Повторение пройденного (СИ). Страница 24

Затем вместе с Ворошиловым и начальником штаба фронта моложавым и подтянутым генерал-лейтенантом Маркианом Поповым почти полчаса говорили с вызванными в Смольный танкистами — все прибывшие были относительно невысоких званий — со «шпалами» в черных петлицах. И снова один из них привлек внимание маршала Кулика. Полковник Родин, как он вспомнил, встанет в сорок четвертом командующим одной из шести танковой армией, и уже сейчас отличился в боях на Лужском рубеже. Его кандидатура тут же попала в «список» на будущее выдвижение — такими кадрами разбрасываться нельзя, особенно теми, кто проявил себя в этой войне, и смог «по-настоящему» научится на ней воевать.

К генеральским «звездочкам» в петлицах некоторые из них придут, и достаточно скоро, хотя танковые войска Ленинградского фронта усохли до несоразмерной величины. Не знаешь то ли плакать, то ли навзрыд рыдать, но введенные в бой на северо-западном направлении пять механизированных корпусов в настоящий момент исчезли, растаяли как утренний туман, оставив по себе только нерадостные воспоминания. На смену им пришли три спешно формируемые танковые бригады, каждая численностью танков в германский батальон. Да и семь торопливо пополняемых полков тяжелых КВ по штатному составу выглядели «дистрофиками», втрое уступая по количеству «климов» довоенным полкам. Но именно они должны были сыграть свою роль, и остановить 4-ю танковую группу генерала Гепнера.

И для них собирали все, что смогли сделать в Ленинграде, и особенно на Ижорском заводе, где проводилось массовое бронирование грузовиков ЗиС-5 и ГАЗ АА. И таковых соорудили за жаркое лето полтысячи штук, и вооружали, чем придется, от танковых башен Т-26, до спарки зенитных пулеметов. Половина вообще превратилась в бронетранспортеры самых причудливых конструкций, которые использовались еще как артиллерийские тягачи. Но все это было паллиативом, от великой нужды — дело в приводе, который шел только на задние колеса. А потому проходимость этой импровизированной бронетехники, серьезно утяжеленной, оказалась крайне низкой. Использовать ее вне дорог было рискованным занятием, особенно после продолжительного дождя, на которые щедро вечно хмурое питерское лето.

Но хоть что-то, чем ничего, и даже такие машины пришлось передавать в мотострелковые батальоны, которые вообще ничего не имели. Однако на Ижорском заводе продолжался выпуск пушечных бронеавтомобилей БА-10М, все они шли исключительно в части Ленинградского фронта. И таких машин с начала войны изготовили три сотни, и останавливаться на достигнутом результате не собирались. С гусеничными «лентами» на задних колесах проходимость немного улучшалась, а «сорокапятка» позволяла бороться и с вражескими танками. Нужно только рационально использовать в боях, и не бросать их в лобовые атаки, где они несли чудовищные потери именно из-за тактической «неграмотности» командиров.

— Ничего, не один ты ночами не спишь, как видишь, все что намечено, делается, и быстро. Теперь хоть ясно стало, как мы их остановить можем. Одно плохо — времени остается все меньше и меньше.

«Первый маршал» тяжело вздохнул — лицо осунулось, глаза красные — видимо вообще не спал несколько суток. Жданов выглядел похуже — лицо припухлое, «мешки» под глазами, двигался тяжело. Вот только у обоих глаза горели каким-то внутренним огнем неистовой силы. Эти сидящие перед ним люди, как и другие руководители, действовали крайне энергично, с нечеловеческой решимостью, даже какой-то запредельной, никого не жалея, и себя тоже. Да и ресурсы для наращивания «базиса войны» имели немалые — одни типы танков, которые выдавал за это лето Ленинград, составляли чуть ли не все пальцы на руке для подсчета — КВ-1, КВ-2, Т-50, Т-26, БА-10М. Множество разных импровизаций колесной и гусеничной бронетехники, а также различного рода возведенных укреплений, вообще не поддавалось никакому учету. Да и другое вооружение шло на фронт все возрастающим потоком, включая пистолеты-пулеметы ППД. В прошлом месяце на ЛКЗ произвели под тысячу полковых пушек, которые выпускали с 1928 года и производство давно отработано. Чего-чего, но вот этих «бобиков» хватало в частях Ленинградского фронта, даже с избытком. Изготовление других «изделий», требуемых на фронте, с началом войны стали налаживать на разных предприятиях, да на том же «Арсенале», где сформировали конструкторское артиллерийско-минометное бюро. Завод уже производил противотанковые «сорокапятки» и готовился к массовому выпуску 120 мм полковых минометов.

