императора взять вас под свое покровительство.
— Зачем это надо, май дарлинг? — Гюлер смотрела на меня, как на идиота: — Империя возьмет ее под свое крыло, и мы ничего не получим.
— Никто никого под крыло брать не будет. — отмахнулся я: — Династия не будет портить отношения с достаточно влиятельным родом из-за девицы, которая в государственных раскладах не имеет никакого веса. Извини, Ванда, но это так. Ты пока никто и звать тебя никак. Ты кстати, пыталась обратиться к Ухтомским?
— Со мной даже разговаривать не стали. — безнадежно махнула рукой девушка.
— Что и требовалось доказать. Никто не сомневается, что тебя очень быстро прихлопнут, поэтому на тебя никто не захочет ставить, даже императорский двор. Но, прежде чем я начну действовать, тебе должны или отказать, или проигнорировать твою мольбу. Любой вариант меня устроит.
— Но это сколько времени пройдет… — загрустила Гюлер, которая ненавидела ожидание.
— Слава Богам, в законах империи очень чётко обозначен этот момент. Лицо княжеского рода, а, судя по документам, никто не сможет опровергнуть, что официально Ванда является лицом княжеского рода, вправе ожидать ответа из имперской канцелярии в течении тридцати календарных дней с момента обращения туда с ходатайством. А мы пока сможем подготовиться и выдвинуть своих людей на позиции чтобы, как все решиться, не терять времени. Кстати, надо нанести на карту все, что здесь перечислено. — я любовно похлопал по документам, лежащим на столе: — Надо же понимать, куда нам двигаться.
Месяцем позже. Российская империя.
Город Омск. Почтамт.
— На имя княгини Строгановой Ванды Гамаюновны корреспонденция есть?
Молодая женщина, одетая в новый дорожный плащ и модную шляпку с вуалью, склонилась к почтовому окошку.
— На имя княгини Строгановой Ванды Гамаюновны? — громко переспросил почтовый служащий, высовываясь из-за конторки и внимательно оглядывая посетительницу: — Одну минуту, ваша светлость, сейчас проверим.
Минута растянулась в пять, после чего служащий, все также громко крикнул: — На имя вашей светлости имеется корреспонденция из Ярославля, извольте получить.
Через несколько минут, дама, в сопровождении трех крепких мужчин, по виду, грузчиков, сжимающих в руках короткие дубинки, спустилась с крыльца городского почтамта, и торопливо двинулась к бирже извозчиков, располагавшейся примерно в ста саженях, на площади. Ер эти сто саженей молодой женщине пройти не было суждено. Из проулка на улицу выкатилась пароконная коляска, с поднятым пологом. Обогнав идущую по тротуару группу во главе с молодой дворянкой, коляска остановилась, в пологе образовалось широкое отверстие, из которого выглянул черный ствол, калибра чуть ли не пушечного. Грохнул выстрел, и заряд картечи понесся вдоль тротуара, убивая и калеча все на своем пути, после чего полог коляски вернулся на место, а пара лошадей с места взяла разгон. Но вместо того, чтобы скрыться за углом, экипаж убийц внезапно остановился, из-за полога показалось несколько голов.
К лежащим на тротуаре людям бросился мальчишка оборванец, склонился на окровавленным телом женщины, разжал подрагивающие в агонии пальцы на ремне дамской сумочки, после чего бросился бежать, прижав к груди свою добычу. Люди из коляски выстрелили вслед оборвышу пару раз, попытались развернуть коляску, но куда там — шустрый оборванец скрылся, смешавшись с толпой.
Великокняжеская резиденция. Город Покровск.
— Итак, дамы. — я положил на стол элегантную, но несколько потрепанную, дамскую сумочку: — Давайте посмотрим, что вам, Ванда Гамаюновна, ответила имперская канцелярия на вашу мольбу о помощи. Прошу вас…
Княгиня Строганова потянулась к сумочке, но, тут-же отдернула руку: — Это что –кровь?
— Вероятно. — пожал плечами я: — При получении ответа на ваше ходатайство погибло восемь человек, в том числе, четверо наших наёмников — актриса местного варьете и трое грузчиков из порта.
— Тогда вы сами. — Ванда нахохлилась, прижав ладони к губам.
Я расстегнул сумочку, достал большой серый конверт, скрепленный пятью, темно красными, как пятна на сумочке, сургучными печатями, разрезал бумагу.
— Бла, бла. А вот. Сообщаем вам, что по поводу нарушения ваших прав вы вправе обратиться в имперский суд… Все ясно, нам можно выступать.
Глава 19
Глава девятнадцатая.
Великокняжеская резиденция. Город Покровск.
Основу богатства Строгановых, во главе которых, после смерти князя Бориса Милановича Строганова, встал его двоюродный брат — Строганов Милослав Ратиборович, в чьем доме Ванда и познакомилась со своим будущим избранником, составляли небольшие городки, разбросанные по течению Иртыша и Оби. Любое поселение княжества Строгановых начиналось с пристани, так как в этих суровых местах пароходы и прочие карбасы были единственным транспортом. Тут же у дебаркадера располагались лесопилки, так как леса вокруг было много, и он был востребован. Конечно, мачтовые сосны тут не росли, но тем не менее, лес вывозился каждую навигацию, а бригады лесорубов прореживали бескрайние просторы северной тайги, стаскивая и сплавляя бревна поближе к главной транспортной артерии региона — многоводной Оби.