Газлайтер. Том 28 (СИ). Страница 14

— Просто гвардейцы Паскевичей молодцы, — отвечаю я. — Поняли, что телепата врасплох не застать, он сразу обнаружит слежку, вот и прикрылись пьяными гуляками. Вроде на виду, а вроде и подобраться можно вплотную.

Гришка чешет репу:

— А как ты понял, что они не настоящие пьяницы?

— Легко, — отвечаю уже по мыслеречи, чтобы не палить родовые секреты. — У Косолапого не было органических признаков опьянения в глазах. Зрачки в норме, дыхание ровное. Оборотни плохо пьянеют. Да ещё энергосетка наготове — ждал момента сцепиться. Плюс он за нами ещё в баре глазел, думал, я не замечу.

Девочки только сейчас отлипают от шока, дрожащими голосами говорят:

— Ребят… мы, наверное… до дома сами дойдём…

— Да ладно, чего вы, — пытается их приободрить Гришка.

Но они уже, стуча шпильками по асфальту, бросаются прочь в другую сторону.

— Нет, ребят… не переживайте… мы сами…

Гришка вздыхает:

— Вот облом.

Пожимаю плечами.

— У тебя да — даже двойной.

— Это почему? — удивляется он.

— Я бы этих зажигалок всё равно бы проигнорировал, и обе тебе бы достались.

— Блин, Даня! Зачем ты только сейчас это сказал! — совсем расстраивается друг.

В этот момент приходит по мыслеречи сообщение от Лакомки.

— Мелиндо, тебе, наверное, лучше вернуться в Примолодье. Лорд-губернатор прислал людей на экзаменационные бои.

Хмыкаю. Прекрасно. А ведь и в Москве дела не совсем закончены.

Поместье бояр Трубецких, Москва

Князь Паскевич прибыл к Трубецкому без предупреждения. Боярин сидел в тяжёлом кресле у камина и не поднялся, когда Паскевич вошёл. Только хмуро посмотрел из-под лба, сдержанно кивнув.

— В общем, хватит тянуть, — сразу начал Паскевич, не утруждая себя лишними любезностями. — Надо кончать Филинова. Сколько можно церемониться?

Трубецкой медленно отставил бокал с вином, не сводя с князя тяжёлого взгляда.

— Ты, Степан, вижу, всё так же не учишься на наших ошибках… — проговорил он сухо. — И опять достаешь нас этим.

Паскевич усмехнулся краем губ.

— Я просчитывал каждый шаг. У меня всё продумано.

Он начал раскладывать свою партию на столе, будто вытаскивая карты одна за другой. Рассказал, что договорился с Островом Некромантии. Те готовят экспансию на Боевой материк, и он, Паскевич, якобы помогает им с поставками товаров. На деле — отправляет туда земное оружие, артиллерию и бронетехнику.

— Остров Некромантов уничтожит Тавиринию… и тавров Филинова. Он захлебнётся там, завязнет. Ему придётся перебрасывать туда силы, а здесь он останется голым. Вот тогда мы и добьём его.

Трубецкой молчал, глядя на него так, будто перед ним сидел безумец. Лишь через минуту медленно произнёс, приглушённо, почти шёпотом:

— Ты сейчас мне сказал такое, Степа, за что тебя можно прямо отсюда отправить в подземелья Царской Охранки. Это государственная измена.

Паскевич усмехнулся.

— Именно. Я тебе всё сказал, Руслан Русланович. Теперь ты либо со мной, либо против меня.

Он поднялся, не дожидаясь ответа, направился к выходу.

А Трубецкой остался в кресле, громко матерясь. Боярин ненавидел, когда его ставили перед таким выбором.

Глава 5

Усадьба Вещих-Филиновых, Москва

Гепара провела весь день в странной, вязкой растерянности, граничащей с приступами самоанализа — для неё, существа инстинктивного, звериного, такое состояние было сродни насильственному залезанию в собственную голову. Прошлой ночью она долго не могла сомкнуть глаз. Данила был у себя. Она — у себя. И вот тогда вдруг её накрыло осознание, сбивающее дыхание: совсем недавно она сидела в астральной ловушке в деревне Алабмаш, шепча себе, что всё это лишь страшный сон, пока она была в лапах демона Бехемы. И вот теперь она — «ментальный якорь», уникальный маг-специалист по погружению в Астрал, а главное — избранница самого перспективного графа Российского Царства по версии «Новостного Льва». А его рейтинги считались эталонными, и многие дворяне пытались попасть в верхние строчки. Данила не пытался, но вот он на самой вершине.