И производство вооружения будет только возрастать — железнодорожники восстанавливают перегон от Мги, и сделают это быстро — бои шли всего неделю, не успели все снести к такой-то матери. И доставку всего необходимого, имея связь со всей страной по рельсам, проводить гораздо легче, чем в условиях плотной мертвящей блокады…

Один из ижорских броневиков, корпус которого изготовили с рациональными углами наклона листов броневой коробки, явно под влиянием немецких «ганомагов», с которыми много раз сталкивались в боях. Ленинградский фронт в сорок первом был единственным, где подобные «бронетранспортеры» применялись в больших количествах. И появись в больших количествах грузовой автомобиль с полноприводной базой, которые в стране не только проектировались, но выпускались в опытных образцах, появился бы нормальный бронетранспортер, наподобие БТР-40, что был создан на базе ГАЗ-63…

Глава 27

Красивая миловидная женщина средних лет, в белой кружевной накидке и наколке на голове сноровисто и умело заставила покрытый скатертью стол тарелками с закуской, на тумбочке исходил паром закрытый фарфоровой крышкой судок. Однако на тихий вопрос официантки подавать ли им сейчас горячее, Жданов с молчаливого согласия двух маршалов мотнул головой — не сейчас, может быть позже. И в этом мнение всех троих сошлось — есть не хотелось совершенно. Изматывающий темп работы лишал людей аппетита, а хроническая бессонница только усугубляла положение.

Кулик потянулся к черному ржаному хлебу, нарезанному тонкими кусками, соображая, а ел ли он что-то за эти истекшие двое суток. Припомнил, что несколько раз пил горячий чай и вроде бы жевал бутерброды с сухой копченой колбасой, но как-то машинально, не чувствуя вкуса. И прошлый раз отказался отужинать, хотя Жданов настаивал, но времени вообще не было — за Мгу ведь тогда шло ожесточенное сражение.

Какая еда — кусок вообще в глотку не лез!

Сейчас вроде немного «отпустило», но есть совершенно не хотелось. Так что намазал на хлеб масло, и взглянул на закуски — все простенько, но обильно по нынешним временам. Буженина и ветчина, балык, тарелочки с колбасой, нарезанные свежие помидоры и малосольные огурчики, но никаких тебе салатов. На тарелочке разложены «кружочками» колбасы нескольких сортов — такое вот «ассорти». Копченая рыба, непонятная, полностью лишенная костей и порезанная, соленая селедка, тоже кусочками, присыпанная зеленым лучком и перцем. Центральное место занимал запотевший графинчик, стеклянные стенки покрыты капельками, по прозрачному содержимому ясно, что там налито. Вот только к водке никто не прикоснулся, Кулик даже мотнул головой, хотя желудок к удивлению заурчал, требуя дозу «горячительного», привычного пития. «Первый маршал» с секретарем ЦК переглянулись, с удивлением посмотрели на него, но к водке не притронулись, как и к бутылке коньяка, с чудной этикеткой.

Нацепив вилкой пластик ноздреватого сыра, водрузил на хлеб, затем сверху водрузил ветчину, закрыв ее «кружком» вареной колбасы. Жевал Кулик этот «сэндвич» с неохотой, по обязанности — есть совершенно не хотелось. Поужинать, или очень рано позавтракать, исходя из далеко после полуночного часа, согласился только по настойчивым уговорам — торопился выехать, чтобы хоть немного поспать в машине. Вот и сейчас, тщательно жуя «бутерброд», и совершенно не чувствуя вкуса, он прикрыл глаза — даже тусклый свет электрической лампочки стал невыносимым…