И ведь это всё было не только о ней. Все, кто оказывался рядом с Даней, словно попадали в его ментальный прицеп: поднимались, обрастали статусом, титулами и состоянием, а нередко и развитием в ранге. Даня шёл вперёд, как ледокол с бронированным корпусом, и его близких тянуло вслед за ним.

В прошлую ночь Гепара лежала в постели, уставившись в отбеленный потолок. Она резко села, поправив на плече бретельку съехавшей ночнушки, и сказала себе: — Так не годится, Гепарочка! То, что она тут, а Даня там один, — ненормально! Я избранница или нет?

И, накинув свои любимые пушистые тапки в леопардовую расцветку — подарок Светки, кстати, с ушками и хвостиком, — она решилась. Пошла к его покоям. Шла тихо, почти по-пластунски, словно шпионка в собственном доме. Сердце билось где-то в горле.

Дверь была приоткрыта, будто подзывала её. Она слегка потянула створку на себя — и застыла. Данила спал, раскинув мускулистые руки, вольготно, обняв стройную красноволосую красавицу. Та мурлыкала во сне, томно, по-кошачьи, и даже лапкой дёрнулась… Только это была рука.

Гепара оцепенела. Сердце сначала ухнуло в пятки, а потом зло, с ехидцой, напомнило ей, что формально ей даже ревновать нельзя. Сама ведь к себе пошла, так чего тебе таращиться? До неё, как под водой, с задержкой дошло: да это же Красивая! Та самая тигрица, в своём редком человеческом облике, которое Гепара ещё не видела. Похоже, у Красивой было куда меньше комплексов по поводу ночных визитов к хозяину. А её привычка мурлыкать во сне явно перешла с тигриного тела на человеческое.

Гепара молча прикрыла дверь, стараясь не хлопнуть, спустилась на кухню, выудила из верхнего ящика бутылку коллекционного коньяка и налила себе щедрые сто грамм в хрустальный бокал с золотым кантом. Вкус обжёг горло, согрел, но не принёс ни облегчения, ни сна.

Так и просидела она до самого утра, поглядывая на каплю в бокале, слушая, как тикали настенные часы. А под утро на кухню вплыла Светка — всё такая же беременная и такая же капризная. С видом королевы, которой, впрочем, и являлась, она заявила: — Хочу гранатового сока.

Гепара тут же поднялась, взяла из фруктовой корзины гранаты, закинула их в соковыжималку, приготовив сок, и протянула стакан. Потому что в этом доме желания беременных Вещих-Филиновых — закон.

Светка с наслаждением потягивала сок, потом глянула на мутантку удивлённо: — А чего ты такая невыспавшаяся? Ты что, у Дани, случайно, была этой ночью?

Гепара покраснела. Хотела что-то съязвить, но тут Красивая, только что устроившись у низкой подставки и поедающая поданное служанкой мясо с тарелки, поперхнулась и закашлялась, выпучив тигриные глаза и замахав хвостом. Вид у тигрицы был до смешного растерянный, она подозрительно глянула на Гепару, но та сделала партизанское лицо.

— Да нет, не у Данилы… — пробормотала Гепара, быстро переводя тему на первую попавшуюся цель — на живот графини. — Светик, а ты ещё не знаешь, кого носишь?

Светка, сияя довольной улыбкой, откинулась на спинку кресла: — Знаю! Мальчика. Мы с Лакомкой недавно смотрели. Надо бы Даню обрадовать… Но он опять куда-то с ранья удрал. Вот такой у нас граф. Носится как ужаленный по всему свету!

После истории у ночного бара я сразу взял курс к Красному Владу. Гришка, понятное дело, подрывался ехать со мной. Хотел показать, что плечо подставит. Но я его вежливо, без лишних разговоров, притормозил. Объяснил коротко и доходчиво: если Красный Влад ещё, может, и сдержится, увидев меня поздней ночью на своём пороге, и не бросит тапком, то вот гостя из рода Калыйр — точно не стерпит. Гришка понял. С Красным Владом шутки плохи, а разбудить светлейшего князя без крайней нужды — это не просто глупо, это может быть опасно. А причина для такого безумия — у нас с ним на двоих есть только у меня.